Расстегнув молнию на моей юбке, Филипп пытается стащить её чуть ниже, но особого успеха не добивается. Извини, милый, но дальше никак — она снимается только через голову.

Парень прекращает бесплодные попытки. Не думаю, что он умеет читать мысли, наверное, сам сообразил: не стоит тянуть ткань ниже, дабы не портить чужие вещи. Тогда Филипп поднимает мою блузку, оголяя талию, а потом…

Некоторое время ничего не происходит. И чего он ждёт, интересно?

— Чего ты ждёшь? — Ксения озвучивает мой вопрос.

— Ничего. Просто… — Филипп замолкает, но перед этим мне кажется, что в его голосе мелькнуло смущение.

К кушетке приближается цокот каблуков. Видимо, девушка тоже заинтересовалась причиной смущения своего знакомого.

— Боже, Фил! — восклицает она. — Ты как мальчишка, честное слово! Что, ни разу пояса для чулок не видел?

— Видел, — возражает парень, — просто не ожидал.

— А чего ты ожидал? Леопардовые стринги с кошачьей мордочкой, выложенной стразами? Ты же сам оценил её одежду.

Филипп молчит.

— Всё, хватит глазеть на женское бельё, приступай к работе! — требует Ксения жёстким тоном, но под конец добавляет немного сахарку: — Будешь хорошо себя вести, я покажу тебе комплект, который сегодня купила. Оценишь.

— Лучше, покажи тот, который на тебе сейчас надет!

Вот это просьба! А парень-то, оказывается, вовсе не скромняга! Это открытие ошеломило не только меня, но и Ксению. Она не сразу находится с ответом.

— Зависит от тебя. Сделаешь свою работу быстро — у меня останется больше времени. Тогда и решим, что будем осматривать, — выдаёт девушка после длительного молчания.

Эти слова вдохновляют Филиппа: мои трусики медленно сползают вниз. Поднявшееся было внутри возмущение идёт на убыль, когда движение ткани останавливается, и я понимаю — ничего ниже копчика зрителям не видно.

На этом моё сознание решает, что дальше ему уже не интересно.

Прихожу в себя внезапно, будто меня толкнули или окликнули по имени. Веки по-прежнему не желают подниматься, а тело — двигаться. Но лежу я уже на спине — это точно.

— О-ох! — томно выдыхает кто-то с кресла, стоящего по соседству с моей кушеткой.

Вслед за шумным вдохом следует негромкий стон. И всё это на фоне едва слышного шелеста.

— Фил! Ну, пожалуйста! — лихорадочно шепчет какая-то женщина и вскрикивает. — Пожалуйста! — повторяет она чуть спокойнее.

С трудом, но я всё же узнаю голос Ксении.

Тихое шуршание почти теряется в тяжёлом дыхании пары. Секунды на три воцаряется тишина, а после раздаётся синхронный стон. На этом «мелодия» не прекращается, наоборот, она набирает обороты. Ведущую роль играет дуэт: скрип кресла и странный влажный звук, который мой одурманенный мозг отказывается опознавать. Всхлипы Ксении и стоны Филиппа выпадают из общего ритма.

«Выходит, они решили посмотреть старый комплект», — мелькает мысль, после которой сознание вновь уплывает в пустоту.

— Наталья! — Ксения громко зовёт меня по имени. — Просыпайся! Такси приехало.

Я с трудом разлепляю веки. Кажется, кто-то насыпал песка мне в глаза.

— Который час? — я осторожно сажусь, стараясь держась спину прямой, и не двигать шеей.

— Начало восьмого. Вот! — девушка ставит на пол передо мной мои же туфли.

Медленно сползаю с кушетки. Ступни касаются холодной плитки — какое блаженство! И самое полезное — это бодрит!

В обувь я влезаю со скоростью бешеной улитки — уже прогресс! Первый шаг, уместнее назвать его пробным, получается несмелым. Он помогает мне определить своё состояние. А вернулось оно в стадию «до успокоительного». Хотя нет, чуть хуже, ведь свою сумку я забываю. Её забирает Ксения.

Возле дверей вспоминаю одну важную вещь. Оборачиваюсь к креслу, на котором развалился Филипп.

— Сколько я должна за работу?

Парень машет рукой:

— Подарок!

Выглядит он очень довольным. Я хмурюсь. Значит, то были не слуховые галлюцинации. Фу! Тут же мебель тканью обита!

Последняя мысль вызывает желание убраться отсюда поскорее, и с замком я справляюсь быстро.

Ксения выходит следом.

