Томившийся под палубой Феофраст, вышел наверх. Увидев Аристотеля, занятого беседой с кубернеем, подошёл. Поняв, о чём идёт речь, спросил моряка:

– Скажи, друг, какие есть особые приметы в природе, показывающие на приближение непогоды?

– Господин хороший правильно поступает, что спрашивает об этом у меня. Нет человека, который лучше, чем я, знает море. Ведь от бурь и волн корабли гибнут чаще и в большем числе, чем гибнут с обеих сторон воины в сражениях. Вот почему тем, кто плавает на кораблях, следует вести наблюдения за природой.

– Тогда поделись знаниями, дорогой друг, в долгу не останемся, – воскликнул Аристотель, переглянувшись с Феофрастом, – за нами кувшин* вина!

Меланф не стал отказываться, хрипло откашлялся и начал:

– Существуют приметы, предвещающие бури в тихую погоду и во время бури указывающие наступление спокойной погоды. Достаточно посмотреть на луну: если она краснеет, ожидай ветер, если покрывается голубизной – будет дождь. Но как только я замечаю грязный цвет на лике Селены, всегда готовлюсь к сильному шторму.

Моряку пришлось по душе общение с образованными греками. В дополнение его ожидал обещанный кувшин вина. Он с увлечением рассказывал, как ясная луна предсказывает хорошую погоду – особенно, если это будет четвертый день со дня её восхода и если рога не заострены, и она не имеет красноватого оттенка, и свет её от испарений не является мутным.

Неожиданно куберней обратил внимание на какой-то непорядок в корабельной команде, перестал излагать свои мысли. Отошёл, затем вернулся и продолжил разговор о погоде:

– Я по солнцу могу узнать, что ожидает меня на море в ближайшее время – по тому, как восходит солнце или как оно клонится к вечеру. Сияет ли солнце обычным блеском или его диск становится огненно-красный, что является предвестником сильного ветра. А если на солнце видны пятна, это предсказывает близкий дождь. И воздух, и само море, величина и форма облаков и прочие приметы дают указания опытным морякам, чего им ожидать от погоды. Некоторые указания дают птицы, некоторые – рыбы. Всё нужно моряку примечать, если он хочет быть успешным на море, дожить до благополучной старости.

Меланф замолчал, вглядываясь вдаль, припоминая, наверно, свои переживания на море. Решив не отвлекаться от своего дела, моряк поспешил закончить разговор:

– Ошибается тот, кто думает о море как о стихии. Море – живое создание, оно ровно дышит и движется в течение дня и ночи. Оно всё время находится в некоем стремительном течении, которое моряки называют реума. Море движется вперед и назад, то заливает берега, то уходит в глубину, создавая меняющиеся течения. Будучи попутным, море помогает плаванию кораблей, при противном течении задерживает их ход. Опытный куберней знает морские течения, чтобы, оседлав их, легко преодолевать большие расстояния.

Разговор с кубернеем настроил философов на преднамеренный диспут. Начал Аристотель:

– Друг мой Феофраст, как думаешь, море даёт человеку больше пропитания, чем суша, земля?

– Я не сомневаюсь, Аристо, в изобилии земной природы. Она обладает всем необходимым, чтобы удовлетворить не только собственные нужды, но и потребности в пище для человека. Ведь помимо естественных гор и лесов как общего пристанища всякого зверя и дичи есть возделанные человеком поля и сады. Разве сравнимо изобилие суши с тем, что может доставлять водные пространства – моря и реки с озёрами? А вкус мяса или дичи, разве сравним с рыбой?

Аристотель сдержано улыбнулся.

– Попробую переубедить тебя, Феофраст. Во-первых, рыбное блюдо преимущественнее по качеству любого другого, мясного или овощного. Существуют племена ихтиофагов, рыбоедов, которые, кроме ловли рыбы, ничем другим не занимаются, в отличие от опсофагов или филопсов, кто ест говядину, поедают только рыбу.

– Аристо, ты неправ, если приводишь в качестве доказательства пример из жизни малочисленного племени рыбоедов. Они вынуждены так питаться, потому что другой пищи у них нет, а для земледелия их почвы неблагоприятные.

