Сквозь грязное окно пробивались бледные лучи осеннего солнца. Я зачарованно смотрела на них и не понимала, откуда бы в подвале взялось это окно: высокое, узкое, похожее на бойницу.

— Башня Кастерли, — сказал Эвгар. Я моргнула, и все, что я видела, поменялось. Исчез подвал, пропали грязные коробки с книгами, а сумрак развеялся. Я стояла в центре лаборатории в башне, и солнечные лучи, пробиваясь сквозь грязные окна, чертили по пыльному полу знаки: первое имя Господа оживляет мертвую материю, дает разум и речь бессловесному, отторгая его душу.

— Это заклинание называется Мостик, — довольно произнес Эвгар. Он сидел на стуле возле одного из окон и лениво перебирал в руках четки. — Этакий туннель от дверей комнаты через подвал в башню.

Видимо, он ждал, чтобы я его похвалила.

— Вот почему я никого не встретила, — устало промолвила я. Огромная лягушка в банке, казалось, корчила мне рожи. Эвгар кивнул.

— Именно. А это мой артефакт, — он с нескрываемой гордостью указал на серебряное чудовище на столике. — Нравится?

пожала плечами.

— С его помощью ты хочешь убить невинного человека.

Эвгар вопросительно поднял бровь.

— Тебе его жаль? — осведомился он. Я вдруг поймала себя на мысли, что хочу залепить ему пощечину. Стереть самодовольную улыбку.

— Я его люблю, — ответила я. — Пусть в Дамьене душа Альфреда… я все равно его люблю.

Эвгар вдруг рассмеялся — настолько звонко и искренне, что я оторопела.

— Душа Альфреда? — переспросил он. — Господи, какие глупости! Нет там души Альфреда, Вера. Твой муж давным-давно мертв. Безвозвратно, к нашему счастью.

На мгновение мне показалось, что я могу упасть — настолько тяжелым был водоворот чувств, затянувший меня внутрь.

— А что там? — спросила я и, не услышав своего голоса, повторила громче: — Что там?

Эвгар оценивающе смотрел на меня, словно прикидывал, можно ли открыть мне правду. Потом он произнес:

— Там нет души Альфреда, Вера. Там моя душа.

— Хочешь, я расскажу тебе сказку?

Весенний полдень был солнечным, ясным, наполненным запахами нарциссов и мускари. Я лежала в траве, не чувствуя ничего, кроме боли, и молилась о том, чтобы умереть.

Час назад Альфред избил меня — что-то не заладилось в его магических опытах, и он отвел душу на мне. После того, как он вышел из спальни, я выждала четверть часа и поплелась прочь из замка, держась за стены. Без денег, без вещей, почти теряя сознание от боли, я выползла в свежее сияние весеннего сада, решив, что уйду к родителям. Буду опозоренной женой, сбежавшей от мужа, никогда не покину своей комнаты, но зато меня никто и никогда не изобьет.

Потом я рухнула в траву — без сил, захлебываясь от боли, моля небо о смерти.

Потом появился он.

Молодой приятель Альфреда сел в траву рядом со мной и принялся медленно и осторожно водить рукой по моему телу. Там, где он прикасался ко мне, боль утихала. Вот уже не болит ребро, вот уже можно дышать…

— Ты красивая, — произнес мой спаситель и радостно улыбнулся крупным ртом. — Тебя зовут Вера, я знаю. А я Эвгар.

Я не ответила. Говорить еще было больно. Эвгар понимающе вздохнул и, словно возясь с куклой в человеческий рост, помог мне сесть и обнял, поддерживая и не позволяя упасть. Он почему-то казался мне надежным, этот приятель Альфреда. Настолько надежным, что я смогла расслабиться.

— Альфред предложил тебя мне в неограниченное пользование, — сообщил Эвгар. Я не удивилась: знакомая история. — Но я отказался.

А вот это уже было удивительно.

— Что так? — с горечью спросила я. — Не нравлюсь?

Эвгар усмехнулся.

— Нравишься. Даже очень. Но я не беру женщин против их воли, это некрасиво. Недостойно джентльмена.

Протянув руку, он сорвал самый маленький сиреневый мускари, еще не показавший во всей красе свои колокольчики, и аккуратно вложил в мою безвольно раскрытую ладонь. Я подумала, что могла бы сидеть вот так очень долго. Всегда.

