Он снова видел себя, теперь на троне. Но что это — это не Тир на Лиа, зал совсем другой: ребристые стены из гранита, пол из камня настолько глубокой черноты, что кажется, будто с трона ему придется сойти в бездну. Далеко наверху пробиваются слабые лучи солнца, лишь оттеняя мрачность картины. Его славословят, ему рукоплещут. Но среди прекрасных лиц эльфов он замечает мерзкие хари орков, а обернувшись, Эредин видит девятерых. Ангмарский король-колдун, которого он спешил на переправе, кланяется ему, и в центре черного зала появляется огненный смерч.
— Я могу вернуть ее, король Эредин, — говорит фигура, похожая на него самого в полном облачении. — Законы Эру не позволяют, но ты ведь хочешь вернуть ее? Посадить свою королеву на достойный ее престол?
Эредин из видения твердо отвечает: «Да».
Слабый свет солнца сплетается нитями в женскую фигуру, и спустя мгновение Эредин, король Эредин, воссевший в Дол Гулдуре под началом Саурона, получает царский дар от нового властелина. Его Феникс стоит перед ним в голубом камзоле Тир на Лиа, какой он видел ее последний раз.
— Что показывает твое зеркало? — спросил Эредин, не в силах отвести взгляд от видения. Феникс подошла к нему и привычным жестом положила ладони на пояс, сунув пальцы под доспех. Он даже почувствовал тепло ее рук, обнимающих его, но глаза стоящей рядом с королем Дол Гулдура эльфийки были пусты, как дутое стекло.
— Что было, что будет, — ответила Галадриэль. — И то, чему не дано свершиться. Взгляни снова.
По глади вновь прошла рябь, и Эредин увидел себя в том же зале. Он был один, на столе у громадного трона стоял кубок и опустевшая бутылка вина. Отчего-то Эредин знал, что только что в замке закончился праздник.
Вошел Ге’эльс, поклонился — Эредин на троне махнул рукой, показывая, чтобы зашел позже. Зал пуст и темен. Король спускается на непроницаемый пол, идет по бездне к боковому коридору и выходит через него в узкую галерею с окнами и оттуда смотрит на буйство алого и золотого, что представляет собой лес. Ветер шевелит кроны, и нет конца-края этому богатому лиственному морю, но король не чувствует радости. Из потайного хода появляется Трандуил и подходит, становится рядом.
— Не завидуй смертным, — говорит Трандуил без капли насмешки. — У всего есть цена, и твоя жертва, и твой палач — ты сам. Мы знали, что плата высока. Тяжело лишь первые пару тысяч лет.
— Как ты живешь? — спрашивает Эредин из видения, отчаянным жестом вцепившись в каменные перила.
— Кто тебе сказал такую глупость, будто я живу, — Трандуил опирается спиной на перила и прогибается в поясе так, чтобы солнце достало до его лица. — Пойдем. Я привез тебе вина.
***
— Что с тобой, — Иорвет остановил Эредина утром, отвел в сторону. — Чем тебя испытывали? Леголас волнуется.
— Зачем показывать то, чего может не быть? — спросил в ответ Эредин.
— Тебе показали невозможное? — удивился Иорвет.
— А тебе?
— Король Трандуил примет меня, — пожал плечами Иорвет. — Даже если я сейчас поверну назад. Это мне и предложили. Могу стать главой королевской стражи.
— Мелочно, — пожал плечами Эредин.
— Согласен, — оскалился Иорвет. — Неужели кто-то мог бы согласиться. Но все же, что тебе предложили?
— Податься к Саурону, — ответил Эредин, и, как он понял, сделано это было чересчур громко. Замерли Гимли и Арагорн, качнулся в его сторону Леголас, даже Фродо от изумления рот раскрыл. — Стану королем, Саурон вернет мне мою жену.
— А… а ты? — шепотом спросил Фродо.
— Думаю вот, — съязвил Эредин.
Халдир подошел почти неслышно, неся два меча.
— Эредин, — окликнул он, и когда тот повернулся, продолжил. — Твой меч перековали, и если желаешь, можешь взять его. Но владыка Келеборн преподносит тебе в дар два эльфийских меча. Да уберегут они тебя от зла.
— Благодарю владыку, — грубовато ответил Эредин, вынул один из мечей: тот лег в руку так удобно, словно сросся с ней. Эредин на пробу взмахнул — идеально. — Пусть меч короля Ольх останется в Лориэне, — сказал он, вгоняя меч в ножны и забирая у Халдира и второй клинок. — В знак моего глубокого расположения.
