- Слушай, дружище, - я решил импровизировать, - я тут уже неделю в командировке. Живу во всратой гостинице с общим душем, работающим два часа в день. Через три часа отходит мой поезд, у меня в руках полный рюкзак грязного белья вперемешку с документами, а на долбанный билет на это представление у меня ушла половина моей зарплаты. Из этого вытекает два варианта: либо ты мне отдаёшь бабки за билет, и я спокойно иду пить пиво, либо ты меня впускаешь внутрь, а я ставлю рюкзак под сиденье и никому не мешаю. Что выбираешь?
- Вы мне угрожаете? - Насупился охранник.
- Нет, просто говорю, как всё будет.
- Нет, не будет. - Невозмутимо покачал головой он.
- Ну ладно. - Я снял рюкзак со спины, поставил его под стенку и уселся на него сверху. - Тогда зови начальника.
Прошло минут десять вялых препирательств, прозвенел второй звонок, и охранник со вздохом все-таки соизволил снять с пояса рацию и позвать кого-то, компетентнее себя. Не хотел я конфликт начинать, не то настроение. Я сейчас достаточно взвинчен и, боюсь, могу убить случайно кого-нибудь. Поэтому я лучше немного посижу, подержу себя в руках. Всё-таки, я не этим людям пришел бить лица.
- В чём дело? - К нам подошёл солидный дядька в неплохом костюме, с надписью "начальник охраны" на бейдже.
- Да вот... - Его подчиненный указал на меня, прикрывшего глаза и развалившегося возле входа.
- Добрый день. Чем могу помочь?
- Добрый. - Я встал, изобразив на лице радушную улыбку. - Можете повлиять на своего подчиненного, пожалуйста? Дело в том, что он отказывается пропускать меня внутрь из-за моего рюкзака.
Начальник смерил взглядом мой багаж, посмотрел на меня, на охранника, еще раз на меня, и, судя по лицу, принял какое-то решение.
- Что у вас с собой?
- Личные вещи. Я после представления сразу отбываю из города.
- Могу я увидеть ваш билет?
- Конечно. - Я протянул ему требуемое.
- Угу. - Он оторвал корешок и отдал билетеру. - Прошу прощения за своего сотрудника, видимо он плохо понял утренний инструктаж. Надеюсь, вы не собираетесь нести его на плечах? Людей у нас сегодня много, вы можете создать кому-то неудобства.
- Конечно не собираюсь. - Фыркнул я. - Донесу в руках, поставлю под сиденье...
- Прекрасно. Тогда не смею вас задерживать. - Он вернул мне билет. - Приятного просмотра, и еще раз прошу прощения за это недоразумение.
Благодарно кивнув этому адекватному человеку, я вошёл в полукруглое фойе под звуки играющего там оркестра. Музыканты закончили мелодию, получили порцию аплодисментов и начали собираться. Прозвучал третий звонок, люди, всё еще бродящие в коридоре, поспешили занять свои места в зале. В проходах мигом образовались толпы, к которым стянулись местные работники. А я, воспользовавшись суматохой, восстановил в памяти план здания, переместился сквозь толпу к лестнице, ведущей вниз, к техническим помещениям. Хорошо, что ко входу в убежище вело аж три пути из разных частей здания. А то не хотелось бы мне проходить через гримёрки и прочее закулисье.
Длинный, мрачный коридор с какими-то кабелями и трубами, идущими вдоль стен, пара тусклых лампочек в углах и с десяток едва заметных дверей с выцветшими табличками на них. Ещё приходилось постоянно пригибаться, дабы не биться головой об бетонные выступы.
- Что-то ищешь, сынок?
От неожиданности я вздрогнул и развернулся, нос к носу столкнувшись с щуплым, но высоким седым дедулей в синей робе.
- Туалет ищу, отец. Только, заблудился, видать.
- Не, ты всё правильно идёшь. - На его лице отразилось понимание. - Метров пять ещё вперёд пройди, там дверь белая будет.
- Спасибо большое.
- Да не за что. - Улыбнулся он редеющими зубами. - Только свет за собой выключай. А то я задолбался лампочки менять - постоянно горят.
- Так светодиодные поставь, не будут перегорать. - Усмехнулся я.
- Ты ещё поучи меня, сопляк! - Проворчал дедуля. - Хто ж мне на них денег дасть?
