В общем, сижу и смотрю на демона в ожидании чуда. А демон по-прежнему смотрит на стену и о чём-то думает. Трудно даже представить, о чём именно!
Внезапно он крепко сжимает пальцы на левом запястье, будто проверяет кости на прочность. Секундное замешательство, вызванное его странным поведением, сменяется шоком, поскольку я понимаю, что Баисар исчез. Только что стоял передо мной, а сейчас его нет!
Долго искать пропажу не приходится.
Демон стоит возле окна и как-то подозрительно глядит в мою сторону своими голубыми глазами… Стоп! Какими ещё голубыми! Они же сер… ой, уже жёлтые… а теперь лиловые… Что за…
— Я… — тяжело сглатываю, — я стесняюсь спросить, но с тобой всё нормально?
— Со мной? — правая бровь мужчины заламывается. — Да. А почему тебе кажется, будто что-то должно быть не в порядке?
— Да так… — пожимаю плечом и вцепляюсь в узел на полотенце. — Значит, это у меня галлюцинации, — признаюсь со смешком. — Хотя во сне их быть не должно, но, с другой стороны, тут всему место найдётся, так?
Баисар вздыхает.
— Натали, это не сон, и у тебя нет галлюцинаций. Мои глаза сейчас действительно меняют цвет. Это нормально.
Нормально?! Ох, ты ж!
— Это и есть твой фокус! — «озаряет» меня.
— Да. Только это не магия, но ты же хотела увидеть нечто эффектное.
Да, мгновенное перемещение в пространстве и глаза меняющие цвет, — это весьма эффектное зрелище! А вот то, что это не сон… плохо.
— У нас мало времени, а мне необходимо рассказать тебе очень многое.
Вновь пожимаю плечом. Раз необходимо, так пусть рассказывает, только…
— Ты не подойдёшь ближе?
— Нет. Будет лучше, если я останусь, где стою.
Вопрос «Почему?» застывает на губах. Озарение снисходит на меня вторично, и я цитирую его слова:
— Ты сейчас «страшный и опасный для людей»?
— Именно, — кивает он.
— Но почему я не чувствую страха? Опять амулеты?
— Нет, на этот это раз знаки на спине. Защитные руны мельвов, — поясняет он. — Рисунок временный.
— Как у меня? — вопрос, конечно, лишний, но пусть ответит на всякий случай!
— У тебя их значение иное. Ксения всё перепутала, — Баисар раздражённо сжимает губы. — Планировалось, что Филипп нарисует знаки, очищающие сознание, а он по указке девушки нарисовал те, что защищают разум от воздействия извне. Тоже неплохой вариант, но в сочетании со вчерашним зельем, они дали неожиданный результат.
— Неожиданный? — хватаюсь за это слово, как за соломинку. — Ты хочешь сказать, что я была не в себе?
Баисар усмехается. Должно быть, понял, как мне хочется найти лазейку для своей совести. И что с того? Многие люди постоянно ищут себе оправдание. Мне тоже можно. Хотя бы один раз!
— Не совсем так. В определённых условиях ты бы вела себя точно так же. Вчера у тебя начисто отключилось критическое восприятие происходящего. Ты просто делала то, что хотела, и голос здравого смысла тебя не останавливал.
Значит, я всё-таки нимфоманка…
— Если бы я увидел твой рисунок до того, как мы оказались в постели, ничего бы не произошло.
Я фыркаю. Это кто-то намекает, на то, что он благородный и честный?
— Но есть одна странность… — протяжно произносит демон, в задумчивости поглаживая нижнюю губу, — несколько минут назад ты смотрела не меня точно таким же взглядом, как и минувшей ночью.
Ну, уж нет! Теперь я знаю, что всему виной!
— Зелье не выветрилось, — беззаботно отвечаю на обвинение.
— Максимум два часа сна, и побочный эффект должен был исчезнуть, — возражает мне этот… этот демон!
Мгновенно вспоминаю, как нужно держать лицо.
— М-м-м… Данный вопрос имеет какое-нибудь отношение к моей проблеме? Я о том, что меня собираются убить, если ты не понял.
— Не напрямую, — уклончиво отвечает демон.
Вот ещё один предлог свернуть с неприятной темы!