***
В лодках, которые предоставили хранителям эльфы Лориэна, Эредин ощущал себя неуютно: примерно с такой же он грохнулся в воду, ударившись затылком о мост, и еле выбрался потом и лежал, истекая кровью, пока его не нашли. Не лучшие ассоциации. Когда он садился в лодку, Галадриэль очевидно прочла его мысли и тайком улыбнулась. Эредин заметил, что она с каждым ведет себя по-своему, ко всем нашла подход: вон Гимли, который эльфов высмеивал, едва говорить может от счастья, что получил прядь волос владычицы, которую называл лесной ведьмой.
Иорвет и Боромир, последнее время поладившие на почве отвращения ко всей эльфийской легкой еде, кроме лембаса, ехали вместе с провизией и арсеналом: все равно обоих от этой еды воротило, так что можно было не переживать за сохранность груза. Но хранители не учли сохранность своего душевного здравия.
— Причалим, разведем костер, — глотая слюну, говорил Иорвет. — Подстрелю кого-нибудь, зажарим… Прямо тушкой, только шкуру сдерем. Если птица, можно суп отварить, травки найти, я у Сэма соль видел. А уж если тут олени какие водятся или еще кто…
— Я думал, эльфы не едят мясо, — у Боромира от одной картины в воображении в животе заурчало.
— Ну и дураки твои эльфы, — отозвался Иорвет. — Я бы кролика съел. Под него и этот салат бы зашел, который утром был. Который они все назвали полноценной едой, — презрительно добавил он.
— Да не говори ты про кроликов! — взмолился Боромир. — И так уже всю душу вынул своими разговорами.
— Саурону надо поставить трактир по дороге, — усмехнулся Гимли, проплывая мимо с Леголасом. — И люди с эльфами потянутся как рыбка на прикорм.
— Рыбка, — Иорвет мечтательно прикрыл глаза. — Ее можно на углях приготовить…
— Да что ж ты все ноешь, — взорвался Эредин в соседней лодке, куда его посадили с Фродо; хоббит сначала подскочил от неожиданности от его злобного окрика, потом разулыбался. — Все тебе жрать да жрать! Вечно голодный, как ты никого из нас еще не сожрал, я удивляюсь!
— Я во дворцах не жрал, — отозвался Иорвет. — Как некоторые. Да мой самый страшный кошмар, когда я сижу за столом, а съесть ничего не могу!
— Твой кошмар называется этикет, — отрезал Эредин. — Сидишь, есть не можешь, и все это потому, что ты во дворце, и есть очередность блюд.
— Хватит, — прервал их Арагорн. — Я сейчас сам кого-нибудь съем, если вы продолжите. Пока вас не услышал, не хотелось же вовсе! Посмотрите лучше, — он указал на ущелье, в которое им предстояло войти.
Проплыв между громадными статуями древних воинов, наконец пристали к берегу. Арагорн предложил перекусить пока так, больно Иорвет всех растравил, а потом уже подумать о костре. Иорвет, несмотря на все свои протесты против эльфийской пищи, уселся с лембасом на ветке дерева и, глядя на всех сверху вниз, принялся так вкусно есть, что за ним последовали остальные.
— Не могу понять, — Пипин уселся на камне неподалеку от перевернутых лодок, и Эредин с тоской и раздражением отвернулся в другую сторону, чтобы поесть, глядя на небо и горы, а не на хоббита; из полуросликов он выносил только молчаливого Фродо, который даже в одной лодке умудрился его ничем не раздражать. — Почему кольцо все же именно у Фродо? Ты не подумай, дружище, я считаю тебя отличным хранителем, но все равно? Арагорн точно сильнее, да и Боромир, даже Леголас! Ты ж предлагал взять кому-то другому!
— Элементарно, — Иорвет, развалившийся на ветке как на постели, повернул к нему голову. — Если кольцо будет у Арагорна или Боромира и поработит их, появятся могущественные властелины, если у кого-то типа Митрандира и Галадриэль, то всему Средиземью наступит конец с их-то силами и жаждой деятельности, — Эредин фыркнул, но не вмешался, также слушая. — Если кольцо окажется у Леголаса, эльфы лесного королевства провозгласят себя империей, и Саурон покажется вам милым соседом по сравнению с дорвавшимся Трандуилом, с его-то характером; о тщеславии гномов и так легенды ходят, что же случится, завладей один из них главным кольцом? Даже вы, ты, этот друг твой, — он ткнул пальцем в Мерри, — и нянька нашего хранителя способны доставить проблемы. А если Фродо поддастся власти кольца, то… — он сделал паузу, смерив Фродо взглядом. — Остановить его проще, чем остальных.
