Торопливо он спустился по лестнице и вышел из дома. Это не арест, здесь что-то другое. Рылеева допрашивали, но не как обвиняемого, а как свидетеля. Может, что-то произошло по соседству с его квартирой? Или Кондратий увидел что-то, что ему видеть не следовало? Но почему он тогда приказал ему все отрицать? Пестель пошел прочь от дома, решив, что лишний раз светиться возле него не стоит. Рылеев не арестован — это главное. Остальное он может объяснить потом.
Пестель вышел к каналу и посмотрел по сторонам. К синему дому, увязая в снегу, шла девушка. Узнав в ней Викторию, Пестель следил за тем, как она открывает чугунную калитку и входит внутрь. Неловкая, маленькая — даже с такого расстояния видно, как покраснели от холода ее руки — она устало брела по снегу домой, где как раз в эту минуту…
Суть происходящего Пестель понял слишком поздно. Вчера следили вовсе не за ним, а за Викторией. И в дом к Рылееву сегодня пришли вовсе не за тем, чтобы арестовать его, а из-за нее. Пестель еще не понял, для чего именно им нужна девушка, но отчетливо осознал, что ей нельзя заходить в дом сейчас, после того, как Кондратий дал ложные показания.
Он догнал ее у самого входа — спасибо тяжелой двери, которую девушке не удалось открыть с первого раза! — и крепко взял за локоть. Виктория вздрогнула, но, увидев Пестеля, успокоилась.
— Там сейчас полиция, — опередив девушку, сказал он. — Надо уходить. Срочно.
Он увлек ее за собой, и Виктория пошла за ним следом, как послушный ягненок. Она ничего не спросила и ни на секунду не усомнилась в верности его слов. Такое доверие удивило и ранило Пестеля, которому было бы легче, если бы девушка не поверила ему или хотя бы выдернула свою руку. Но Виктория как будто забыла все, что он ей вчера наговорил, и доверчиво держалась за его плечо. Ей приходилось практически бежать, чтобы успеть за его широким шагом, а Пестель спешил увести ее от опасного дома, поэтому не сбавлял хода.
Остановился он, только когда они дошли до места. Не придумав ничего лучше, он снова привел ее к себе домой.
— Послушай меня, — Пестель развернул девушку к себе и строго посмотрел ей в глаза. — Мне сейчас надо уйти. Когда вернусь, не знаю. Но ты отсюда никуда не уходишь и ждешь меня. Это ясно?
Виктория кивнула.
— И когда я приду, ты мне все расскажешь, — добавил он, с трудом пряча неловкость. Девушка смотрела на него без малейшего намека на обиду, и от этого взгляда вдруг проснулась совесть. — Поняла? — резко спросил он, за грубостью скрывая истинные чувства.
— Я поняла, — тихо ответила Виктория и в избытке чувств вытянула руку, чтобы погладить плечо мужчины. — Спасибо.
Пестель уклонился от ее прикосновения и указал рукой на дом.
— Ключ под порогом, — сухо сообщил он и, развернувшись, пошел прочь.
Ему было досадно за то, что девушка ведет себя с ним, как ни в чем не бывало. Слишком свободно. Так, словно они были знакомы как минимум с детства. Отсюда напрашивалось два вывода: либо за этим стоит какая-то неведомая ему цель, либо Викторию попросту не учили светским манерам и она не знает, как нужно вести себя с едва знакомым мужчиной. Пестель даже не знал, умеет ли она говорить по-французски — с ним она говорила исключительно на русском языке.
Забот мне мало, думал Пестель, шагая обратно к набережной. И до этого времени у него было много проблем, теперь же прибавилась еще одна. Я не буду оборачиваться, твердо сказал он себе и обернулся назад через секунду. Виктория уже вошла в дом — заснеженный двор был пуст.
Пестель поправил воротник и уверенно свернул на широкую дорогу. Впереди его ждал разговор с Сергеем, и, судя по всему, неприятности только начинались.
========== -4- ==========
К вечеру, вернувшись домой, Пестель не чувствовал ног от усталости и холода. Весь день ему пришлось провести на морозе, начиная встречей с Сергеем и заканчивая плановым смотром у Петропавловской крепости.
Он уже успел забыть о Виктории, которая ждала его в квартире, и поэтому первые несколько секунд был крайне удивлен теплу обычно не прогретой комнаты. Когда он вошёл, Виктория суетилась у окна, переливая молоко из кувшина в жестяную кружку. Заметив его, девушка вздрогнула от неожиданности.
