Пат вспомнила, как однажды мама сказала ей о том, что в жизни не всегда все будет так, как хочется. Это было давно, в далеком детстве, воспоминания о котором уже начали стираться из памяти и тускнеть, как тускнеют от времени фотографии, сделанные на полароид. Пат смутно помнила, что она тогда болела, и что ей не разрешили пойти на праздник, на который она мечтала попасть задолго до этого. Пат тогда плакала и просилась, но все ее уговоры и истерики не дали ровным счетом никаких результатов. А потом у нее поднялась температура, и родители, сменяя друг друга, всю ночь просидели у ее постели. Это было редкостью в ее детстве — провести время с родителями. Они много работали, и частенько Пат засыпала до их возвращения из лаборатории, а просыпалась уже после того, как они ушли в свой научный центр. С самого детства она помнила, что рядом с ней всегда был дядя Бен и тетя Мэй. А воспоминания о родителях остались смутные, неясные.

Снова мелькнула вспышка молнии и прогремел гром, и снова занавеска колыхнулась от ветра, а по стеклу с новой силой застучали капли дождя. Пат перевернулась на бок и только сейчас поняла, что вся дрожит от холода. По комнате гулял сквозняк и нещадно трепал ее волосы и полы широкой футболки. Но вновь возникшая на периферии сознания мысль о том, что нужно все-таки закрыть окно, опять ускользнула, и на память всплыли слова Тони Старка о том, что когда-то он хорошо знал ее отца. Именно поэтому, если верить его словам, он и чувствует ответственность за нее — Пат Паркер, дочь его давнего знакомого Ричарда.

А вот Пат отца не помнила. Совсем. Временами у нее появлялось непреодолимое желание услышать о родителях, и тогда она шла к Мэй, но тетя часто бывала занята своими хлопотами и обычно ограничивалась лишь парой слов, что-то вроде: «Они очень любили тебя, Пат», или: «Они были великими учеными».

А потом, после смерти дяди Бена, Мэй и вовсе перестала говорить о прошлом. Она как будто закрылась от него и никогда не вспоминала ни мужа, ни родителей Пат. И девушка перестала спрашивать что-либо у тети. Она знала, что воспоминания о Мэри и Ричарде Паркер обязательно повлекут за собой воспоминание о Бене. И тогда Мэй станет грустная и молчаливая, будет натянуто улыбаться, а ночью придет на кухню и долго будет сидеть на подоконнике и смотреть в окно, сжимая в руке бокал с сухим вином и думая, что Пат ничего не замечает.

Пат встала с кровати и, подойдя к окну, закрыла его. Но в комнате уже был такой ледник, что уснуть она не смогла бы, даже если бы захотела. Желание выйти из своего номера и пройтись по темным коридорам гостиницы было настолько велико, что девушка не дала волю сомнениям. В гостинице они с Тони Старком одни, и миллиардер прогнал весь персонал с занятого ими этажа, заявив, что ему и Хэппи хватит. Посторонних он не терпел, и теперь это сыграло Пат на руку. Она всунула ноги в тапки и, как была — в серых спортивных штанах и белой футболке — выскользнула в коридор.

Темно и холодно. Длинный коридор встретил ее тишиной. Двери в пустые номера плотно заперты, и лишь одна дверь приоткрыта. За ней спит Тони Старк.

Не в силах отвести взгляд от этой приоткрытой двери, Пат подошла ближе и заглянула внутрь. Гроза за окном стихала, и молнии больше не освещали комнату, и в темноте девушка различила лишь большую кровать, комод у противоположной стены и висящую над ним плазму. Несколько стульев и пуфов, находящихся по всему пространству огромной комнаты и много мягких ковров — у кровати, у окна, у письменного стола с крутящимся стулом.

Пат затаила дыхание и шагнула в комнату. Тони Старк спал. Осознав, что она стоит ночью в комнате мужчины, Пат покраснела и быстро шагнула обратно в коридор в страхе, что Старк может проснуться и увидеть ее. Она и так вела себя с ним слишком смело. Так смело, что теперь ей хотелось умереть, чтобы никогда не вспоминать о том, что она позволила себе сегодня вечером.

Она уже хотела прикрыть дверь и вернуться к себе в номер, когда услышала голос Старка:

— Если это что-то важное, лучше скажи сейчас.

