– Ну, конечно, вы оба будете поддерживать друг друга, – ухмыльнулся Финучин.

– Слушайте, давайте ближе к делу, – произнес Кэмерон и громко зевнул. – С такой скоростью к тому времени, когда мы выберем старшину, обвиняемая уже пару лет успеет отсидеть.

– Адвокаты называют ее ответчицей, а не обвиняемой, – поправила Табита, – давайте использовать правильные формулировки.

Двое оставшихся присяжных, Энди Лейт и Билл Колдуэлл, отказались выдвигать свои кандидатуры на пост старшины, и Лотти нисколько их за это не осуждала. Ввязываться в соревнование между Табитой, Агнес и Гартом – все равно что участвовать в конкурсе на самого непопулярного человека.

– Позволите мне быть счетной комиссией? – предложил Грегори и с улыбкой обвел присутствующих взглядом. – Давайте каждый из нас напишет на листочке бумаги имя кандидата, за которого он голосует.

Возражений не последовало, поэтому Грегори начал рвать лист бумаги и передавать обрывки присутствующим.

– А если человек не хочет голосовать ни за одного из кандидатов? – спросил Кэмерон. – Это не к тому, что лично я хочу воздержаться, а просто для информации.

– В таком случае, – предложил Пэн, – надо испортить свой бюллетень или поставить на бумаге крест. Как бы там ни было, давайте побыстрее, у некоторых тут работы – непочатый край.

Лотти улыбнулась Кэмерону, который в ответ вопросительно приподнял бровь. Ох, бедовый парень, думала она, ставя крест на своем клочке бумаги и аккуратно его складывая. Все передали свои бумажки Грегори, который сначала собрал их в кучу перед собой на столе, после чего одну за другой развернул и разложил на столе в несколько рядов.

– Один голос – за Гарта Финучина, – объявил Грегори.

– Опять, блин, облом, – тихо пробормотал Финучин.

– Два голоса – за Агнес Хуанг, – продолжал Грегори. Он нахмурился и чуть громче продолжил: – Пять голосов за Табиту Лок и четыре испорченных бюллетеня. Мисс Лок, мои поздравления!

Табита со смирением наклонила голову, словно была ужасно тронута доверием.

– Спасибо вам большое, – произнесла она. – Я вас не подведу. Ну а сейчас, как мне кажется, настало время напомнить всем о наших обязанностях.

– Не забывать надевать по утрам чистое нижнее белье? – пробормотал Кэмерон.

Джек громко и коротко рассмеялся, а Лотти скрыла ухмылку зевком; правда, тут же поняла, что зевок в такой ситуации мог бы показаться более грубым, чем шутка Кэмерона.

– Послушайте, мы всего лишь в суде, поэтому, прошу вас, побыстрее, – произнес Пэн. – Мне надо ответить на почту, и я предпочел бы заняться этим до того, как судья позовет нас обратно в зал.

Лотти мечтала о большом бокале вина, даже несмотря на то, что это будет означать 200 дополнительных калорий. Она упорно пыталась сбросить набранный перед родами вес и сохранить свою фигуру, хотя с удовольствием обменяла бы алкоголь на пасту, которую планировала приготовить сегодня вечером. Все, что связано с работой присяжных, казалось ей необыкновенно сложным. Обстановка суда ее пугала, но вот судья, адвокат и прокурор вызывали любопытство. Она, конечно, очень боялась совершить какую-нибудь ошибку по собственному незнанию, но при этом должна была признать, что присяжные выполняют очень ответственную работу. Лотти вздохнула. Увы, но успокоить нервы вином она сможет только дома, а пока можно сделать себе чашку чая. Она подошла к чайнику, и студент Джек последовал за ней.

– Не обращай внимания на мистера Финучина, – тихо произнесла Лотти, заливая пакетик чая недостаточно горячей водой. – Не уверена, что он вообще понимает, зачем люди получают высшее образование.

– А может, он и прав, – пробормотал Джек, краснея и качая склоненной головой. – Мать хотела, чтобы я изучал лишь классические древние языки, а мне хотелось учить современные. Поэтому мы нашли компромисс.

– Специалисты с арабским наверняка являются востребованными, – ответила Лотти, стараясь его поддержать. – Уверена, что твои знания помогут в поисках работы.