- Неужели начальство такое жадное?
- Начальство... - Прокряхтел он, заходя в свою каморку и доставая сигарету. - Начхальство это, потому что на всё им начхать! Да ты заходи, сынок, покурим хоть, у меня тут вытяжка стоит хорошая!
Блин! Свалился же мне на голову этот дед! Не то, чтобы меня время поджимало, но хотелось закончить дело поскорее. А это старшее поколение сейчас как присядет на свободные уши, так потом хрен отцепишь! И ведь не пошлёшь его куда подальше - всё-таки, он мне в деды годится, да и не сделал мне ничего плохого.
- Да ты не стесняйся, заходи! Только дверь закрой, а то в коридор натянет, опять Валентиныч мозг проедать будет!
Пораскинув секунду мозгами, я кивнул и зашёл внутрь. Скинул рюкзак на пол, достал из кармана "Мальборо", взял одну себе и протянул пачку деду, разминавшему пальцами папиросину "Беломора".
- На, отец, угостись нормальными.
- Нормальными... - Прокряхтел он, закуривая от спички. - В этих ваших "мальборах" буржуйских один кизяк намешан, табака нет вообще!
Я усмехнулся, махнул на него рукой и молча закурил. У меня дед такой же был - ворчливый, упёртый, но не злобный.
- Так вот, - дедуля продолжил свою речь после пары затяжек, - я говорю начхать у нас всем и на всё! Вот ты говоришь, лампочки! А мы уже десять лет трансформатор поменять не можем! Он уже на ладан дышит, мы его чиним ещё как-то, но он вот-вот накроется медным тазом! Уж помяни мои слова!
Я лишь улыбался, давая пожилому электрику выговориться. Было видно, что у него уже давно накипело, а я своими лампочками будто чеку из гранаты выдернул. Но в следующую секунду мою улыбку как ветром сдуло. Прогремел приглушённый взрыв, с потолка посыпалась побелка, а свет замерцал и выключился. В углу под потолком каморки тускло зажглась красная лампочка.
- От, блядь! - Выругался дедуля, туша сигарету. - Пизданул всё-таки!
Он торопливо нашарил на столе фонарик, схватил и повесил на плечо сумку с инструментами и умчался во тьму коридора. Я же, уловив на грани слышимости громкие крики со стороны зрительского зала, опрометью кинулся к рюкзаку и начал обращаться в свою "броню".
***
Артисты выступали действительно хорошо! Вначале на арену вышел крупный, усатый конферансье, поставленным голосом с лёгким акцентом начал приветствовать публику, попутно рассказывая о масштабе грядущего зрелища. В это время оркестр играл энергичный джаз, задавая ритм всему действу; гимнасты, жонглёры, клоуны и силачи, фокусники и акробаты - все ходили в ярких нарядах по круглой арене, лучезарно улыбаясь и привлекая внимание детей и взрослых. Приветствие закончилось, первым номером объявили гимнасток. Три хрупкие, тоненькие девочки не больше семнадцати лет на вид, невероятно изгибая свои тела под немыслимыми углами, раз за разом срывали аплодисменты. Подарив в конце воздушные поцелуи, они низко поклонились и убежали за кулисы. Сразу после них, на освещённую единственным лучом прожектора вышли клоуны.
Геннадий Петрович забыл всё своё изначальное недовольство и будто вернулся в детство, искренне хохоча и аплодируя каждой выходке рыжего и каждой неудаче белого. Рядом с ним так же радостно смеялась Лариса Николаевна, его единственная и чистая любовь и верная супруга. Уже давно, очень давно им не было так хорошо и легко. Точнее было, но не одновременно. А тут прямо как в молодости, цветы, совместный поход, радость, романтика... Всегда бы так.
- Поприфестфуйте Луи и Мориса! - Заговорил конферансье, когда клоуны убежали за кулисы. - Ох, дафно йа не слышаль таких громких аплодисментоф! Но поберегите фаши руки, ведь сейчас на этой арене фы уфидите нечто нефообразимое! Встречайте...
В этот момент здание немного тряхнуло. В центре манежа, прямо на красном полотне образовалась небольшая дыра. Она быстро расширилась, послышался треск разрываемой ткани, и из образовавшегося провала показалась лысая голова.
