— А что если мне нравятся... оральные ласки?

— Ей, скорее всего, тоже. Как и большинству девушек. Должен сказать, совсем не удивительно, что у тебя такие проблемы. Экстренное сообщение. Девчонкам нравится кунилингус. Очень.

— Пошел ты. Я не об этом, и ты, мать твою, прекрасно это понял. Зачем я вообще это с тобой обсуждаю. У самого-то не очень получается.

Мигель показал Деву средний палец.

— Я, во всяком случае, потрахался.

— А потом оказался за дверью, — огрызнулся в ответ Дев.

— Пофиг. У меня был секс.

Дев несколько секунд рассматривал Мигеля, а затем фыркнул.

— Ты такое трепло.

Мигель схватил подушку и уткнулся в нее лицом.

— Ди н уй. Убирайшя.

— И все же, чего ты от этого чувака хочешь? — спросил Дев.

— В шмышле? — слова из-за подушки выходили приглушенными.

— Ты хотел потрахаться, тебе это удалось, так? Тогда в чем проблема?

Мигель застонал.

— Ты такой долбанутый!

Мигель уронил подушку себе на колени.

— Ты Луне-то расскажешь о своей заинтересованности в глубинном изучении собственного зада? — Мигель притворно расчувствовался. — Если пускаешь кого-то в душу, не препятствуй проникновению в задницу.

Дев покраснел до свекольного оттенка.

— Иди на хер.

Мигель задумчиво уставился на Дева.

— Может и схожу.

— Что? — теперь Дев выглядел испуганным.

— Да издеваюсь я над тобой, гомофоб недоделанный.

Дев нахмурился.

— Слушай. Если кто и будет исследовать мою задницу, так только Луна, а никак не ты, — глаза Дева округлились до размера блюдец. — Привет, как-то не очень прозвучало.

Мигель обернулся и встретился взглядом со стоявшей на пороге Луной.

— Я очень рада, что вы, мальчики, подружились, — с каким-то воинственным блеском в глазах произнесла Луна. — Мигель, тебе нужно поговорить с доктором Кончиловски. У вас целая куча неразрешенных вопросов.

Дев поднялся.

— Я тоже, наверное, пойду.

Луна подлетела к нему и ткнула пальцем в грудь.

— Сядь на место.

Дев послушно вернулся на диван.

Луна покосилась на Мигеля.

— А тебе уже пора, papi. Думаю, Дев пришел сюда не ради тройничка. Так ведь?

У Дева отвисла челюсть, а следом вырвался возмущенный вопль.

Луна оседлала его колени.

— Хотя, готова поспорить, что смогу заставить его сделать то, чем раньше он никогда не занимался. Правда, carajito[20]?

— Лучше я пойду, — произнес Мигель. — Проследи, чтобы она про твою заднюю дверь не забыла.

Ни Дев, ни Луна не в состоянии были ответить, поскольку были заняты пожиранием лиц друг друга, поэтому Мигель ушел не прощаясь.

Пятница, 6 декабря.

Квартира Мигеля.

Эванстон, штат Иллинойс.

Мигель не успел зайти в квартиру и включить свет, как зазвонил телефон. Это был док.

— Да? — осторожно ответил Мигель.

Олдридж нервно откашлялся.

— До моего, э-э, сведения донесли, что я вел себя, э-э, неподобающе.

Мигель сдержал порыв ответить, потому что первой на ум пришла едкость.

— И что ты об этом думаешь? — спросил он максимально вежливо и спокойно.

— Что был потрясен, — иронично ответил Олдридж. — Что не умею нормально реагировать на спонтанность. Что вообще не люблю сюрпризы.

Мигель фыркнул. Он включил на телефоне громкую связь и начал стягивать одежду.

— Чем ты занят, Мигель?

— Раздеваюсь. Здесь жара стоит градусов под сто, и я не могу перекрыть проклятые батареи. До трусов уже вспотел. Никто не заставляет тебя смотреть, papi. Никто не принуждает тебя что-то делать.

— Знаю.

Раздевшись до белья, Мигель плюхнулся в кресло.

— Чего ты хочешь, док? Серьезно. Просто скажи мне. Хватить насиловать мой мозг.

Резкий, сухой звук заполнил комнату, когда Олдридж горько рассмеялся.

