Пасмурно за окном или совсем раннее утро – неважно. Этот день и не мог быть другим. Ощущение промозглой серости и ледяного плена в душе не исчезнет, даже если это самый теплый и солнечный день осени за всю историю наблюдения за погодой.

Окончательно проснувшись, Артем открыл глаза и посмотрел на фотографию девушки за пыльным стеклом серванта.

Купить рамку он собирался каждый день, но это оказывалось сложнее, чем заполнить большой хозяйский холодильник. Кажется, вчера заходил в дежурный магазин, значит, хотя бы кусок хлеба в доме должен быть. Как и следовало ожидать, пакет с продуктами стоял у порога. Артем выматерился, вытаскивая растаявшую пачку масла. Очень хотелось со злостью швырнуть ее, но, просчитав последствия, он аккуратно пристроил ее в морозилку. Кулек бесформенных пельменей полетел по привычной траектории в мусорный пакет, критическая масса и зловоние которого слишком явно намекали на немедленное освобождение от него пространства квартиры. Артем перенес его на порог; только так, запнувшись, не забудет его вынести.

Хлеба он не купил. Кусок сыра, колбасы, какие-то консервы, заброшенные на автомате, и пачка печенья. С тех пор, как бросил курить, надобность в ежедневном посещении магазина отпала. Каждый долгожданный выходной Артем планировал забить холодильник, чтобы не загружать утром и вечером голову ненужными мыслями о еде, но всякий раз находились неотложные дела и вопрос пропитания отпадал сам собой. Единственным местом, где удавалось пообедать, была столовая напротив отдела УВД, где ему посчастливилось состоять на службе. Вспомнив наваристый борщ, поставил чайник на плиту.

Брился долго и с удовольствием, эта процедура бодрила лучше растворимого кофе, которым он запил ломтик сыра и две печеньки.

Такую же бурду ему предложили и в кабинете оперов, только вместе печенек были сухарики.

– Предпочитаю дождаться обеда и нормально поесть, – отмахнулся Артем и, привычно закинув ноги на стол, откинулся на спинку кресла.

– Оптимист ты, Соболев! – цокнул Игорь Левинский. – Надеешься отсидеться до обеда? Согласен, погода нелетная.

Все лениво посмотрели в окно, за которым пыжилась серая туча.

– Да уж, погодка так себе, – подтвердил Батенко. – Лучше бы дождь пошел.

– Так, Алексей, кончай каркать. У меня сегодня свидание.

Игорь мечтательно улыбнулся, чем вызвал искренний интерес товарищей.

– Когда только люди все успевают. – Артем в мгновение ока оказался рядом и присел на краешек стола. – Поведаешь?

Вытащив из-под него пару папок и продолжая сохранять таинственность, Левинский бросил каждому по одной:

– А не поработать ли нам для разнообразия мозгами? Почитайте свежий материальчик!

– Ты тему не переводи, – Артем похлопал товарища по плечу, – пока я свои дедуктивные способности не включил.

– Ну-ка, попробуй. – Левинский оседлал стул рядом со столом Батенко и, подмигнув тому, приготовился слушать.

Соболев осмотрел аудиторию и предупредил:

– Игорь, только без обид и истерик. Вчера ты выезжал на труп. На убийство, как потом выяснилось. Бабуля выгуливала парочку доберманов, бросая им палочку для резвости, но, к счастью, не спуская с поводка. Старушка старой закалки, законопослушная.

– Пока все верно, но это ты и в дежурке мог узнать, да и мужик, который звонил, так орал, что его весь район мог слышать. – Левинский одобрительно кивнул. – Может, расскажешь, как бабку грохнули?

– Огнестрел. Обрез или пистолет, нашли где-то и решили испытать. Лохи какие-нибудь. И вот вы приезжаете, а к бабке подойти не можете. Кобели вас не подпускают.

Батенко фыркнул.

– Не кобели, а суки оказались.

– Что делать? Сам майор Левинский приехал в кои-то веки на место преступления, а раскрытие срывается. Вызвать кинолога! Конечно, так просто, но я уверен, что и это предложил какой-нибудь курсант на практике или водитель. Узнав ситуацию, Василич сам ни за что не поедет: вечер, холод, а зная его наклонности женоненавистника, кого он пошлет? Правильно. Или Людочку, или Ирочку. У одной вчера было свидание, значит, поехала Людочка. А так как у Игоряши жена была блондинкой, то ничего удивительного, что теперь ему нравятся брюнетки. Верно излагаю?

