Паулаускас криво усмехнулся.

— Если бы. Подменяю Ваню в больнице. Его в поликлинику на ночное вызвали, а ты же знаешь, что он по ночам в больнице дежурит. Вот и попросил меня выйти вместо него.

Сказав это, Модестас быстро попрощался и ушел. Белов подошел к окну.

На улице шел снегопад. Снег налипал на раму и стекло, заметал улицы, и дальше своего носа не было видно. Вглядевшись, Белов заметил едва различимый силуэт друга. Колеблящийся и туманный, он становился все меньше и меньше, пока не исчез совсем.

А в комнате уютно горела лампа, и на столе лежала раскрытая книга. И Белов на секунду даже поверил в спокойную жизнь, которая была когда-то в его детстве, когда он лежал на взбитом заботливой рукой пуховом одеяле и слушал мамины сказки.

Только вот он не знал, что это была его последняя спокойная ночь перед грядущим событиями.

========== Часть 12 ==========

«и если есть те, кто приходит к тебе,

найдутся и те, кто придет за тобой»

На следующий день Белов пришел к Буткусу получить деньги и сдать рукописи. На пороге его встретила та самая курдявая женщина.

— Папа в больнице, — сообщила она прямо с порога и отошла в сторону, пропуская Белова в квартиру.

— А что с ним? — удивился Белов, сбивая снег с ботинок.

— Сердце. Все сердце шалит… Да вы проходите!

Белов прошел в прихожую, снял пальто и повесил его на вешалку. Немного помедлив, разулся. Устланный коврами пол был слишком чист и слишком заштопаны были его носки. Поэтому он быстро прошел в столовую, куда указала дочь Буткуса, и уселся за стол, спрятав ноги под скатерть.

— Может, чаю? — спросила она и тут же кивнула, словно отвечая на свой вопрос: — В любом случае, в такую погоду я вас не выпущу. Вот стихнет метель, тогда…

За окном снова шел снег. В преддверии Рождества зима украсила все улицы Каунаса сугробами. Снег лип даже к стенам домов, и поэтому создавалось ощущение, что ты находишься в ледяном городе: куда ни глянь — слева, справа, на земле и в небе — все было белым-бело.

— Вот, пожалуйста, угощайтесь, — кудрявая женщина поставила перед Беловым чашку чая и вчерашнюю вазочку с печеньями. Сегодня в ней лежали еще и вафли.

— Спасибо, — Белов отхлебнул из кружки, и почти сразу же ощутил, как чай согревает его изнутри. А он и не заметил, как озяб, пока шел сюда.

Женщина села рядом, сложила руки на столе и вперила взгляд своих совиных глаз в Белова. Так она смотрела на него каждый раз, встречая и провожая к отцу. Такие же глаза были у нее, когда она приносила им чай. С таким же взглядом она смотрела из окна, как его фигура исчезает за углом соседнего дома. И Белов очень боялся этих глаз. Всегда после того, как на него кто-то так смотрел, случалось что-то нехорошее.

Он пил чай в полном молчании. Судя по всему, женщине с кудряшками, имени которой Белов так и не знал, было очень даже комфортно. Но совсем некомфортно было Белову. Говорить про деньги сразу было неловко, но молчать дольше не было сил. Поэтому он обвел взглядом комнату и, заметив фотографию, стоящую на полке в серванте, отчего-то обрадовался.

— А кто это? — спросил он. На фотографии был запечатлен баскетболист с мячом в руках.

— А, — дочь Буткуса оживилась, радуясь, что найдена тема для разговора. — Это наш Джон.

Она сделала эффектную паузу и продолжила, выговаривая каждое слово с особым значением:

— Он мой двоюродный брат. Племянник папы. Папина сестра в юности встретила американца и эмигрировала из Союза. Мы Джона только по фотографиям и видели. А тут радость такая: он со своей командой в Литву приехал! Он баскетболист, и у них…не знаю, что и как, но они в Литве, и это главное.

Белов допил чай и поставил чашку на блюдце.

— Я принес черновики вашего отца, — сказал он и привстал, показывая этим движением, что ему пора идти.

— Да… — кудрявая женщина встала вслед за ним. — Но куда же вы? Уже? А снег?..

— Прошу меня простить, но мне пора, — Белов медленно пошел к выходу. Ему казалось, что дочь Буткуса забыла про деньги напрочь, но напомнить об этом он не мог.

