Ну и было бы неплохо, если бы Нару ненароком увидела его в компании очаровательной пышногрудой Макото.

***

Джедайт с плохо сдерживаемым раздражением смотрел на текст на экране.

Все же было так хорошо — но нет, Тетис решила, что этот вечер просто идеален для того, чтобы поругаться с женихом через текстовые сообщения.

Он просил ее отложить перебранку до возвращения домой, а в ответ получил только еще более гневное сообщение, над которым теперь мучительно размышлял.

Он не был настроен сегодня ссориться, и совершенно не понимал, почему его невеста злится. Ну да, он пошел на встречу с подругами Усаги. Да, их вместе с Мамору пятеро, и девушек получается пятеро — совпадение странное, но не такое уж невероятное. И это вовсе не какое-то глобальное свидание вслепую, где для Джеда найдется новая подружка, ради которой он бросит свою возлюбленную.

Для него все это было совершенно очевидно. Так почему же Тетис, умная, взрослая, образованная женщина, не могла этого понять? Она швырялась в сообщениях едкими словами, как будто Джед уже заявился домой растрепанный и перепачканный помадой, и категорически не хотела слушать разумных опровержений своим глупым теориям.

— А вы чем занимаетесь, Джедайт? — спросила у него сидящая напротив обладательница роскошной фигуры, на которую положил глаз Нефрит.

Джедайт напрягся изо всех сил, но не сумел выудить из памяти ее имя.

Мегуми? Миюки? Что-то на «м», точно…

И тут, как назло, Тетис, не дождавшись ответа, прислала новое обвинительное письмо.

— Прошу прощения, — пробормотал Джедайт, обращаясь к Мегуми-Миюки, и вновь вернулся к телефону.

К тому времени, когда Джед написал и отправил ответ, он уже напрочь позабыл о том, что кто-то к нему обращался.

***

Минако не обращала внимания на то, что извела три салфетки, превратив их в истерзанные клочки бумаги.

Она мысленно репетировала остроумные фразы и едкие замечания, которые могли бы легко поставить на место зазнавшегося друга Мамору. Оттачивала их, как оружие. Проигрывала в голове сцену у стойки метрдотеля раз за разом — каждое свое движение, каждый взмах волос, каждый смешок и изящный поворот перед уходом. И не успокоилась, пока не довела все до совершенства. До финала, в котором она гордо уходила, звонко стуча каблуками, а этот грубый самонадеянный Кунсайт провожал ее тоскливым взглядом, понимая, что его только что уделали.

Вот только возможность для триумфа Минако была упущена полчаса назад.

— Мне очень жаль, — вдруг шепнул кто-то над ее ухом, пустив по шее цепочку мурашек.

Минако вздрогнула, поднимая глаза. И тут же наткнулась на светло-серый, как пасмурное утро, взгляд.

Кунсайт из ее воображения, высокомерный и коварный, как злодей из мультфильмов, мало чем напоминал говорившего с ней настоящего Кунсайта. У этого была приятная улыбка. И тонкая паутинка морщинок в уголках красивых глаз, которая говорила о том, что он улыбается гораздо чаще, чем Минако могла бы подумать.

И еще от него хорошо пахло — чем-то древесным и уютным, очень взрослым. Из-за этого запаха на Минако как будто нашло легкое наваждение. Оно очень мешало разумно мыслить.

— Простите? — пискнула Минако, не обнаружив никаких других слов в голове.

Улыбка на его губах стала чуть мягче.

— Это вы меня простите, — покачал головой Кунсайт, — некрасиво с моей стороны было просто отодвинуть вас в сторону. Я был груб. Теперь из-за меня вы расстроились.

Из-за…

Ох.

Он что же, думает, что Минако из-за него расстроилась?

Что ее расстроило его поведение? Что она теперь места себе не находит, гадает, почему он так поступил и чем она его с самого начала сумела так против себя настроить? Что она снова и снова повторяет произошедшее в голове?

Просто смешно!

Нет, конечно, все это было правдой.

Но кто позволил ему так думать?

Минако собрала волю в кулак и вспомнила, что она великая актриса.

На щеках тут же заиграл румянец, глаза заблестели, губы, подчеркнутые лишь вишневым бальзамом, растянулись в радостной улыбке.