– Верно, бабник ты неизлечимый, – хмуро отозвался Игорь. – Это тебе Ирочка рассказала?

– Нет, Людочка! – рассмеялся Соболев. – Пока ты переживал за честь майорского мундира, она ко мне в гости заскочила, я же рядом живу.А бабник не самый страшный диагноз для мужика!

– И ничего я не переживал, – оправдался Игорь. – Что, я на служебной машине ее должен был провожать, чтобы завтра весь отдел ржал? Это у тебя все просто, с тебя как с гуся вода. Что только в тебе бабы находят?

– Не бабы, а женщины. – Соболев поднял указательный палец. – Баб я отсеиваю еще на первичном осмотре.

– Еще и циник, – ехидно добавил Игорь.

– Цинизм в разумных пределах производит на девушек неизгладимое впечатление, надо только вовремя им воспользоваться и не злоупотреблять. Вот учишь тебя, учишь! – Соболев вздохнул и открыл папку. – Как ты жениться-то умудрился?

– Тебя рядом не было, – парировал Левинский.

– Главное, что я был при разводе, поэтому ты и живешь сейчас в своей квартирке. Но женить тебя надо, и я своих полномочий с себя не слагаю, а то Лехина жена уже устала кормить тебя разносолами. Она скоро вас обоих бросит. – Соболев углубился в чтение, чувствуя посасывание под ложечкой от голода.

Вспомнился развод Левинского. Сколько помоев и грязи вылила жена на Игоря, хватило бы на весь отдел. Для него такие дамочки табу. Холодные, расчетливые, хоть и красивые. Артем посмотрел на пустой стул Левинского: после всего ему и начальство выговаривает мягче, чем остальным и даже путевку выбило в бесплатный санаторий МВД.

Время тянулось медленно, но его никто не торопил, лучше в отделе перебирать бумажки, чем дежурить на улице.

– Соболев, твоя очередь идти за нагоняем, прошу. – Не закрывая дверь, Игорь бухнулся на стул. – Сегодня и люлей от начальства получать приятнее, чем рысачить по городу. Хорошо, что бабку вчера грохнули. Тем, как ты и говорил, подростки из обреза. Целились в собаку, попали в человека. Идиоты.

Следующему после Левинского всегда доставалось по полной программе, ибо орать в доброе и всепонимающее лицо Игоря бесполезно, а орать начальство любило, это было его прямой обязанностью.

Получив свою порцию, Соболев вернулся в пустой кабинет с разрывающимся телефоном. Не успев огорчиться, что обедать придется одному, тут же принял вызов на огнестрел.

***

– Прям Чикаго! Погода, что ли, так действует? С ума все посходили, и это начало месяца, что будет дальше? – разглагольствовал Артем в машине, пытаясь хоть как-то приглушить острый голод.

В подъезде пятиэтажки толпилось несколько человек.

– Расходитесь, – зычно крикнул он, с раздражением осознавая бесполезность приказа. На крик открылась еще пара дверей. – Я сейчас эвакуацию объявлю!

Толпа расступилась, пропуская наряд, самые здравомыслящие предпочли спуститься на несколько ступеней.

– Вызов поступил от соседей. Говорят, слышали выстрел и женский крик. Семья неблагополучная, и муж, и жена пьющие. Дверь не открывают, в квартире тишина, – доложил обстановку участковый.

– Скорую вызвали? Слесаря?

Соболев осматривал на вид тщедушную дверь, кажется, толкни плечом – и вылетит, но это только на первый взгляд. С обратной стороны может быть обшивка из стали, метровый засов или подпорка в виде сейфа, шкафа или дивана.

– Сразу же, – отрапортовал лейтенант.

– Долго едут. А слесарь?

– Я здесь, – раздвигая зевак, вперед вышел двухметровый детина в черной робе.

На площадке густо запахло перегаром.

– Николай, – представился слесарь.

– Что же ты, Николай, гад такой, еще обеда нет, а ты уже пьяный в дымину!

Соболев выхватил у него чемоданчик с инструментами и, кинув на пол, разглядывал содержимое.