Пат замерла с видом человека, пойманного на месте преступления. Втянув голову в плечи и потупившись, она снова шагнула вперед, понимая, что ее заметили и делать вид, что тебя тут нет, уже бессмысленно.

— Вы говорили, что знали моего отца, — сказала она напрямик первое, что пришло ей в голову. Ей вдруг очень захотелось услышать о родителях хоть что-нибудь.

Она услышала, как мужчина недовольно заворочался на постели. Старк пробормотал что-то невнятное и наверняка злое, и Пат почувствовала, что он на нее смотрит. Раздраженно, зло и досадливо.

— У меня есть пороки, но ностальгия не в их числе, — довольно резко ответил Старк. По его голосу она убедилась в том, что он проклинает тот день, когда завел с ней знакомство.

Пат заправила за ухо выбившуюся прядь. Облизала пересохшие от волнения губы.

— У Вас нет снотворного? — спросила она, понимая, что без него не сможет уснуть до самого утра.

— Есть, — прозвучало с кровати. — Но детям спиртное нельзя.

— Может, одна рюмка и не повредит, — вздохнула Пат, но Старк ее услышал и повышенным тоном напомнил ей, кто она и кто он:

— Патриция Паркер, ты забываешься.

Пат на секунду вспыхнула — она ненавидела, когда кто-то называл ее полным именем. Но ее возмущение вмиг погасло, уступив место гнетущей тоске.

— А Вы почему не спите? — зачем-то спросила она, не надеясь на ответ.

Но Старк удивил ее и на этот раз.

— Не могу спать по ночам в последнее время. Но это не значит, что я буду с тобой нянчиться, — хмуро сказал он и, противореча сам себе, спросил: — Хочешь на крышу? Там отличная смотровая площадка, и гроза уже стихла.

Гостиницу, которую власти выделили Мстителям на время задания в Нью-Джерси, можно было бы назвать гостиницей премиум-класса. И все в ней соответствовало этому статусу, кроме одного: постояльцев.

Тони Старк подумал о том, как, наверно, нелепо они выглядят сейчас со стороны, и усмехнулся. Девушка, зябко кутаящаяся в плед, и неопрятного со сна вида мужчина в дорогом пиджаке поверх домашней футболки и спортивных штанов. В таком виде до этой ночи Старка видела только Пеппер. Теперь таким — по-домашнему уютным — его увидела и Пат.

Она сидела на вытащенном ими на крышу шезлонге и, крепко обхватив руками кружку с горячим чаем, смотрела вперед широко раскрытыми глазами. Старк полулежал на своем шезлонге, глядя на нее и недоумевая, что эта девчонка могла в нем найти.

— Знаешь, — он отставил в сторону свой кофе и в упор посмотрел на Пат. — Раз уж все так сложилось, давай сыграем в одну игру.

Пат повернула к нему голову, и Тони усмехнулся, заметив на ее лице удивление и ожидание подвоха. Его всегда забавляла эта девчонка, по лицу которой можно было читать, как по открытой книге.

— Игру?

— Да. Ложь и две правды.

— Вы шутите?

— Как никогда серьезен. Начинай.

— Ну хорошо… — Пат мазнула языком по губам и задумалась. — М-м-м… Я боюсь темноты, у меня никогда не было брендовой одежды и я ненавижу брокколи, но мне приходится их есть почти каждый день.

— Первое — ложь, — уверенно заявил Старк, но Пат улыбнулась и отрицательно покачала головой. — Да ладно? Боишься темноты? А как же ты тогда…

Он изобразил в воздухе жест, показывая им, что не понимает, как Пат может патрулировать ночами Нью-Йорк, если она боится темноты.

— Ну, бояться темноты и делать свое дело — разные вещи, — с улыбкой ответила Пат и смешно наморщила нос.

— Хорошо, — Тони вздохнул. — Тогда второе.

— Да, Вы угадали, мистер Старк.

Тони хмыкнул. Это было нетрудно — Пат в отличие от своей элегантной тетушки Мэй не придавала особого значения тому, как она выглядит. Это было странно, учитывая то, что она девушка. Но это как-то не касалось Старка, и он даже не задумался бы об этом, не скажи она этого сейчас.

— Ну что ж… У меня есть пятьдесят один железный костюм, я мечтал быть похожим на своего отца и я ненавижу полосатые галстуки, поэтому их не ношу.