— Ага, — Эредин весь подобрался. — А что орк делает?

Орк рявкнул на огрызнувшегося варга, и тот послушно склонил голову.

— Дрессирует, — одними губами отозвался Леголас, не сводя глаз с предводителя орков. — Подчиняет. Разум варгов довольно сложен для животных, у них даже свой язык есть.

— Вот этот мне нравится, — Эредин показал пальцем на громадного черного варга с рыжими подпалинами и пополз назад, встал, вернулся в седло и поскакал назад к людям, резко остановился возле Эовин. — Веди людей в крепость.

— Я могу биться! — возмущенно воскликнула та.

— Тупая ты баба, слушай меня, — рявкнул Эредин. — Ты знаешь дорогу, ты сможешь обороняться в случае чего. Марш в крепость!

Она стояла и смотрела на него зло. Эредин плюнул и схватил за уздечку коня Теодена.

— Отправь свою дочь в крепость, — сказал он. — Пусть не мешается, война — не женское дело.

Конунг кивнул и круто развернул коня.

— Всадники — вперед строем! — за его спиной кричал Арагорн, собирая отряд.

Иорвет и Леголас снимали орков стрелами издали. Когда конники их настигли, Леголас вскочил в седло впереди Гимли, а Иорвету протянул руку Эредин, пронес его пару метров, потом посадил перед собой.

— Возьмешь поводья, — крикнул он, дождался, пока конь донесет их до места битвы, и спрыгнул.

Его варг оказался точно напротив него: громадный, угольно-черный. Эредин заметил, что на его спине все еще сидит истыканный стрелами мертвый орк. Только бы никто не вмешался! Варг тихо зарычал, стоило Эредину приблизиться на шаг, но Эредин не стал отступать и зарычал в ответ.

Почти никто не знал, что эльфы умеют рычать, они никогда так не делали, помня о своем высоком уровне развития и достоинстве. Рычат маленькие дети в глубоком детстве наряду с плачем. Иорвет, когда сражался против превосходящих сил, мог зарычать, чтобы обескуражить и выиграть несколько секунд.

Варг замер и, кажется, растерянно заморгал. Эредин рявкнул снова, выпрямившись и глядя зверю в глаза с чувством животного превосходства. И варг присел, склонив лобастую башку.

— Вот так-то лучше, — Эредин выдернул копье их чьего-то тела, сбросил им труп орка со спины варга, с трудом влез в неудобное седло, предварительно проверив, не натекла ли на него мерзкая орочья кровь, и взялся за поводья. Наверное, управлять будет не сложнее, чем конем. Сложнее. В миллион раз сложнее. Варг сильнее и свирепее, наверное, еще и голодный. Эредин погладил его по боку и потрусил в сторону короля: пока он дрессировал варга, битва кончилась.

— Почему я ничуть не удивлен, — кисло заметил Гимли, когда Эредин подъехал к нему на варге.

— Потому что я всегда исполняю задуманное, — отозвался эльф. — Где Арагорн?

Леголас встревоженно огляделся, потом заметил истекающего кровью орка, выдернул у него из пальцев кулон Арвен.

— Где он?

— Скажи, и твоя смерть будет легкой, — добавил гном.

— Мертв, — проскрипел орк, давясь кровью и хохотом. — Немного полетал со скалы.

Леголас вскочил и бросился к обрыву, отчаянно вглядываясь в воды бушующей реки.

— Я назову тебя Саурон, — Эредин наклонился к голове варга, снова погладил его по шерсти, подвел к все еще смеющемуся орку. — Кушать подано.

========== Глава седьмая, в которой прибывают союзники, происходит битва за Хорнбург, и ведутся переговоры ==========

Арагорн прикрыл глаза, чтобы не так болела голова от яркого света. Надо поскорее прийти в себя после падения и удара о воду: хорошо еще, успел вытянуться и войти на глубину вперед ногами, страшно подумать, что стало бы с ним, ударься он плашмя. Вода любила его: с водой говорила Арвен, и с тех пор, как они стали встречаться и признались друг другу, вода словно поддерживала его, будь то озера, реки или ручьи. Верный конь Брего вывез его к крепости сам.

— Открыть ворота! — послышалось сверху, и конь проскакал по каменной кладке, сам направился к штабу. Арагорн спешился, несколько секунд постоял, стараясь унять головокружение.