— Насиловать твой мозг. Точно. Я вернулся с работы и обнаружил тебя, привязанного к лестнице. И оказывается, именно я имею твой мозг.

Мигель вздохнул.

— Ты не обязан был трогать меня, не говоря уже о том, чтобы трахать.

Снова повторился тот горький, ломкий смех.

— Нет. Если это была проверка, то я ее не прошел. Считаешь, мне стоит отказаться от вашего курса?

— Нет! — воскликнул Мигель. — Господи. Нет. Послушай. Все решаемо. Мы же взрослые люди, так?

— А это, мистер Кордеро-Руис, спорный вопрос.

— Ага. Так вот что? Проблема во мне? Просто скажи это, и я отстану. Задерну шторы. В твой кабинет ходить не буду. Никаких больше переписок. Мы поступим так, как ты скажешь. Преподаватель и студент. Ты этого хочешь?

Олдридж молчал довольно долго, Мигель даже проверил, не скинулся ли вызов.

— То, чего я хочу, слишком сложно.

— Какой-то клуб непонятливых мужиков, док. Добро пожаловать. Население — практически все мужчины на планете. Я понимаю, что это сложно. Возможно, я би и нестерпимо хочу своего преподавателя, а он мужчина и на десять лет меня старше. Мою семью ни один из этих пунктов не устроит.

— Возможно би? — переспросил док.

— Пошел ты. Еще три месяца назад я считал себя натуралом. А потом ты врываешься в мою жизнь, все к чертовой матери переворачивая с ног на голову. Это не у тебя сложности.

— Если проблема во мне, зачем тебе вообще это нужно? — раздраженно спросил док. — Почему я?

Мигель застонал.

— Как оказалось я торчу от красивых серых глаз и галстуков-бабочек. Да какая разница.

— Для меня это тоже не просто.

— Да ну, — Мигель уставился в трещину на потолке. — Я понимаю. И для меня тоже.

— Нет, не понимаешь. Мой бывший...

— Жених?

— Мы с Тимом не были обручены. Может, при других обстоятельствах, он бы сделал предложение. И я не уверен, что согласился бы. Но у нас были... проблемы. Нелегко решаемые.

— Например? — спросил Мигель, расстроившись, что док избегал любой настоящей информации. — Кто-то из вас храпел, оставлял в масле крошки, никогда не мыл посуду, забывал подстричь лужайку или что?

— Не понял?

— Из-за подобной херни ругаются мои родители. Ну, из-за этого и еще всякой несерьезной мелочи.

— Нет, — холодно ответил Олдридж. — Мы ругались из-за того, что я каждый раз вздрагивал, когда он ко мне прикасался. Из-за того, что я постоянно на него смотрел. Из-за моего жуткого поведения. Из-за холодности и отстраненности. Из-за того, какая я сволочь. И эгоист. Особенно в постели.

Мигель скривился. Этот Тим, похоже, самовлюбленный индюк.

— Я считал тебя полной противоположностью эгоизму, по крайней мере, пока ты меня за дверь не выставил. Но с прикосновениями у тебя проблемы, да?

— Мы уже определились, что я ненормальный, — док охренеть, как чопорно это сказал.

— К черту нормальность. Какие у тебя... э-э... жесткие границы?

— Мои что?

— До того, как Луна унеслась надирать тебе задницу, она мне целую лекцию прочитала на тему границ, стоп-слов и прочей фигни. Потому что все проблемы в сексе решаемы, ее слова. Мы просто должны договориться.

— Матерь божья. Мы, как два слепых, ведущих друг друга.

Мигель фыркнул.

— Есть такое. Ты мне нравишься, papi. Очень сильно. А от твоего члена я просто в восторге. Я готов решить любые возникшие у тебя проблемы.

— Как великодушно с твоей стороны, — сухо произнес док.

— Я хочу попробовать, — Мигель проигнорировал сарказм Олдриджа. — Пожалуйста.

И снова док надолго замолчал.

— Ты здесь, papi?

— Наверняка, я об этом пожалею, но ладно.

— Ладно что?

Олдридж фыркнул.

— Хорошо, мистер Кордеро-Руис. У нас будут правила. Меры предосторожности. И мы должны оставаться очень осмотрительными.

— Но мы попробуем? — Мигель был взволнован так же, как ребенок в рождество.

— Да. Мы попробуем. 

Пятница, 6 декабря.