Джек молча перемешивал ложечкой сахар.

– Как ты думаешь, она действительно это сделала? Я имею в виду ответчицу, – прошептал он. – Вид у нее просто жалкий.

– Вот таких-то и надо больше всего опасаться, – заявил Кэмерон, протягивая руку, чтобы взять бисквит с бумажной тарелки. – Именно такие вот тихони и становятся маньяками и психопатами. Вся эта история просто напрашивается на то, чтобы по ней сняли криминальную телевизионную драму.

Лотти смотрела, как он засунул в рот песочный бисквит и облизал губы, думая о том, что если сейчас она не скажет ничего интересного и глубокого, то никто с ней и знаться не захочет. На самом деле это не так уж и сложно, подбадривала себя Лотти. Она постоянно заводила разговор с мамочками из малышовой группы, в которую водила сына, и всегда говорила что-нибудь к месту. Все присяжные оказались в одной лодке, до этого они не знали друг друга, и в такую хорошую погоду наверняка никто не хотел торчать в судебном зале. Ей необходимо просто расслабиться и избавиться от чувства неуверенности. Лотти уже набрала в грудь воздуха, чтобы сказать Кэмерону, что не стоит составлять мнение об ответчице исключительно по ее внешнему виду, как дверь в коридор открылась и в проеме появилось лицо пристава.

– Дамы и господа, – известила она, – ее честь судья Дауни просит вас вернуться в зал суда.

Кэмерон и Джек двинулись в сторону двери, а Лотти по привычке начала быстро прибираться на столе, говоря себе, что смешно думать о чистоте, когда это совершенно никого не волнует.

Некоторые привычки тяжело ломать. Может, она действительно всего лишь домохозяйка? Лотти задумалась о том, как же она в таком случае сможет решить самый важный вопрос: является ответчица виновной или невиновной, и что хуже – упечь за решетку невинного человека или оставить на свободе виновного?

Мария Блоксхэм наблюдала за происходящим сквозь многочисленные разводы на стеклах бокса, в котором сидела. Ей нравились эти грязные разводы. Они поведали ей историю уборщика, который или наплевательски относился к своей работе, или просто был невнимательным. На самом деле никто не должен делать уборку целью своей жизни. А она столько лет потратила на то, чтобы выводить пятна из ворса ковра, а также на то, чтобы полотенца висели идеально ровно… И, спрашивается, ради чего?

Пришедшая посмотреть на суд публика возвращалась на свои места. В бокс к ответчице вошел ее адвокат Джеймс Ньюэлл и сел рядом.

– Присяжные сейчас вернутся в зал, после чего выступит обвинитель, то есть мисс Паскал перечислит все обвинения, которые против вас выдвигают. Она выскажет свою версию произошедшего, которая вам, вероятно, очень не понравится. Не ждите, что все, что она скажет, будет справедливым и соответствующим действительности, – предупредил адвокат.

– Но вы же потом выступите и ответите на ее обвинения? – спросила Мария. – Присяжные смогут услышать и нашу точку зрения.

Невилл покачал головой.

– Не совсем так. Я смогу выступить лишь в самом конце процесса, что будет более эффективно. Присяжные услышат мою речь сразу перед тем, как принять решение.

– Значит, они будут с самого начала подозревать меня в самых страшных грехах, – сказала Мария, и по ее лицу было видно, что она заволновалась и напряглась.

– Судебная система устроена таким образом, что сторона обвинения выступает первой, потому что она должна доказать вашу вину. После этого мы можем вызвать наших свидетелей, и вы будете иметь возможность рассказать свою версию событий. Будьте готовы к тому, что это далеко не быстрый процесс, в котором возможны самые разные задержки. Судебные разбирательства очень редко проходят точно по плану.

– Значит, они имеют право говорить про меня все, что им вздумается? – поинтересовалась Мария.

– Если обвинение будет нарушать правила, я буду возражать, но в целом обвинение имеет право вести дело так, как считает нужным. Советую вам во время выступления мисс Паскал отвлечься на что-то еще. Мисс Паскал, скорее всего, вообще не будет принимать во внимание какие-либо факторы, смягчающие вашу вину. У вас будут какие-нибудь вопросы перед тем, как мы начнем?