– Миссис Блоксхэм! – Констебль вернула ее к действительности, сделав шаг вперед.

– Нет, – ответила Мария, – никакого оружия.

– Хорошо. Мэм, поднимите руки и, пожалуйста, не двигайтесь, пока я подхожу, – сказала констебль Мулл.

Несмотря на то что она произнесла свои слова достаточно дружелюбным тоном, это был приказ. У Марии в этом смысле был большой опыт, и она знала, чем отличается простая фраза от приказа. Стала медленно поднимать руки, увидела свои окровавленные ладони и поняла, что со стороны выглядит угрожающе. Констебль Мулл подошла к ней и обыскала, похлопав ладонью по карманам и местам, где могло быть спрятано оружие. Убедившись, что Мария ничего не прячет, кивнула медикам, которые в сопровождении полицейского из припаркованной за воротами машины быстро вошли в дом.

– Спасибо. А теперь заведите руки за спину, и я надену на вас наручники. Они тугие, и вы должны сообщить мне, если вам станет больно.

«Они, конечно, необыкновенно вежливо ведут себя, учитывая то, что я сделала, – подумала Мария. – На полу в кухне лежит труп, а они обращаются ко мне “миссис Блоксхэм”… Но это скоро закончится, как только они увидят тело».

– Прошу вас остаться здесь. Я зайду в дом, а мой коллега, констебль Мактэвиш, будет вас держать. Не двигайтесь и не пытайтесь двигаться. Вы меня поняли? – спросила констебль Мулл.

– Поняла, – ответила Мария.

К дому подъехал еще один автомобиль, на этот раз без опознавательных знаков, и констебль Мактэвиш взялся за заключенные в наручники запястья Марии. Вылез мужчина, с виду такой же неприметный, как и автомобиль, на котором он приехал. Надел на руки перчатки и покрутил головой, как показалось Марии, словно принюхиваясь. Чует запах крови. Он открыл пассажирскую дверцу, вынул лежавший на заднем сиденье рюкзак и направился к Марии, не глядя ей в глаза. Потом, наклонившись, осмотрел ножку стула.

– Сфотографируйте, – бросил он женщине, вышедшей из автомобиля вслед за ним. Та тяжелой поступью шла по дорожке. При каждом шаге висящая на ее шее фотокамера била ей в грудь. Она сделала около десяти снимков, после чего отдававший команды мужчина взял ножку стула и положил в пластиковый пакет.

– Подпишите и начинайте опись вещдоков, – приказал он, передав пакет женщине, которая после этого направилась обратно к машине. Отдававший приказы полицейский не торопился обращать внимание на Марию. Сначала он посмотрел на часы и поприветствовал удерживающего ее констебля.

– Сэр, – с уважением в голосе произнес констебль Мактэвиш.

– Мактэвиш, – произнес полицейский, кивнув коллеге, – она сопротивлялась?

– Нет, сэр, пока никаких проблем, – ответил констебль.

Мария держала голову так высоко, как только могла. Мысль о том, что она могла оказать сопротивление, казалась смешной и даже чем-то лестной.

– Я инспектор уголовной полиции Антон. Вы сами сообщили о случившемся? – спросил он.

– Да, – ответила она. – Что будет дальше?

– Мы осмотрим место преступления, – ответил инспектор.

– Куда меня отвезут?

Антон молча смотрел на нее. Чтобы посмотреть ему прямо в глаза, Марии пришлось опустить взгляд. Навскидку он был не выше 165 сантиметров, и она подумала, не мешает ли его низкий рост продвижению по службе. Во взгляде Антона было что-то странное, и Мария отвела глаза.

– Миссис Блоксхэм, вы сообщили оператору линии экстренной помощи, что убили своего мужа, верно? – спросил он.

– Да.

– Со стороны вы кажетесь очень спокойной, – заключил Антон после короткой паузы.

– Неужели? – Она снова посмотрела ему в глаза.

– Повернитесь, пожалуйста, – попросил инспектор.

Констебль Мактэвиш отпустил ее запястья, и Мария повернулась, обратив при этом внимание на то, что розы уже пора подрезать. Впрочем, ей это делать уже точно не придется. Никто не будет заботиться о цветах так, как она. Если розы не подрезать, то следующей весной цветы будут меньше и слабее. Марии стало грустно; она почувствовала, как на глаза неожиданно навернулись слезы.