— Скоро заглянете снова? — с надеждой спрашивает мастер на все руки, неожиданно оказавшись рядом.

— Это вряд ли, — фыркает Ксюша.

Филипп меняется в лице. Удивление сменяется иронией, за которой, скорее всего, прячется обида.

— Что так? Не понравилось? — скалится он во все тридцать два.

— Дурак ты, — с грустью отзывается Ксения и тянет меня вниз по ступенькам.

В кармане для парковки нас ожидает машина.

Естественно, в автомобиле я отключаюсь. Когда добираемся до школы, Ксении опять приходится меня звать и тормошить.

— Наталья, соберись! — командует она, но я лишь вяло от неё отмахиваюсь.

— Петрович! — сурово напоминает она.

А вот и аргумент, от которого не отмахнуться.

— Девушка! — подаёт голос водитель, втиснув корпус между двух кресел. — Вы же сказали, что ваша подруга трезвая!

— Да какая разница! — рявкает на него Ксюша. — Салон мы вам не испортили!

Мужчина резко теряет воинственный настрой и убирается на свое место.

Я выбираюсь на волю. Как хорошо! Прохладно! И ветерок!

— Сдачи не надо! — продолжает психовать Ксюша.

Напоследок она громко хлопает дверцей.

— Что это ты разбушевалась? — удивляюсь я и получаю исчерпывающий ответ:

— Да ну его!

— Из-за того, что обидела Филиппа? — я всё никак не могу успокоиться.

— А с чего ты взяла, будто я его обидела?

Я пожимаю плечом, но понимаю — поздно. Если не знать, чем они на кресле занимались, из их прощального диалога такого вывода не сделаешь.

— Так ты не спала? — Ксения прижимает ладони ко рту.

— Скажем так, я не вовремя проснулась, — отвечаю уклончиво.

— Извини! — шепчет она.

Накатывает чувство неловкости.

— Не говори ерунды, — понимаю, звучит банально, но ничего лучше придумать не могу. Впрочем, нет, могу! — Зато всё получилось так, как ты хотела!

Соображает Ксюша быстро, а сообразив, улыбается.

— Ну, почему ты раньше всё время молчала, когда я пыталась тебя разговорить?

Стандартно повожу плечом.

— Да что теперь об этом говорить! — она качает головой. — Идём в наш немилый дом, пьяньчужка поневоле!

Ну и определение!

— Ты уверена, что выбрала правильный подход ко мне?

— На все сто!

14 мая 2011 года

Солнце настойчиво пытается выжечь мои глаза, мой мозг, а заодно и горло.

Со стоном поворачиваю голову и утыкаюсь лицом в подушку. Ощущения не становятся лучше, но они разделяются на три составляющих: головную боль, жжение роговицы и сухость во рту. Плохо… как же мне плохо!

Пролежав ещё несколько минут без движения, я понимаю, что лучше мне не станет, поэтому пора вставать и идти в ванную. Там вода. Вода должна решить как минимум две моих проблемы, но для начала…

Сев на кровати, избавляюсь от блузки. Повертев её в руках, прихожу к выводу, что она выглядит так… будто я в ней спала.

— Ну, просто Шерлок, — с сарказмом хвалю себя за «сообразительность».

Следующая на очереди юбка. Чтобы снять её, приходится слезать с постели, но ничего, на ногах я стою уверенно, ибо без каблуков. А где они, кстати?

Туфли обнаруживаются у входной двери. После визуального осмотра делаю заключение: обувь жива, каблуки на месте. Первая хорошая новость — вчерашний загул не обошёлся мне в девять тысяч.

Эта мысль заставляет замереть. Нет, я не о деньгах, а о загуле… Его просто не могло быть!

Я прекрасно помню, как ехала с Ксенией на деловую встречу. Беседу с Виталием я тоже могу восстановить в мельчайших подробностях. После неё я пошла в бар, где меня и ждала коллега. Мы выпили. Мой коктейль оказался алкогольным…

Что случилось потом, я не помню. Точнее, я помню, но это не может быть правдой!

Я бы никогда позволила себе выбирать нижнее бельё в присутствии постороннего. У меня нет причин ревновать Бориса, а уж тем более демонстрировать это чувство. Меня силком не затащишь ни в какое сомнительное место, а тату-салон в моём понимании как раз к таким и относится. Я не покорная овечка, чтобы выполнять распоряжения, каким бы строгим тоном они не произносились. Исключением является Виктор Петрович, но сейчас речь не о нём. В заключении, я бы ни за что не стала болтать по-дружески с Ксенией!