— Ничего, — мерзко отозвался Иорвет, нагнулся и вытащил из тролля стрелу Леголаса, та вошла как в масло и не испортилась, вытер о близлежащего орка и подал владельцу. — Ну и воняют же эти твари.

— Это еще ничего, ты мордорских не нюхал, — ответил Боромир. — Вот уж где вонь такая, что сшибет с ног прежде, чем ты в битве с ним сойдешься.

— Орки испытывают страх перед Ульмо и его стихией, — проговорил Арагорн, закрепляя повязку. — Может, потому и сторонятся воды и не моются.

— После войны схожу в библиотеку и тоже начну выпендриваться, — пообещал Иорвет. Арагорн усмехнулся, но не ответил: в голосе Иорвета не было злости.

Эредин опустил рубашку и надел кольчугу. Арагорн быстро зашнуровал на нем поддоспешник, и доспехи король прилаживал уже на ходу.

Орки набросились на них снова, стоило только вернуться на покинутый сквозной путь через Морию. Свет жезла Гэндальфа не отгонял их, лишь ненадолго отпугивал; путники бегом неслись по черному коридору, и кости и разложившиеся останки на пути больше не вызывали ужас, лишь недовольство, что можно о них споткнуться, а вот от вида лезущих по колоннам орков передергивало даже Боромира с Арагорном, которые не предвидели в искаженных созданиях такой прыти и ловкости.

— Надо спуститься, — Леголас едва успел поймать Боромира, когда тот чуть не упал с внезапно круто повернувшей лестницы.

— Какой идиот не строит перила? — простонал Эредин, снимая забрало и прикрепляя его к специальным пазам под грудью доспехов, теперь череп был у него почти на животе.

— Это гномы, у них идеальное чувство баланса, — отозвался Арагорн, слегка запыхавшись: он периодически тащил Пина.

— У эльфов тоже нет перил, — добавил Леголас. — По крайней мере в Лихолесье.

— Несомненно важный архитектурный спор, — вмешался Гимли. — Продолжим на улице, если вы не против, господа!

Леголас легко перепрыгнул провал и обернулся, махнул рукой. Следующим перемахнул Гэндальф, и несколько кирпичей обвалились, расширив провал.

— Иди последним, Эредин, — попросил Иорвет, отходя на шаг и беря разбег. — А то ты одним прыжком в своих латах всю Морию развалишь.

Он перелетел провал так, что почти сбил с ног Леголаса, хотя тот предусмотрительно отошел назад. Боромир швырнул Сэма, взял в охапку Мерри и Пина и прыгнул, Леголас успел его схватить. Арагорн повернулся к Гимли.

— Не сметь швырять гнома, — категорично отрезал тот. Эредин был уверен, что тот сверзится и станет первой жертвой, но Гимли, поджав ноги, перелетел как пушечное ядро и приземлился прямо на краю и стал заваливаться назад. Леголас вцепился ему в бороду и вытащил.

— Смой позор кровью, — нервно рассмеялся Иорвет.

— Любой эльф подойдет для мести, — кровожадно отозвался Гимли и смерил Иорвета взглядом, словно оценивая.

Провал расширился настолько, что Арагорн при всем желании не смог бы перемахнуть через него, тем более с Фродо.

— Обойди! Там! — заорал Боромир, указывая на соседний спуск, но только Арагорн обернулся, как рухнувшая скала позади него отрезала путь к отступлению. Участок моста, на котором стояли Арагорн и Фродо, зашатался и качнулся в сторону.

Иорвет отвлекся, снимая лучников, которые вздумали обстреливать их сверху, ухудшая и без того бедственное положение, а потом чуть не свалился от толчка, когда кусок перехода врезался в то место, где они стояли. Гимли схватил его за перевязь и вытащил назад на ступеньки.

— Самый неуклюжий эльф из всех, кого я знаю, — рявкнул гном, толкая его перед собой. — У принца поучись, как порхать!

— Это еще что за дрянь, — когда они остановились перед последним мостом, ведущим к выходу, спросил Эредин. Лицо его озарилось багровыми всполохами.

— Орки повторяли слово «гхаш», — сказал Леголас. — Огонь.

— Огонь, — тоскливо повторил Гэндальф, опираясь на посох. — Балрог. А я и так до смерти устал.

***

— Я же сказал тебе никуда не ходить! — Геральт вырвал из рук Цири сосуды с водой. — А если бы ты напоролась на кого-то из них?

