— Ты не опоздаешь? — спросил Пестель, наблюдая за тем, как она затягивает боковые шнурки на платье.

— Скажу, что решила прогуляться, — тихо ответила Виктория. Она стояла полубоком к нему, но даже так Пестель видел, как покраснели её шея и ухо. Ложь давалась Виктории с трудом — это было сразу видно. Скрепя сердце Пестель встал с постели и принялся тщательно одеваться. Так он пытался скрыть свое состояние.

Слова Муравьева-Апостола въелись в подкорку его сознания и никак не хотели забываться. Только теперь, с большим опозданием, Пестель понял, что все намного сложнее, чем казалось на первый взгляд. После удачи или провала восстания — для Пестеля итог, вероятнее всего, будет один и в том, и в другом случае — ей грозило не только разбитое сердце. В случае неудачи может случиться что-то намного страшнее этого. Сергей был прав: если Виктория попадет в поле зрения тех, у кого будет власть, её могут заподозрить в сговоре, и тогда простой опалой дело не обернется. Её прошлое сыграет против нее.

Допустить этого Пестель не мог.

Но найти решение — тоже.

Он думал об этом весь путь до дома Виктории. Рассеянный и угрюмый, он наверняка вызвал у нее какие-то тревожные мысли, потому что и она сама с каждой минутой погружалась в мрачное оцепенение. Они попрощались за поворотом к улице, на которой жила Виктория. Пестель остался стоять за углом дома и наблюдал за молодой женщиной, пока она не вошла в калитку своего двора. Только после этого он развернулся и побрел по весенним и ясным улочкам Петербурга.

***

Он сам не знал, как ноги вынесли его к синему дому на набережной Мойки.

Просто в один момент Пестель понял, что стоит перед кованой решеткой и смотрит на знакомые окна. Тряхнув головой, чтобы прогнать невеселые мысли, он решительно толкнул калитку и вошёл во двор. Мысль о том, что пришло время поговорить с Рылеевым, вдруг показалась ему очень правильной.

Дверь ему открыл сам хозяин дома, и Пестель сразу понял, что Рылеев кого-то ждал. Однако, при виде гостя он не выказал ни досады, ни особого удивления:

— Павел! Как я рад тебя видеть. Есть какие-то новости?

— Нет, никаких, — немного нагло потеснив товарища, чтобы войти, ответил Пестель. — Просто решил зайти. Сто лет, кажется, не виделись просто так.

— Да-да, верно… — озадаченно склонив голову вбок, заметил Рылеев. — Ну что ж, проходи в гостиную. Будешь чай?

Пестель сдержанно кивнул:

— Спасибо.

Он уверенным шагом вошёл в гостиную, зная, что, если не войдет сейчас, то уже не решится и так и уйдет ни с чем. А поговорить надо было — теперь Пестель в этом твердо уверился. В конце концов, Виктория родственница Кондратия, а значит, её судьба для него небезразлична. А это, в свою очередь, значит, что Рылеев сможет дать ему совет, в котором запутавшийся вконец Пестель так нуждается.

Они сели за стол, и Наталья Рылеева принесла им чай. По её встревоженному лицу Пестель догадался, что до его прихода супруги о чем-то спорили. Такое лицо у женщины бывало только тогда, когда её муж заводил свою излюбленную тему и пугал её прогнозами на будущее.

— Кого-то ждешь? — спросил Пестель, отхлебывая из чашки горячий чай.

— Князь Трубецкой обещал зайти около семи, — погруженный в свои мысли, ответил Рылеев.

Пестель, помрачнев, опустил чашку на блюдце.

— Он все еще против?..

— Да, — с полуслова понял его Рылеев. — Боюсь, да. Но еще есть надежда, что мы сможем договориться в следующем году.

Пестель молчал, хмурясь. Ему не хотелось говорить о политике, но он не знал, как перевести тему. Рубить с плеча он не мог. Да и не представлял себе, как об этом сказать.

Ты знаешь, мы с твоей родственницей вступили в связь, ты случайно не против?

Или:

На днях виделись с Викторией у меня дома. И ещё неделей раньше там же. И помнишь еще мартовский вечер, когда она заходила к тебе? Вот ту ночь мы тоже провели вместе.

