— Конечно, ты здесь не при чем! — тихо, но от этого не менее грозно рубил слова Пестель. — Ведь это не ты навязала мне свое общество, это не из-за тебя у меня были проблемы! В конце концов, это не ты приехала сюда вопреки моему запрету!

Виктория почувствовала, как задрожали ее губы, и попыталась переключить внимание на что-нибудь постороннее. Выхватив взглядом бьющуюся на виске Пестеля венку, она тщетно старалась не слышать обидных слов.

— Может быть, Кондратий и терпел все это, но я не он. Ты завтра же — слышишь? — уезжаешь отсюда. Мне абсолютно безразлично, как ты это сделаешь, но завтра тебя! здесь! быть! не! должно!

Пестель понял, что перегнул палку, когда увидел слезы. Соленая капля скатилась по щеке к подбородку, оставив после себя мокрую дорожку, и, как Виктория ни старалась это остановить, следом за первой упали еще две слезы. Девушка всхлипнула и закрыла лицо ладонями. Пестель в растерянности опустил руку. Увлеченный своей пламенной речью, он не заметил, что Виктория оказалась зажатой, как в тисках, и не могла даже укрыться от его гнева.

Злость исчезла так же внезапно, как и появилась. Пестель смотрел на Викторию и клял себя всеми ругательствами, какие только знал. Она не виновата в том, что Обухов к ней пристал. И в том, что она оказалась здесь с ним, она тоже, скорее всего, не виновата. Все-таки ехать с незнакомым человеком от границы до дома было страшнее, чем ехать сюда с ним.

Пестель отошел от Виктории и, подойдя к ведру в углу комнаты, кружкой черпнул из него воды.

— Попей, — сказал он, вернувшись обратно и вручив девушке кружку. Виктория обхватила ее обеими ладошками и сделала несколько жадных глотков.

— Прос-ти, — немного успокоившись, сказала она. Пестель забрал кружку и отставил ее в сторону на окно. — Я правда не хо-отела. Я уеду, если ты хо-чешь…

Пестель подошел вплотную к девушке и притянул ее к себе за плечи. Виктория не сопротивлялась.

— Я уже и сам не знаю, чего я хочу, — признался Пестель, обнимая Викторию уже смелее и чувствуя, как она доверчиво прижимается к нему в ответ.

Ложь.

Как раз в эту минуту он больше всего на свете хотел пустить пулю в наглого офицера Михаила Обухова.

Дыхание Виктории постепенно выровнялось, но покидать спокойные объятья Пестеля она вовсе не собиралась. Положив обе ладони ему на грудь, девушка закрыла глаза и вдохнула его запах — пыльного бархата и пороха, но если прислушаться, можно уловить отдаленный аромат воска и сургуча. Пестель впервые за все эти дни не гнал ее от себя, а только легонько гладил по спине, успокаивая. Странная слабость сковала тело девушки.

Пестель растерянно проводил рукой по узкой девичьей спине, не зная, как правильно утешать женщину. Он в принципе не знал, что делать с женщиной. Раньше он не сталкивался с подобной проблемой и, чего уж греха таить, даже не предполагал, что она может когда-нибудь возникнуть.

Он уже собирался отстранить девушку, когда Виктория подняла голову. Слезы на ее щеках уже высохли, и губы больше не дрожали. Зато дрожали ее плечи.

— Замерзла? — спросил Пестель и потянулся было за своим плащом, но девушка перехватила его руку.

— Нет… Постой… Я хотела сказать, что…

Она замолчала, отвела взгляд и, увидев свои руки на груди мужчины, сконфуженно убрала их. Пестель молча смотрел на девушку, испытывая странную неловкость.

— Я просто хотела спросить… Когда ты сказал, что я красивая, ты просто хотел сделать мне приятное или на самом деле так считал?

Она выпалила последние слова быстро, как на духу, и тут же зарделась от своей смелости. Пестель усмехнулся, сразу почувствовав себя увереннее. Пунцовые щеки девушки доставляли ему странное удовольствие.

Пестель хотел ответить что-то в своей манере и сказать, что Виктория слишком худая и ей не мешало бы носить платья более нежных оттенков, но, неожиданно для себя, сказал совсем другое:

— Конечно, я так считаю.

Виктория бросила на него недоверчивый взгляд.

— Но почему ты тогда не обращаешь на меня никакого внимания? — тихо спросила она. — Мне казалось, что, когда женщина нравится мужчине…

Она неопределенно пожала плечами, но договаривать не стала. Пестель, которому разговор нравился все меньше, убрал руки с плеч девушки и поджал губы.

