– Я останусь здесь. Пусть и принцесса ко мне присоединиться. Вместе мы прекрасно проведем время. – Он потянулся за бутылкой. Внутри меня все похолодело. Неужели этот парень знал, кто я такая? К чему такая конспирация, когда каждый подзаборный лежачий знает как я выгляжу?

– Оставь в покое наших гостей. Чарли, подойди, пожалуйста. Нужно отвести его в номер.

Я нахмурилась. Ну, конечно, теперь благодаря местному колориту я еще позже отправлюсь в постель. Но какая разница – одним часом раньше, одним позже. Больше я все равно не устану. Разве что, потеряю сознание или терпение.

К, счастью, Чарли не слышал его замечаний по поводу совместных возлияний. Он и подошел к Марку выполнить просьбу, но его лицо перекосило от неодобрения. Вдвоём они протянули руки Роману, но тот не потрудился за них взяться. Он потянулся к бутылке.

– Если Робин Гуд не хочет помогать, я не имею ничего против. Здесь… не так скверно, как может показаться.

Чарли закатил глаза. Вдвоём они подняли Романа, игнорируя его протесты.

– Куда его тащить? – Поинтересовался Чарли.

Роман сопротивлялся, размахивая руками, но его взяли в цепкий захват.

– Не надо меня никуда тащить. Бросьте здесь, пусть все поскорее закончится.

– Я покажу, – игнорируя призыв Романа, выдавил недовольный Марк и тут же поспешил добавить, – вам по пути.

Оставлять меня в семь утра на пустынной улице Чарли в любом случае не согласился бы. Радовало хотя бы то, что из-за Романа нам не придется задерживаться.

По пути он не пытался вновь завязать со мной разговор и больше не называл меня принцессой. Я оценила это как хороший знак. Может он просто назвал меня первым прозвищем, которое пришло в голову. В его состоянии не до фантазии.

– Оставьте меня, бросьте, – причитал Роман. Его буквально тащили под руки.

– Твоё счастье, что сейчас слишком рано и тебя никто не видит.

– Пусть все видят. Какое мне дело? Я итак пал ниже некуда. Я живу здесь, – он расхохотался вновь и внутри меня все похолодело. Неужели здесь так плохо?

– Вечером ты выглядел не таким разочарованным жизнью.

Роман вновь затянул песню «Никогда не поздно», но Марк прервал его.

– Люди ещё спят. Имей уважение.

– Она бросила меня этим вечером, – горько откровенничал Роман, – растоптала и выбросила.

Марк закатил глаза.

– И ты всю ночь напивался?

– Нет, я топил горе в вине. Знаешь, как по латыни? «La vina veritas».

– Какая прелесть. И латынь вспомнил. Лучше бы ты лег спать в кровать, а не под соснами.

Мы подошли к такому же зданию, как то, возле которого мы подобрали Романа. Марк попросил меня открыть двери и они внесли поклажу. Я пошла за ними. Фойе освещались небольшим светильником, стоявшим у ресепшена. За ним дежурила немолодая женщина. Она отчаянно зевала, но при виде нас оживилась.

– Доброе утро!

– Дайте, пожалуйста, ключи нашим гостям. Я вас предупреждал о них.

Женщина отодвинула ящик и достала две карточки. Потом она обратила внимание на Романа и его отвратительное состояние.

– Вам помочь? – Обеспокоенно поинтересовалась женщина.

– Нет, мы справимся, но вы никому не говорите о том, что видели. Ему итак будет плохо, когда проспится.

– Я буду молчать, не сомневайтесь.

Мы сразу направились к лифту. Марк нажал на кнопку этажа – восьмой. По дороге он объяснил, что мы живем на одном этаже.

– Чем выше иерархия, тем ближе к небу, – горько произнес он.

– И он тоже? – Удивилась я. С виду и не скажешь.

– Он – уважаемый гость. Сверху распорядились, чтобы мы определили его в хорошее место.

Я улыбнулась. Какой дивный центр. Сюда что съезжаются высокопоставленные беженцы со всего мира? Скучно уж точно не будет.