— Виктория спрашивала о тебе, — словно прочитав его мысли, вдруг сказал Рылеев. Пестель невольно вздрогнул и подумал — а не семейное ли это у них?

С самым невозмутимым видом он поинтересовался:

— Да? И что же?

— Спрашивала, куда ты запропастился. Говорила, что тебя давно не видно и, верно, ты за что-то на меня обиделся… Но это же неправда? — полушутливо-полусерьезно спросил Рылеев, изящно опуская чашку на блюдце.

Он выглядел усталым и с момента их последней встречи как будто постарел на несколько лет — Пестель заметил это только сейчас. Отвлекшись на разглядывание его лица, он сначала не вник в смысл его слов, но, поняв их, не мог сдержать легкой усмешки.

— Что такое? — встрепенулся Рылеев, заметив её. — Я что-то не то сказал?

— Нет, я просто кое-что вспомнил… — нахмурился Пестель. Он не мог сказать ему о том, что Виктория прекрасно знала, где он был и почему уехал. Его позабавило её чисто женское умение запутать и обмануть мужчину.

Вот вроде бы и момент наступил удачный — Рылеев сам затронул опасную тему — но Пестель уже не мог даже намеком обмолвиться о том, что собирался сказать. Вспомнив Викторию, узнав, что она даже в разговоре с Кондратием думала о нем, Пестель понял, что не может её предать. Если он расскажет все Рылееву, доверие, так долго строившееся между ними, рухнет. Пестель не мог так рисковать.

Чтобы ответить хоть что-то, он сказал:

— Нужно будет её навестить. Не подскажешь, где её можно увидеть?

— Я приглашу тебя, как только она приедет ко мне в гости, — не заподозрив ничего, пожал плечами Рылеев. Потом поднял на Пестеля взгляд и серьезно добавил: — Ты же знаешь, что она вышла замуж?

— Да, — кисло кивнул Пестель. — Ты говорил.

Забыть об этом он не смог бы, даже если бы очень захотел.

Рылеев сидел в кресле напротив, понуро глядя на свое блюдце, и даже не пытался поддерживать беседу. Обычно пылкий и полный энтузиазма, теперь он выглядел измученным. Пестель хотел завести разговор о том, что на Украине все готовы выступать в любой момент, но тут же махнул на это рукой. Он все еще ждал новостей от Юшневского, проблему недостачи в полку нужно было как-то решать, через два дня ему снова возвращаться в Тульчин, и загадывать что-либо пока рано.

Пестель встал, отодвинул чашку подальше от себя и поспешил откланяться.

— Ты больше ничего не скажешь? — слегка удивленно спросил Рылеев.

— Скажу, — обернувшись к нему в дверях, ответил Пестель. — Выспись наконец. Стихи подождут.

========== -15- ==========

Дни полетели стремительным потоком. Пестель вернулся в Малороссию уже через два дня, вызванный срочным письмом Муравьева-Апостола, и это на время избавило его от принятия сложного решения.

Смотр, которого все ждали с нетерпением и страхом, был отменен. Для Пестеля и остальных это значило только одно: об Их Деле узнали. Теперь уже и нечего было тешить себя напрасной надеждой и верой в то, что каждый их следующий шаг не станет известен императору сразу же. Но неудача, постигшая Пестеля, ничуть не обескуражила его и даже не удивила. Он был готов к ней и предполагал, что все случится именно так.

Князь Щербатов прямо сказал, что император отменил смотр, к которому они все готовились столько времени, и между строк Пестель смог уловить то, что озвучено не было: Александру на них донесли. Предупредили о затевающемся восстании. Спасли ему жизнь. Никто не мог знать, чем обернулся бы их мятеж — убийство царя и его брата могло и не случится, и тогда все они пропали бы. Даром что Муравьёв-Апостол до последнего противился этому. Так что, поразмыслив над этим, Пестель пришел к выводу, что ничего страшного в случившемся нет. Да, Александр теперь знал о бунтовщиках. Да, по какой-то непонятной причине он пока оставил их без внимания. Да, это обернется ему большой бедой.

Вопрос о том, кто донес на них, все еще оставался открытым. Пестель предполагал, кто мог быть предателем, но вслух свои опасения не называл. Он молча и сосредоточенно продолжал разрабатывать план и, учитывая прошлые ошибки, запоминал преподанный им урок.