— Хочешь, я расскажу тебе сказку? — предложил Эвгар. Не дожидаясь ответа, он легонько поцеловал меня в висок и продолжал: — Жила-была девушка по имени Вера. Родители выдали ее замуж за богатого и властного господина, и был этот господин магом, чернокнижником, некромантом, известным на всю Хаому. И вот однажды к господину некроманту приехал гость…

Эвгар задумчиво погладил меня по щеке. Я вспомнила те пощечины, которые сегодня получила от Альфреда, и невольно вздрогнула.

— Дело в том, что любая магия имеет свои границы. Господин некромант умел то, чего не мог сделать его гость, — продолжал Эвгар. — И наоборот, гость умел то, чего никогда не сделал бы некромант. Как ты думаешь, чего они хотели друг от друга?

Я попробовала неопределенно пожать плечами, и по телу сразу же прокатилась волна боли.

— Не знаю, — прошептала я, негромко всхлипнув. Эвгар осторожно уложил меня на траву и принялся развязывать ленты на платье. Значит, все-таки передумал…

— Надо ослабить эти тиски, — чуть ли не извиняясь, произнес он. — Так будет легче дышать.

Хватка платья исчезла, и я действительно вздохнула с облегчением. Эвгар довольно улыбнулся и продолжал:

— Гость этот был сыном короля. Сыном, который никогда не взошел бы на трон из-за колдовства. Поэтому молодой человек решил разделить свою душу на части и пересадить одну из частей в тело донора. Того, что осталось, вполне хватило бы для того, чтоб однажды, через много лет, обмануть корону хаомийских государей. Если корону наденет маг, то она испепелит его. Но разделенная душа сбила бы ее с толку — и сын короля остался бы в живых. В Темные века уже был такой случай…

Мне стало страшно. Не от рассказа об этих богопротивных деяниях — от того спокойного тона, которым говорил Эвгар.

— Некромант сказал, что сделает это. Разделит душу сына короля, чтоб тот впоследствии взошел на престол, — проговорил Эвгар. — Но он, разумеется, попросил кое-что взамен. Некроманту давно наскучила его молодая и прекрасная супруга, а развестись с ней он не мог. У нас не Поднебесная империя, где надоевший брак можно взять и расторгнуть. Убить? Так это не запороть крепостную девку на конюшне, некроманту пришлось бы держать ответ. И он вспомнил о старинном обычае под названием Уйди с проклятием. Неверную жену проклинали и бросали в реку или озеро, и некромант решил подстроить измену и наказание. И, если несчастная Вера умрет, то ее мужа никто не осудит. Обычай старинный, но никем не отмененный.

Вот, значит, что…

— Почему же ты меня не убиваешь? — промолвила я. В этот миг меня охватило полное безразличие к собственной судьбе. Эвгар улыбнулся, и улыбка сделала его лицо мальчишески беззаботным.

— Это еще не вся сказка, — он погладил меня по голове, и этот жест был полон искреннего тепла и участия. — Некромант попросил сына короля выковать ядро проклятия. Любой, кто проведет ночь с несчастной Верой, умрет страшной смертью.

Я ему не верила. Это не могло быть правдой. Я не обольщалась насчет Альфреда — но до такого не мог дойти даже он.

— И что же сын короля? — спросила я. Эвгар вновь погладил меня по щеке. Он казался таким добрым и понимающим, что я не верила в его способность убивать и проклинать.

— Надо потерпеть, моя хорошая, — ответил он. — Проклятие — это больно. Но знай, однажды мы встретимся, и я все исправлю. Просто надо потерпеть. Сегодня твой любовник вернется в замок, и тогда все случится.

Должно быть, он безумен, этот молодой приятель Альфреда. За время своего супружества я повидала достаточно магов, чтоб понять: у них не все в порядке с головой. Они все сумасшедшие.

— Обряд требует того, чтобы я обо всем тебе рассказал, — улыбнулся Эвгар. То ли хотел подбодрить меня, то ли его все это ужасно забавляло. — Но ты все это забудешь… прямо сейчас.

Он наклонился надо мной и, помедлив, осторожно поцеловал, едва прикоснувшись губами к губам…

Я зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, наваждение уже исчезло. Пропало солнечное весеннее утро, сад, цветы — я снова была в башне Кастерли и крепко сжимала одну из лап артефакта: вцепилась в нее, чтоб не упасть. Эвгар стоял рядом, испытующе смотрел на меня.