Проснувшись, я не смогла подняться на ноги. После того, как мы отправили Романа в его комнату, где он сразу же захрапел, едва коснувшись кровати, так и не сбросив с себя пальто и ботинки, мы отправились по собственным комнатам. Сначала Марк показал комнату Чарли – она мне понравилась. Но сейчас даже камень, застеленный простынкой, вызвал бы у меня шквал буйной радости. Дальше мы отправились в мою комнату. Чарли не пожелал сразу отправляться ко сну (клянусь, будь на его месте я, то его судьба перестала бы меня волновать еще на полпути от дома). Чарли, однако, не был мною и свои обязанности он исполнял безукоризненно, на совесть.

Моя комната оказалась ещё роскошнее. Она была одиночной – никаких гостиных и библиотек или кабинетов. Возможно, такое преимущество отводят только занятым людям (весь наш мир знал, что я целыми днями болтаюсь без дела), но отсутствие других комнат не сильно огорчало. Не так уж много вещей я привезла из дома, чтобы появились трудности с размещением.

Кровать стояла по левому боку комнаты, в центре. Засланная – только подумайте! – шелковыми простынями золотистого цвета. Да и вообще все её оформление в мягких оттенках желтого и персикового привело меня в полный восторг. И это все мне! Разве такое возможно?

К комнате примыкала также собственная душевая, куда мне не помешает сходить, но для таких сложных манипуляций я все-таки слишком устала. Марк недолго расточался словами, он и сам с дороги еле стоял на ногах. Все мы хотели поскорее расстаться и отправиться по кроватям, но никто не говорил этого напрямую.

К, счастью, неуклюжая болтовня заняла ребят лишь минут на пять, после чего Марк сразу удалился, а Чарли остался со мной, чтобы выразить своё мнение.

– Надеюсь, тебе это подходит? Не сравниться с домашней обстановкой? Это предложение – вершина здешних возможностей.

Я криво улыбнулась, желая, чтобы он наконец ушел как можно дальше. Желательно, на другой материк. Ястребы выносливые.

– Всегда хотела быть поближе к народу. А как иначе мне заслужить их любовь и преданность?

Чарли скривился.

– Никто от тебя не требовал таких крайних мер, – он вздохнул, – ну, ладно, мы оба устали, сейчас не время для выяснения отношений.

– Мне кажется, мы уже давно все выяснили и незачем тратить драгоценное время на дальнейшие разговоры, – заметила я, чуть агрессивнее, чем полагалось. Да, к черту, устала я от тактичности!

– Как скажешь, – в его голосе послышалась грусть, – зови, если я тебе понадоблюсь.

Я кивнула. Он же продолжал. Ишь ты, какой болтливый! Всю дорогу молчал, а сейчас, на тебе, разговорился!

– Я бы хотел, чтобы наши комнаты были соседствующими, но так не получилось. Надеюсь, это не станет для нас проблемой.

– Сейчас у меня только одна проблема.

Поняв мою невысказанную просьбу, Чарли притворно поклонился и вышел из комнаты. По пути он вкрадчиво напомнил мне, чтобы я заперлась, что я и поспешила сделать, как только за ним закрылась дверь. Что угодно, лишь бы он не смог проникнуть внутрь и прочесть мне свод дурацких нотаций.

Я порылась в небольшой дорожной сумке, которая все это время болталась на моем плече – в ней я хранила самые необходимые вещи. Остальные обещали доставить днем. Там я нашла пижаму. Один её вид погасил пылающую злость.

Я быстро переоделась и не тратя времени ни на что улеглась на кровать. Простыни были такими мягкими и нежными. Комната отапливалась с помощью обогревателей, заблаговременно здесь установленных и включенных. Тепло и удобно. Я вздыхала от счастья. Разве такое возможно?

Чтобы прийти в себя, мне потребовались сутки. Несколько раз стучались в двери на протяжении дня, но я сквозь сон кричала, что все еще сплю. Раз дверь еще не выбили, значит, поверили в то, что со мной все хорошо. Только вот на утро следующего дня я не могла сказать, что чувствую себя нормально. Враг подкрался незаметно. Я, кажется, заболела.

В горле страшно зудело, спину ломило, а тело бил озноб. В путешествии я совершенно не учла смену климатических поясов и расхаживала в легкой кофте и тонких летних брюках, которые даже до щиколотки не доходили. В конце октября на севере уже выпадал снег, а вот Франции в это же время было не так холодно. Теперь же я расплачивалась за свою недальновидность. Но что я? Как моя толпа надзирателей пропустила мимо столь очевидный факт? Впрочем, Чарли тоже щеголял без куртки – лишь черные брюки да толстовка в тон. А его неопытным не назовёшь.