— Ты вернулся, — она поставила кувшин под окно и улыбнулась. — Я не слышала, как ты вошёл.
— Надо быть внимательней, — хмуро бросил Пестель, стягивая с ног мокрые от снега сапоги и задаваясь вопросом, когда они успели перейти на «ты». — Я провожу тебя домой чуть позже, — добавил он, тяжело опускаясь на стул и откидываясь назад. Тело странно ломило, и глаза болели от яркого света стоявшей на столе лампы.
Он услышал шаги — Виктория подошла ближе и встала напротив.
— Но я думала, что останусь здесь на ночь, — сказала она, очевидно, глядя прямо ему в лицо. — За домом еще несколько дней могут следить, и…
— …и ты решила, что моя комната — самое подходящее место для того, кто прячется от полиции? — ядовито поинтересовался Пестель, растирая пальцами переносицу.
— Да?.. — робко предположила Виктория, и Пестелю вдруг очень захотелось открыть глаза и увидеть, какое сейчас у девушки выражение лица.
Растерянно-ждущее.
— Нет. — Твердо обрубил Пестель, глядя на Викторию тем взглядом, после которого люди обычно ему не возражают.
Она простояла напротив него с минуту. Потом вздохнула, отошла от стола и, подойдя к окну, обернулась назад через плечо.
— Будешь ужинать?
— Нет, — снова повторил Пестель, прекрасно зная, что на ужин все равно нечего есть.
— Я нашла немного крупы и купила молока, — словно читая его мысли, пояснила Виктория. — Надеюсь, ты любишь кашу.
Пестель посмотрел на нее с нескрываемым удивлением — он не понимал, как можно не уловить такой простой намек. Виктория поймала его взгляд, и вся ее оставшаяся уверенность тут же сошла на нет.
— Прости, — тихо сказала она и поджала губы. — Думаю, мне стоит уйти прямо сейчас.
— Нет, — в третий раз выдохнул Пестель, опираясь локтями о стол и выжидательно глядя на девушку. — Сначала ты расскажешь мне все с самого начала и объяснишь, кто и почему тебя ищет.
Он устал. После встречи с Сергеем и его отнюдь не приятных новостей о том, что, возможно, на Украине их ждет предатель, он чувствовал себя выжатым, как лимон. Ему хотелось забыть обо всем хотя бы ненадолго, не контролировать в разговоре с кем-либо каждое свое слово, просто уснуть и проспать много часов подряд. Пестель желал решить нависнувшие над ним проблемы и приступить к основной задаче. Он чувствовал, как уходит время, корил себя — за вынужденное промедление, других — за их нерешительность. У него болела голова и спина, а ног он почти не чувствовал.
Пестель хотел, чтобы Виктория наконец ушла и больше никогда не появлялась, но в то же время он боялся ее отпустить, потому что она уже успела увидеть и услышать столько всего, что хватит на пожизненную ссылку всем, кто собирался в гостиной Рылеева. Он отодвинул от себя лампу, чтобы не так ярко било в глаза, и напомнил о себе:
— Я слушаю.
Виктория села на стул в углу и, сложив руки на коленях, опустила глаза в пол.
— Меня ищут, потому что я не должна находиться в Петербурге.
— Почему? — спросил Пестель, совсем не удовлетворенный таким коротким ответом.
Виктория на секунду подняла голову, кинув на мужчину опасливый взгляд из-под дрожащих ресниц. Она словно взвешивала каждое свое слово, прежде чем ответить ему.
Пестель не торопил ее. Он сидел, глядя прямо на девушку, и ему отчего-то было то жарко, то холодно. Растирая мокрые ладони в попытке согреть их, Пестель мучительно пытался сконцентрироваться на разговоре. Виктория медлила. Когда она наконец заговорила, ее голос звучал тихо и холодно, так, словно каждое слово доставляло ей боль:
— Мой отец прошел три войны. В войне с Наполеоном был дважды ранен, но не покинул поле боя. Сражался за Россию против врага… а потом был отправлен на вечную каторгу за измену Родине, которую не совершал, — Виктория замолчала, и лишь ее глаза смотрели упрямо и горели странной решимостью. — Мама пыталась добиться аудиенции с императором, просила его о милости… Моего отца оговорили, он всего лишь был в плену… Все закончилось тем, что нас выслали из Петербурга. Не вслед за отцом, но без права вернуться назад.