— Да что вы! — махнула рукой Минако, взметая в воздух клочки салфеток. — Я вовсе не из-за вас расстроилась, что за чепуха! Просто сегодня был тяжелый день, и…

Она тараторила быстро и возбужденно, на ходу выдумывая события своего дня, приукрашивая их, создавая реальность главной героини молодежного ситкома.

В пылу своей речи Минако обратила внимание, что глаза ее собеседника, пусть и были так же направлены на нее, казалось, остекленели и ничего вокруг не видели.

Он ее не слушал.

Минако несколько сникла, но не сбавила оборотов и тем же фальшиво-радостным голосом продолжила:

— А потом — представляете? — кракен украл мою косметичку. Я позвонила человеку-пауку, надеялась на его помощь, но он сказал, что не может, потому что его паутина закончилась и он как раз торчит на заправке. Ну, тогда я сама взяла мачете, залезла на Эйфелеву башню и сбросила кракена оттуда. Ну разве это не замечательно? — закончила она звонким пронзительным смехом.

Кунсайт едва заметно поморщился и выдавил из себя вежливую улыбку.

— Отличная история.

— Вот и я так думаю, — сладко произнесла Минако, искренне желая этому зануде удавиться собственным галстуком.

Ну вот почему таким ужасным мужчинам достаются такие потрясающе красивые глаза?

***

Кунсайт все бы отдал за то, чтобы прямо сейчас оказаться дома, на широком диване в гостиной, с бокалом прохладного белого вина и хорошей книгой.

Он бросил взгляд на хмурого Мамору, который поджимал губы и неодобрительно наблюдал за тем, как напивается Нефрит и все сильнее утыкается носом в телефон Джед.

Тяжело вздохнул.

Нет, здесь он сейчас нужнее.

Звонкоголосая Айно, чья беспрестанная болтовня впивалась ему в голову, как сверло, завела какую-то новую пластинку, и Кунсайт, стараясь сохранить заинтересованное выражение лица, принялся про себя повторять план завтрашней лекции.

Пожалуй, на роль трезвого водителя он согласился опрометчиво.

***

Мамору залпом допил свой стакан с пивом и виновато посмотрел на Усаги.

Он чувствовал себя так паршиво, словно собственными руками портил вечер. В нем возникло мучительно сильное желание взять что-нибудь потяжелее и швырнуть это в друзей — в каждого по очереди. В Нефрита, пьющего уже третью порцию бурбона. В Джедайта, который напрочь игнорировал любые попытки завести с ним разговор, так что дружелюбная Макото, в конце концов, просто махнула на него рукой. В буквальном смысле.

И особенно — это был удар в самое сердце! — в Кунсайта.

Куда делся его лучший друг, его опора и поддержка, человек, способный легко разрядить возникшую тяжелую атмосферу лишь несколькими студенческими байками?

Он бесследно исчез.

Место лучшего друга занял проклятый Кунсайт-который-успел-сделать-выводы, а его Мамору ненавидел всей душой.

Мамору подумал, что если бы его кто-то слушал с таким скучающим и разочарованным выражением на лице, он бы уже размазал по самодовольной физиономии кремовый торт, так удачно поданный на стол.

Так что Минако держалась просто восхитительно.

— Честное слово, я не знаю, что происходит, — прошептал Мамору Усаги. — Но мои ребята ведут себя отвратительно.

Та в ответ грустно улыбнулась и пожала под столом его руку.

— Если бы только твои ребята, — вздохнула она.

— Ты о чем?

— Сам посмотри.

И Мамору увидел. Как Рей заглядывает через плечо Джеда на его переписку, злобно прищуривается и ядовито хихикает, и сама пишет сообщения. Судя по всему, Ами, потому что та иногда приподнимает со стола телефон и поджимает губы, скрывая улыбку. Как Макото все более раздраженно ковыряет вилкой свою лазанью и уже давно не пытается поддержать с кем-нибудь разговор. Она едва сдерживается, чтобы не воткнуть эту же вилку в руку Нефрита, который после четвертого бурбона потерял все свое обаяние и стал попросту назойливым. Как Минако намеренно делает свой голос визгливым и громким и счастливо улыбается, стоит Кунсайту поморщиться.