— Так давай поговорим о том, что касается этой животрепещущей проблемы напрямую! — предлагаю настойчиво. — Я знаю, какую-то жуткую тайну? Или я обладаю какой-нибудь редкой, необычной или опасной магией? За что меня хотят убить?
— Насколько мне известно, ничего важного ты не знаешь и магией не обладаешь. Дело не в тебе, а в твоих родителях. Это очень важные люди.
Важные люди ассоциируются у меня только с одним…
— Шантаж?
— Провокация, — поправляет он.
— И в чём она заключалась?
— В твоём случае была инсценирована автокатастрофа, в которой ты якобы погибла. В ней обвинили мельвов. Разумеется, эта информация не предназначалась для широких масс, но нужных людей в известность поставили. Твои родители входили в число избранных.
Демон замечает мой безразличный взгляд. Да, про мельвов он уже говорил, но кто это, до сих пор непонятно.
— Лучше я начну сначала, если не возражаешь.
Привычно пожимаю плечами, подтверждая готовность слушать.
— Существует некий альянс сил, желающих сотрудничать с людьми — мельвы в него входят. Среди людей в свою очередь существует несколько многочисленных групп лиц, которым, как ты можешь догадаться, это сотрудничество не выгодно. Они преследуют собственные цели, и идут к ним путями далёкими от гуманизма. Ты ведь сообразила, какой смысл вкладывается в слова «увольнение» и «исключение» в нашей школе.
Сообразила, но лучше бы мне ошибиться!
Баисар не обращает внимания на мои терзания, он продолжает свой рассказ:
— Эти… нехорошие люди два года назад устроили целую серию провокаций, дабы дискредитировать тех, кто входит в упомянутый мной альянс. К примеру, твоя гибель…
— Всё было подстроено, проплачено и подделано, — заканчиваю за него. Это ведь очевидно!
— Да, — подтверждает он мои догадки. — На тот момент ни о каких переговорах с людьми речи уже и быть не могло.
— Но почему меня всё же оставили в живых?
— Судя по тому, насколько качественно тебя спрятали, ты нужна была или для шантажа, — хотя сомнительно — или в качестве козыря в рукаве. Чтобы в нужный момент предъявить общественности с громкими заявлениями типа: мы всё узнали и предусмотрели, мы спасли, мы молодцы!
— Хочешь сказать, у «нехороших людей» просто поменялись планы?
Баисар пожимает широченными плечами и скрещивает руки на груди.
— Мы же не сидели на месте, эти два года, оплакивая рухнувшие надежды. Наши действия вынудили противников предпринять ответные шаги. Сейчас самое простое, что мы можем сделать — это вернуть тебя родителям. Тогда возникнут вопросы к определённым господам, и ответить на них им будет, ох, как непросто!
— Так вы собираетесь вернуть меня родителям?
Демон качает головой.
— Пока в этом нет смысла.
— Почему?
— Из-за провалов в твоей памяти, — объясняет он, будто это нечто само собой разумеющееся. — Для начала нужно устранить эту проблему.
Я хмурюсь и комкаю несчастный узел полотенца.
— Врач сказал: всё со временем нормализуется. Или не нормализуется, — невесело усмехаюсь. — Как работает человеческий мозг до конца неясно… В общем, мне наговорили кучу чепухи, которую говорят всем в подобных случаях.
За откровения я удостаиваюсь сочувственного взгляда. Как необычно, особенно учитывая, кто это сочувствие проявляет!
— Ты права. Это полнейший бред, потому что у тебя не амнезия. Над твоей памятью поработал профессионал, заблокировав некоторые её участи.
— Мне стёрли память?!
Должно быть, прежде мои глаза так широко не раскрывались!
— Заблокировали, — напоминает мужчина своё определение. — Тебе никогда не казался странным избирательный характер амнезии? Ты помнишь всё, кроме того, что касается тебя лично.
— Я об этом не задумывалась. На самом деле, мне не очень-то хотелось вспоминать своё прошлое. Поскольку в изложении Виктора Петровича… — я замолкаю и качаю головой. Да, такое никто не захочет вспоминать.
— А разве история твоей жизни, рассказанная им, никогда не вызывала у тебя вопросов?
— Вызывала, но я об этом не задумывалась, — понимаю, что повторяюсь, но если бы он оказался на моём месте, то тоже не стал бы желать возвращения воспоминаний.