— Давай оставим этот разговор, — сказал он, не глядя на Викторию. Пестель не собирался отвечать на ее вопрос до тех пор, пока сам не разберется в своих чувствах. — Мне нужно работать.

Он отошёл от Виктории, оставив ее без внимания, и уселся за стол. Погрузившись в книги, Пестель слышал, как девушка вышла из комнаты. Она вернулась минут через пять и снова ушла. Пестель ни разу не поднял голову.

Работа не шла. Пестель чутко прислушивался к доносящимся из-за стены звукам. Виктория явно что-то искала в своих вещах.

Встревожившись, Пестель вышел в сени.

— Что ты делаешь? — спросил он у девушки.

— Собираю вещи, — глухо ответила Виктория, с явным трудом завязывая в узел скромные пожитки.

Она попыталась пройти мимо Пестеля, но тот не дал ей этого сделать, поймав девушку за плечо в уже привычном жесте.

— Ты никуда сегодня не поедешь, — остановил он ее. Виктория выдернула руку.

— Я поеду завтра. Думаю, Михаил не откажется меня проводить.

— Так значит, уже Михаил? — с издевкой переспросил Пестель, наблюдая за тем, как Виктория кружит по дому, бессмысленно слоняясь из комнаты в сени и обратно. Она выглядела растерянной и подавленной и в отчаянии заламывала руки.

Она где-то нашла свой сундучок и, встав перед ним на колени, теперь возилась с замком. У нее ничего не получалось. Продолжая в таком духе, Виктория рисковала сломать пальцы.

— Не выходит? — сочувственно поинтересовался Пестель, подходя к девушке со спины.

Виктория со злости пнула сундучок и сразу же прижала ушибленную руку к груди. Она встала с колен и возобновила свой шаг от стены к стене. Пестель еще ни разу не видел ее в таком состоянии.

— Какая же я дура! И как я могла только подумать о том, что могу быть кому-то нужной! Зачем я приехала в Петербург, зачем я встретила тебя! Ведь я же ничего, ничего для тебя не значу! Ты меня даже не уважаешь!

— С чего ты взяла? — задал Пестель резонный вопрос.

Виктория остановилась, кусая губы.

— Как будто я не вижу.

Пестель рвано выдохнул и сделал шаг к девушке. Виктория в испуге отпрянула назад. Она шагнула за дверь комнаты, и полумрак поглотил черты ее лица. Пестель видел лишь глаза, блестящие в темноте, словно у лесного зверька.

И губы.

Приоткрытые от жаркого дыхания губы.

Пестель больше ни о чем не думал. Он шагнул в темноту вслед за Викторией и, сгребя ее в охапку, прижал к себе. Вслепую нашел ее губы своими. Пальцы машинально прочертили линию позвоночника — от шеи к пояснице. Своей грудью он чувствовал, как бьется сердце девушки. Ритм неровный, стучит глухо, быстро. Все из-за платья. Оно слишком сильно затянуто.

Пестель почувствовал, как узкие ладони уперлись ему в грудь. Оторвавшись от Виктории, открыл глаза. Девушка смотрела прямо на него — глаза широко распахнуты, припухшие губы разомкнуты, ресницы дрожат.

Ладони по-прежнему лежат на его груди.

Словно протрезвев, Пестель разомкнул руки, позволяя Виктории уйти. Девушка не двигалась.

— Этого не должно было произойти, — сказал Пестель, тщетно стремясь выровнять дыхание.

— Да, наверно… — неуверенно согласилась с ним Виктория.

Пестель отвел взгляд и тут же увидел лежащий на полу дорожный сундук. Притупившаяся было злость потихоньку возвращалась.

— Убери это, — приказал он, возвращаясь к своей обычной манере. — И не говори больше глупостей.

Потому что уезжать куда-то с другим — очень плохая идея.

========== -7- ==========

— Не думал, что застану тебя, — признался Муравьёв-Апостол, входя в комнату Пестеля и внося с собой в теплое помещение морозный воздух.

— Я тоже не думал, что задержусь здесь так надолго, — ответил Пестель, вставая из-за стола и шагая навстречу Сергею. По правде он уже давно раздумывал над тем, чтобы вернуться к себе домой в Линчин. Он бы так и поступил, но мешали два обстоятельства: Виктория, которую ему отчаянно хотелось забрать с собой, и напряженная обстановка в армии.