— Я здесь, и ничего со мной не случилось, — огрызнулась Цири. — Всегда пожалуйста, Геральт.

У Карантира глаза голубые-голубые и прозрачные, как лед. В них совсем нет узоров, как в глазах людей, ровная светлая глубина, и черные ресницы забавно перемежаются с белыми. Он выслушал весь ее поток ругани в сторону Ауберона и Эредина, ни словом не возражая, потом, когда она уже совсем выдохлась, начал тихо спрашивать: Ауберон причинил тебе боль? Эредин так сделал?

— Он сказал мне…

— Ты тоже много чего ему наговорила. А еще, прибыв на Тир на Лиа, ты явно дала ему понять, что вожделеешь его. Как он должен был смотреть на тебя после такого?

Цири вспыхнула так, что стало жарко.

— Да?! С чего это он взял, а?

— С твоего поведения. Он тогда еще не прочел, что люди симпатизируют… несколько хаотично. Вожделение со стороны эльфа, я имею в виду, настоящего эльфа, воспитанного в правильном обществе, направлено лишь на того, с кем эльф собирается ложиться в постель, а вы, люди… вас может возбудить фраза. Жест. Улыбка. Даже грубость. Ужасно быть вами, — он снисходительно посмотрел на нее. — Раса людей не может достичь доминирования путем развития…

— Проще, профессор, — перебила Цири.

— Изволь. Не сумев взять качеством особей, вы решили взять количеством.

Цири ударила его по щеке, вложив все силы, которые остались, но он только откинул голову назад, и она едва задела его лицо пальцами. Странно, ей казалось, что кожа у него ледяная, оказалось, совсем нет.

— Не имея аргументов, ты пытаешься решить проблему физической силой, — покачал головой Карантир. — Чем лишь подтверждаешь выводы.

Она замахнулась снова, но эльф перехватил ее запястье и сжал почти до боли.

— Мне немногим больше лет, чем тебе, но такое чувство, что между нами не столетия, а пара ступеней эволюции, — прошипел он. — Хотя о чем это я. Так и есть ведь.

Ох как стыдно вспоминать, что было потом! Карантир мало того, что целоваться не умел и вообще впервые, кажется, обнялся с девушкой, так еще и был в латах, холодных и жестких, но это Цири не остановило. «Скажет хоть слово про кобыл и грубую ласку — столкну в воду», решила Цири, почти мечтая, чтоб сказал. Тогда можно будет считать, что все это — хитроумный план по уничтожению врага. Но Карантир молчал и даже не скалился, и глаза его были так близко, что Цири могла видеть только их. Интересно, каково ему целоваться с dh’oine, не противно?

Судя по расширившимся зрачкам и блеску глаз, вовсе нет.

Разошлись они резко: Цири оттолкнула его и, не сказав ни слова, отошла и отвернулась, приводя в порядок дыхание. Она слышала, как он уходил, хотя эльфы обычно даже в доспехах ходят беззвучно.

— Ты видела кого-то за стенами? — спросил Авалак’х, поймав ее и положив обе руки на плечи ласково, заглянув в глаза. Уж он-то точно прочитал все о том, что действует на людей, зло подумала Цири, понимая, как ей хочется, чтобы прикосновение продолжалось.

— Эредина, — съязвила она. — Привет тебе передал.

— Не смешно, — эльф просто констатировал, не осуждая и не злясь.

— Ну так что задавать мне глупые вопросы? — вспылила Цири и ушла в свою комнату, заперев за собой дверь, хотела броситься ничком на постель, но передумала, выглянула в окно. Стоящих под стенами эльфов видно не было, но зато она заметила Карантира, который находился в заметном отдалении от всех. Воткнув посох в землю, эльф лепил снеговика, Цири сначала даже глазам своим не поверила. Но снеговик из трех снежных шаров смотрел точно в ее окно, а на голове у него был шлем Дикой Охоты.

***

Балрог, проклятье Дурина, возвышался над Гэндальфом, который рядом с его огромной багровой дымной фигурой казался тонким лучом света.

— Я служитель Тайного Пламени, — произнёс Гэндальф. Орки, верещавшие позади Балрога, остановились, настала мёртвая тишина, — и повелитель пламени Анора. Тёмный огонь не поможет тебе, пламя Удуна! Убирайся во мрак.

Балрог фыркнул огнем и ступил на хрупкий мост.