– Констебль Куксли, наденьте миссис Блоксхэм пакеты на руки, – приказал Антон вернувшейся от машины полицейской с фотоаппаратом. Куксли вынула пакеты из кармана и надела по одному на каждую ладонь Марии, закрепив на запястье клейкой лентой.

– Это, миссис Блоксхэм, для того, чтобы сохранить вещественные доказательства, в случае если у вас под ногтями есть что-либо, свидетельствующее о том, как вы защищались во время инцидента. У вас есть какие-либо раны, которые стоит осмотреть медикам?

По тому, что в его голосе не было и тени сочувствия или симпатии, Мария поняла, что Антон пытается хитростью выпытать у нее подробности произошедшего.

– Нет, – ответила Мария, – я не пострадала.

В дверях появилась констебль Мулл и подозвала Антона. Они исчезли в доме. Марии было совершенно все равно, чем полиция занималась внутри. Это всего лишь конструкция, удобное укрытие от непогоды, в котором не было никакой сентиментальной ценности. Она с радостью уйдет из этого дома, чтобы больше никогда не возвращаться. Ее совершенно не трогали ни красивая архитектура, ни количество спален, ни ворсистые ковры, ни то, что на оконных стеклах был тройной слой напыления. Все эти детали не делали из строения настоящего дома. Щедрые квадратные метры предоставляли лишь дополнительное пространство для уборки и большее количество стен, на которые она могла смотреть.

С ее левой брови по щеке медленно поползла капелька пота. Мария подождала, пока капелька доползет до челюсти, после чего подняла плечо и вытерла ее. Наверняка инспектору Антону было бы приятно видеть, что она потеет. Все это классические характеристики поведения преступника, который ощущает вину: страх того, что его найдут, а также подсознательное желание сознаться в своих прегрешениях. У Марии не было никакого желания превращать все это в мелодраму. Она скажет им только то, что убила Эдварда. Убила умышленно.

Инспектор Антон вышел из дома и встал прямо перед ней.

– Миссис Блоксхэм, вы арестованы. Вас отвезут в полицейский участок, где предоставят возможность проконсультироваться с адвокатом, а потом допросят по поводу нападения на вашего мужа.

– Я уже сказала оператору линии экстренной помощи, что сделала, – ответила Мария, – и не думаю, что мне понадобится адвокат.

– Я вас предупреждаю, поэтому очень важно, чтобы вы меня выслушали, – его голос зазвучал на тон выше. Судя по всему, инспектору не нравилось, когда его перебивают. – Медики выйдут из дома через несколько минут, и до этого времени вас необходимо увезти. Вы принимаете какие-либо лекарства, которые вам необходимо взять с собой? Я не могу гарантировать, что вы сможете войти в этот дом в скором времени.

– Нет, – ответила Мария, – мне отсюда ничего не нужно. Я покончила с этим местом.

– У вашего мужа были какие-либо заболевания, о которых мы должны знать?

– До сегодняшнего дня он был совершенно здоров. Я уверена, что его врач может вам это подтвердить.

– Сэр, – раздался голос появившегося в дверном проеме полицейского. – Вертолет прибудет через три минуты. Они ищут площадку для посадки.

– Нам нужно увезти вас прямо сейчас, миссис Блоксхэм. Идите к машине, стоящей за воротами, – приказал Антон.

– Это коронера доставляют на вертолете? – спросила Мария. – Я все думала, когда же он прибудет.

– Коронера? – инспектор нахмурился. – Нет, миссис Блоксхэм, это вертолет медицинской «Скорой помощи».

– Вам не кажется, что в данной ситуации «Скорая помощь» является излишней?

– Я понимаю, что вам хотелось бы, чтобы мы не слишком себя утруждали, – сказал Антон и снова посмотрел на часы. – Нам пора. Вы арестованы за покушение на убийство, и я немедленно отвезу вас в участок.

– Что? – удивилась она.

– Миссис Блоксхэм, я настаиваю, чтобы вы прямо сейчас подошли к полицейской машине, – сказал Антон.

– Вы сказали «покушение на убийство», – ответила Мария. Она вдруг поняла, что ощущает каждый отдельный камешек гравия под тонкими подошвами тапочек. И неожиданно ей стало невыносимо жарко…