Он не стал задерживаться около офиса — сегодня у него был выходной, и в кабинет его бы не загнала и стая гремгонов. Джеймс быстрым шагом пересек площадь и нырнул в прохладную тень сквера.

Бумажный пакет под пальцами мягко хрустнул, и инкей над головой издал расстроенный вздох. Маленький друг Джеймса прекрасно понимал, что в простом коричневом пакете из булочной лежит его самое любимое лакомство — круассаны, которые предназначены вовсе не ему. Джеймс сочувственно погладил покемона. Он и сам бы сейчас с удовольствием съел один, сидя на лавочке под большим дубом, наслаждаясь запахом цветов и свежескошенной травы.

— Не переживай, дружище, в следующий раз мы скупим весь ассортимент и ни с кем не поделимся.

Это подняло инкею настроение.

Дом, где находилась квартира Джесси, находился на другой стороне сквера, укрытый от посторонних глаз раскинувшимися вширь ветками дубов. Это было низенькое трехэтажное здание, наспех закрашенное светлой краской, уже потрескавшейся от времени. Квартиры в доме были маленькими, с неудобной планировкой, но, как пояснила Джесс, стоили непозволительно мало. Пройти мимо такого предложения было невозможно.

Остин объясняла все это, старательно пряча покрасневшие от неловкости щеки — очевидно считала, что простая квартирка и потертый диван в гостиной заставят Джеймса изменить свое мнение и уйти из ее жизни навсегда.

Морган усмехнулся, напоследок поймав на лице тонкий солнечный луч, пробившийся сквозь густую листву.

Иногда ему казалось, что Джесс до сих пор не до конца понимает, что же он на самом деле за человек.

***

Джеймс опаздывал, и это начинало ее злить.

Конечно, ему хорошо — шатается там по теплым солнечным улочкам, срывает цветочки и поет песенки с летающими над головой пидовами, как какая-нибудь диснеевская принцесса!

А она, Джесси, его — между прочим — уже почти три недели как девушка, должна лежать в своей квартире, закутанная по самый нос в простыни и терпеть нестерпимую заботу матери!

Джесс протяжно вздохнула и перевернулась набок, стараясь не сильно потревожить при этом перебинтованную ногу. Мелкий осколок пули, удачно спрятавшийся от глаз врачей при первом рентгене, достали только пару дней назад, и уже почти зажившая рана открылась снова, не позволяя Джесси целиком насладиться выстраданной свободой. В то время, когда Остин могла бы заново учиться жить в мире, полном шумов, запахов и цветов, она целыми сутками лежала на кровати и один за другим просматривала эпизоды новых сериалов.

Казалось, если придется еще хоть раз проснуться от запаха пыли и старой краски, ее просто стошнит.

С работы, само собой, пришлось уволиться — никакого репортажа Джесси не сделала, а на нездоровое любопытство начальства по поводу причин, разошлась так надолго, что из кабинета ее утаскивали охранники.

Хуже могли быть только попытки Мелиссы изобразить из себя образцовую хозяйку. Последние двадцать лет мама Джесси готовила только жесткое мясо гремгонов, которое запекалось на костре, и теперь даже самые простые рецепты вызывали у нее невероятные трудности. Поэтому от количества сожженных дотла запеканок, пересоленных яичниц и размокших тостов уже кружилась голова, и инстинктивно сжимался желудок.

В итоге Джесси была практически обездвижена, безработна, лишена возможности наслаждаться жизнью и, к тому же, вечно голодна.

Разумеется, ее это злило.

А Джеймс был просто вишенкой на вершине этого торта житейских разочарований.

Нет, он был прекрасен — заботлив, учтив, старался ее рассмешить и частенько навещал — старый добрый Джеймс с новой функцией чудесных, головусносящих поцелуев. Только вот сразу же по возвращении на него свалилось столько дел и забот, что все, что перепадало Джесси — это краткие визиты, в течение которых Джеймс боролся одновременно с собственной неловкостью от присутствия рядом Мелиссы и жуткой сонливостью. В итоге заканчивалось все это тем, что Джесси сама выпроваживала его за дверь, чтобы он, наконец-то, выспался и пришел в себя.

Она чувствовала глубокое разочарование от того, что жизнь ее мечты, настоящая, новая сказочная жизнь была так близко, только руку протяни, а в итоге превращалась в отражение, искаженное кривым зеркалом.

— Будешь завтракать? — послышался из кухни голос Мелиссы.

— Нет! — выпалила Джесси, укрываясь прохладной стороной простыни, и Мяут, спокойно дремавший у нее в ногах, заворчал во сне.

Она не сомневалась в том, что однажды у Мелиссы начнет получаться, и возможно очень скоро придется вымаливать у нее добавку, но сейчас даже мысль о завтраке ее авторства вызывала изжогу.

Скорее бы Джеймс пришел…

Словно услышав ее немую просьбу, в коридоре раздались знакомые шаги.

— Я не разбудил тебя?

Джесси подскочила на кровати, на секунду даже забыв о ноге, которая поспешила о себе напомнить резкой вспышкой боли. Джесси поморщилась, резко дернула лодыжкой вправо и сбила на пол Мяута, тут же заверещавшего от обиды.

— Прости, прости… — лепетала она, наклоняясь, чтобы поднять друга и тут же морщась от боли.

Ну не дура ли?

— Давай помогу.

В нос тут же ударил знакомый запах ментола, смешанный с уличными ароматами. Концы волос Джеймса щекотно мазнули по голым плечам, а крепкая рука уверенно обняла за талию. Джесси, едва заметно вздрогнув, залилась краской.

Боль в ноге сразу отошла на второй план.

— Она всегда так делает, — принялся жаловаться Мяут, поднятый Джеймсом обратно на кровать. — Знаешь, вечно пинается во сне, никакого спасу нет!

— Откуда мне знать? — мягко рассмеялся Джеймс и этот вопрос заставил Джесси покраснеть еще сильнее.

Но Джеймс прав - они так и не оставались наедине с тех самых пор у озера рядом с пещерой. Вокруг постоянно кто-то толпился — участники экспедиции, друзья и родственники, врачи и коллеги. Все хотели узнать, что случилось, как они выбрались, как себя чувствует Джесси и не нужна ли ей помощь или телефон хорошего физиотерапевта. Она едва сдерживала себя, чтобы не закричать, что все, в чем она нуждается — это тишина и немного времени с Джеймсом.

Нет.

Много времени с Джеймсом.

— У вас все в порядке? — из кухни показалась Мелисса, вытирая перепачканные мукой руки о фартук. — Ой, привет, Джеймс, что это у тебя? Опять заходил в булочную? Я же как раз решила испечь блинчики!

Только теперь Джесс заметила лежащий на краю кровати бумажный пакет, наполовину прикрытый сбившейся в ком простынею. Она вдруг поняла, что посторонний запах, исходящий от Джеймса — это выпечка. Свежая, горячая, невероятно вкусная выпечка…

Живот тут же заурчал, а рот наполнился слюной. Впрочем, не только у нее — Мяут аж подался вперед, чтобы насладиться ароматом.