— Кого я вижу, — Эредин отлепился от колонны, которую подпирал плечом. — А я тебя уже помянуть успел. Зачем приехал, мы ж тут умирать собираемся.

— Ему девочка понравилась, — подошел сбоку Иорвет, облизывая пальцы после выпрошенного у Эовин куска пирога; Эредин передернулся и шагнул от него подальше. — Дочка конунга. И инстинкт размножения пересилил инстинкт самосохранения.

Арагорн усмехнулся, видя, что ему рады. Эльфы стояли перед ним, нахально щурясь и ухмыляясь, веселые и злые, какими никогда не бывают эльфы, похожие на персонажей страшных сказок. Как и Леголас ранее, Арагорн мысленно сравнил Эредина с Эолом Темным Эльфом, только вот нет у него меча, который можно отдать королю Трандуилу в качестве платы за новый Нан Эльмонт; только сейчас он подумал, что роль выкупа будет играть число убитых врагов, это единственное — что заставляет Эредина выступать на стороне света. Встреть он короля-колдуна из Ангмара в других обстоятельствах, начни назгул переговоры и пообещай Дол Гулдур, Саурон получил бы страшного союзника.

Но теперь Эредин с ними и рад ему, пусть это и странно. Глаза отмечают все его раны и ссадины, и эльф поджимает губы; будь это кто-то еще, Арагорн подумал бы, что ему сочувствуют, но он сомневается, что Эредин способен на подобное чувство.

— Пустите меня к нему! — Гимли растолкал толпу. — Ну ты… самый везучий, самый отчаянный! Как я рад тебя видеть.

— Ты припозднился, — из-за спины Эредина вышел Леголас. — И ты ужасно выглядишь.

Тут уже не выдержали все и рассмеялись в голос. Иорвет поймал Брего и теперь шептал ему что-то на ухо, гладя по взмокшей шее, и когда будущий король Гондора шагнул к коню, махнул рукой, давая понять, что сам о нем позаботится; Леголас сунул кулон в руку Арагорна и пропустил его, давая дорогу к королю.

После совета и решения Теодена, узнавшего о численности армии орков, дать оружие всем, кто способен его держать, Арагорн, осатанев от бессилия и чувства беспомощности, в одиночестве пытался привести себя в порядок перед битвой. Рука, вся в ссадинах и синяках, болела, сбитые костяшки мешали, но куда сильнее беспокоила внезапная глубинная боль, появившаяся после купания в холодной реке, которая иногда пронзала все его тело при неловком движении. Арагорн не знал причин для нее, но понимал, что она может стать для него фатальной в бою.

Эредин вошел к нему, пригнувшись, оглядел его спину, заметил, что человека всего трясет.

— Выпрямись, — велел он, подходя ближе, свел руки Арагорна за спиной и резко дернул. Боль усилилась до красной вспышки перед глазами, но Эредин отпустил его, и Арагорн почувствовал, насколько стало легче.

— Что ты сделал? — он даже смог поднять руки. Взбодрился, словно отдохнул, боль стала слабой, неопасной.

— Судорога — отвратительная вещь, особенно когда все так болит, что даже понять не можешь, что хуже, — хмыкнул Эредин. — Тоже один раз свалился в холодную воду посреди драки и мерз потом.

Имлерих так его и реанимировал, когда нашел после купания в реке: Эредин едва не скулил — перед Имлерихом можно показать свою уязвимость — и жался к его груди и чуть не плакал от слабости, холода и боли. Имлерих раздел его и одним движением разогнал в нем кровь, спровоцировал выброс адреналина, потом уже пришел Авалак’х и обозвал Имлериха коновалом, но в тот момент Эредин уже встряхнулся, выжал волосы, вытер лицо и был готов биться дальше, только вот Цири уже не было в Тир на Лиа.

Эредин оглядел его плечо, пребольно схватив за руку жесткими тонкими пальцами, пробормотал что-то на старшей речи, ушел и через минуту вернулся с иголкой и ниткой, присел перед очагом и сунул иголку в огонь.

— Ты, как Йорвет, ненавидишь всех людей? — спросил Арагорн, когда Эредин достаточно прокалил иглу и принялся зашивать его плечо. Ему было неуютно до страха: Эредин наклонился над его шеей, стоя за спиной, и он чувствовал кожей его дыхание и прохладные пальцы. Эредин раздраженно убрал его волосы и заставил отвернуться.