XVI Преточатся волошки в лугах, Исцветут золотые рамоны, И тогда о мирских четвергах Станут бить кровеимные звоны. Веротерпцев искать со огнем, А и мы мировольно горели, С полевой ли дороги свернем, Не обминуть сие акварели. Эти блеклые краски легки, Полыхать им на вербной аллее, Мы ж Христосу несли васильки — Звонов цветик любой тяжелее. XVII Ах, недолго цветут и лазурь-васильки, Травень пестует их, а рамонки сминают, Как уроним, Господь, из десниц туески — И приидем к Тебе, аще нас вспоминают. Собирали мы в них те цветочки весной, Отреченно плели рукоделья неловки, Ароматы вились золотой пеленой, Долу ныне легко их клонятся головки. А и сами, Господь, тяжело премолчим, Яко бельная цветь, наши головы ницы, Слили кровь и одно пурпурою точим, И хоругви плетут из нея кружевницы. XVIII Будет лето Господнее тлеть, Расточаться во благости дольной, И не станем тогда мы жалеть О Кресте ли, о розе юдольной. Соберем луговые дары И в красе цветяных одеяний Изъявимся гурмой на пиры — Веселити их чернью даяний. Ах, не жалко июльских светил, Только б видел Христос оглашенных, Только б рек Он, что мертвых простил И не вспомнит грехов совершенных. XIX Горят в коронах полевые Цветы меж сорной озелени, Инаких нет, а мы живые, Студим кровавые колени. Куда влачимся, там и север, С колен восстанем – обернемся, Найдет коса на белый клевер, Тогда чернить его вернемся. И будут ангелы неловки, Исцветность палую сминая, И те зардевшие головки Превиждят: всяка именная. XX Со левкоев цветущих венки Заплетем и приидем к чертогам, Опознают ли нас ангелки — Исполать вифлеемским дорогам. Будет ясное лето гореть, В белом клевере тлеть-расточаться, И очнемся еще усмотреть, Где на царствие Божье венчаться. Мертвым нечего даже снести, Им и звезды тлетворнее свечек, Ах, Господь, мы и будем тлести Хоть во льду херувимских сердечек. XXI Тяжелы во четверг набоженных слова, Не пеяют, Господь, и Твое ангелочки, Слезной кровию их преблестят кружева, А святые псалмы – всё одне лепесточки. Как не ждут нас теперь на иродных пирах, Изъявимся, мирским облаченьем играя. «Где, – премолвим ловцам, – ваш Ирод-вертопрах, Зреть адницы ему без конца и без края». И влачились, Господь, ко Тебе мы вечор, И теклись очеса багряничною слотой, Но повыбили чад и убрали в кляштор, Кайстры там и горят нищевой озолотой. XXII Во тяжелой сирени гореть Днесь пурпуровым эльфам и рдеться, Мы теперь не могли умереть, А и будем в канавы глядеться. Подойдет ли Христос к бродникам, Чтоб наречь фарисеям – довольно, Иидите ко смерть-родникам, Веселитесь хотя божевольно. И терничные звезды падут За всемертвые эти криницы, Нас тогда ангелочки найдут О соцвете кровавой денницы. XXIII Стези нагорные тернисты, А всё их красили слезами, Успели Божии горнисты И мы лежим под образами. И горны сменятся на трубы, Сиять ли им, как изъявились В кровавом цвете боголюбы И за оклады восселились. Христос превидит наши лики, Начнут цвета мироточиться, И так речет: «Оне велики, За сих могу я поручиться». XXIV Смертоимную алость сотмим, Довлачимся ль ко Божиим тронам, А пред Господом встанем самим, Лазуриты вия по коронам. Молча будет глядеть Иисус На волошек цветки ледяные, Кровососный расточится гнус — И претмить ли веночки земные. Выжгут пламень Его очеса, Алоцветно вспарят херувимы, И стечется в терничник роса От венцов, кои Смертью язвимы. XXV Птицы нощно летят со молчащих вязниц, Их пухами, Господь, пресквернятся шалавы, Жалко выбили нас, а и бражники ниц В монастырских пирах клонят винные главы. Красовались весной и горели сады, Пустоцветом они горевым излетали, Нет и ряс золотых, и чернеют лады, Под трезвон песнярам цвет-веночки сплетали. Пурпур в чернь заплели – ладно кровью плести, Мастериц тех, Господь, литания всечасна, До парафий Твоих нам теперь не пройти, Наша страшная смерть уголями раскрасна. |