Однако удача улыбнулась ему.

— Подождите! — воскликнула женщина и быстро засеменила в другую комнату. — Секундочку!..

Белов обулся. Снял с вешалки пальто. Приготовился ждать. Но дочь Буткуса вернулась очень скоро:

— Вот, — она вручила ему бумажный конверт. — Папа очень вам благодарен за работу.

Она улыбнулась, Белов тоже. Убрал конверт во внутренний карман пальто.

— Я пойду. До свидания.

— До свидания, до свидания, — женщина взбила рукой прическу, и ее кудряшки на голове весело подпрыгнули. — С Рождеством вас! Может, зайдете как-нибудь?

— Я не католик, — ответил Белов, выходя из квартиры. — А вас с наступающим!

***

Он вышел из дома Буткуса и быстро пошел к себе в гостиницу. А перед его глазами все еще стоял племянник Буткуса — длинный, крепкий, кого-то очень сильно Белову напоминающий. Баскетболист, баскетболист… Американец… Что-то страшное было связано с американцем, и совсем недавно…

Но вспоминать было трудно. Ветер дул в лицо, глазам было больно всматриваться в пургу, и у Белова было одно-единственное желание: поскорее оказаться в тепле. Поэтому он старался идти как можно быстрее и утопал в сугробах. Белов спешил в «Боспор» так же, как спешат люди домой. В гостинице, на ресепшене, можно будет заказать коньяк, дождаться Паулаускаса и выпить с ним по рюмочке.

А про американца можно подумать и позже.

========== Часть 13 ==========

«…так же скованные одной цепью,

связанные одной целью…»

В Рожество все, как обычно, собрались у Саши. Когда Белов пришел, все были в сборе, кроме Модестаса.

— Привет, — поприветствовал Белова Ваня. Саша, вешая на елку снежинку из серебристой фольги, махнул ему рукой.

Белов кивнул им в ответ. Прошел к Агне, которая так же, как и в прошлый раз, сидела на стуле в углу, и молчала.

— С Рождеством! — он достал из кармана купленный им накануне браслет и аккуратно застегнул его на запястье девушки. Агне тронула голубой камушек-подвеску и улыбнулась.

Скрипнула дверь, и в комнату протиснулся Модестас. За собой он тащил маленькую елочку.

— О, — он остановился, как вкопанный, заметив уже украшенную Сашкой елку. — А я думал, у тебя нет…

— У меня все есть, — Сашка улыбнулся и откусил зубами нитку.

Паулаускас вздохнул, прислонил елку к стене и преувеличенно бодро воскликнул, потирая ладони:

— О! Картошечка готова? Я голодный, как медведь-шатун!

Модестас скинул с себя дубленку, подошел к Агне и поцеловал ее в щеку. Девушка сначала заметно напряглась, но потом ее плечи расслабились. С братом она почувствовала себя увереннее. Даже встала со своего излюбленного места и стала помогать Саше расставлять на столе тарелки.

***

Модестас был весел. Постоянно шутил и рассказывал забавные истории, которые случались с ним, когда он работал таксистом. Но Белов заметил, что с другом что-то не так.

— Что случилось? — спросил он у него, когда Модестас отошел от друзей и стал с задумчивым видом смотреть в окно.

— Не сейчас, — Паулаускас прикусил губу. Еще секунду он смотрел в окно, но потом повернулся к Белову и посмотрел ему в глаза.

— Нет, — Белов, чувствуя неладное, потянул друга за рукав свитера. — Давай сейчас.

Модестас помялся немного, но потом махнул рукой.

— Ну хорошо. Пойдем покурим.

Они вышли на крыльцо. Паулаускас достал из кармана брюк «Беломор» и протянул другу.

— Не хочется.

— Лучше возьми.

Белов взял сигарету. Они закурили.

— Мне деньги нужны, — сказал Модестас спустя какое-то время. — А денег нет.

— Ты кому-то должен? — не понял Белов.

— Теперь да, — Паулаускас мотнул головой и криво усмехнулся. — Я сегодня столкнулся с Оливером.

— С кем?

— Ну, тот американец, которого я тогда сбил.

Сердце Белова забилось чаще. Вот и американец.

— Совсем не случайно столкнулся, — продолжал Модестас. — Он искал меня, как я подозреваю.