– Не от этого ли в продаже морская провизия ценится выше всякой другой? Иная рыба стоит больше, чем бык, а горшок особого рыбного засола обходится ещё дороже.

Аристотель выжидательно посмотрел на друга. Тот не замедлил с ответом:

– А что ты скажешь, когда к твоей рыбе не подадут любимые тобой травы – лук, петрушку, сельдерей? Как обойдёшься без них? Даже лошадей перед состязаниями кормят сельдереем, чтобы силы сохраняли подолгу и бег был быстрый.

– Поймал ты меня, Феофраст, на мелочи. Но ты не упоминаешь морскую капусту, которая гораздо полезнее для здоровья, чем любая земная растительность. И ещё напомню о главной приправе ко всем блюдам, без которой ты не ощутишь приятность, что по преимуществу поддерживает аппетит. – Аристотель сморщил в язвительной улыбке рот. – Ты не можешь мне ответить, Феофраст, как называется то чудо, без чего позволительно говорить, что никакая пища несъедобна? Её примесь услащает и хлеб!

Феофраст развел руками, словно признавал поражение.

– Аристо, мой ответ – соль!

– Правильно, извлечённая из морской воды соль. Как сильнее всего притягивает человека к жизни надежда, и как без её сладости жить было бы невыносимо, так надо указать на соль. Она возбудитель влечения к пище, без которого всякое блюдо сказывается неприятной и тягостной.

Легкая улыбка скользнула по бледному лицу Аристотеля; он продолжал убеждать:

– Как все краски нуждаются в свете, так и все воздействующие на вкус соки нуждаются в соли. Она нужна человеку и зверю, чтобы возбудить соответствующее ощущение, а без неё остаются неприятными и даже тошнотворными. По этой причине и закусывают перед другой едой чем-нибудь острым или маринованным, вообще таким, что заготовлено с солью: это как бы зачаровывает аппетит, и, возбужденный такой приманкой, он со свежей силой обращается и к прочим блюдам.

Феофраст не удержался от соблазна опередить Аристотеля:

– Ладно, я добавлю к твоему славословию в честь соли, что она не только придаёт приятный вкус еде, но и на тело действует как лекарство. – Феофраст приобнял за плечи Аристотеля.

– Убедил, Аристо, твоя взяла. Согласен, что продукты моря не только съедобны и вкусны, но ещё обладают качествами хорошего мяса, не так обременяют желудок, легко перевариваются и усваиваются. Не от того ли врачи часто назначают больным рыбное питание как самое легкое?

– Я воспринимаю твои слова, мой друг, не как твоё поражение, но как мою победу, – отшутился Аристотель. – По этой причине позволь мне сделать вывод: если море посылает к нам самый тонкий и самый чистый воздух и если оно вскармливает существа более здоровые и более законченные, тогда я могу сделать вывод: самое желательное для человека питание происходит из моря.

Вскоре повелители неба и морей разобрались между собой, и погода наладилась. Плавание корабля продолжилось, и дальше никакие природные проявления больше не беспокоили путешественников. Прошли Эгейское море вблизи материка, через Фракийское море попали в Фермейский залив, откуда до границы с Македонией плавания оставалось несколько дней. От устья реки Лудий, конечной точки морского пути, дальше предстоял сухопутный переход до столицы Пеллы.

На пути корабля неожиданно объявилась группа резвящихся дельфинов. Для пассажиров захватывающее зрелище! Животные грациозно плыли в толще воды, состязаясь с кораблём, не скрывая своих намерений – опережали ход или вдруг разом ныряли под него, чтобы всем вместе выпрыгнуть далеко впереди. Будто следуя негласной команде, дельфины дружно разбегались в стороны, организованно маневрировали, перестраивались парами. Животные бесстрашно пересекали курс корабля, опасно приближаясь и так же бесстрашно отдаляясь от него. Удивительные морские существа, похожие на стрелы, выпущенные из боевого лука, одновременно выпрыгивали из воды, показывая людям тёмные тела, покрытые водными жемчугами, переворачивались в воздухе и ныряли вниз головами.