Он даже не мог сделать чистосердечное признание насчёт Пола: больше не было никаких улик, и пока он не убедит Рика, что Ниган просто его прикрывал, не сможет как-либо на него повлиять. Но если Ниган просто отсидит всего несколько дней, зачем подвергать их ещё большему риску?

Карл безнадёжно тихо забился головой. Не сильно, но достаточно чувствительно, чтоб привлечь к себе внимание одноклассников.

— Что за хрень происходит, Карл? — попытался Остин ещё раз.

Выпрямившись, Карл отвернулся и бросил краткое:

— Ничего.

— Это была твоя мама? — осторожно спросили его.

— А? — он растерянно на него уставился.

— Ниган, — намекающе наклонил голову, — и ну, твоя мама?

Карл мрачно засмеялся.

— Нет, — подумалось, как легко для него всё было, когда родители переживали всю драму с Шейном. — Не в этот раз.

— Ты ведь знаешь, что всегда можешь поговорить со мной?

Эти слова ударили Карла: он не знал. Он изучающе взглянул на Остина. Искренность в его глазах была подобно удару под дых. Они часто болтали в классе и переписывались после экскурсии, но Карл до этого момента никогда не воспринимал его как настоящего друга.

— Не могу, — он нервно выдохнул. — Я-, — опустил взгляд на пол, — не сейчас.

Остин кивнул.

— Но, — добавил поспешно, — может позже?

— Как скажешь. Можешь на меня положиться.

— Спасибо, — он проглотил тугой ком, — я ценю это.

Ему ничего не оставалось, кроме как пойти домой и ждать объяснений Рика.

_________________________

Четыре месяца.

Нигана приговорили к четырём месяцам тюрьмы.

Нападение на офицера полиции считалось серьёзным преступлением в их штате. Всё могло закончиться куда серьёзнее: могли переквалифицировать это на уголовное преступление. Тогда срок отсидки бы был около года. Сначала требовали в суде шесть месяцев, но Рик согласился на предложение скостить срок, сказав Карлу, что пошёл на уступку из-за него же — такое его великодушие ко всей ситуации лишь подливало больше масла в огонь его раздражения.

Карл понимал, что всё могло быть хуже. Но точно так же всё могло закончиться гораздо лучше. Рик мог в целом ничего не предпринимать против Нигана. Но предпринял.

Рик напомнил Карлу, что ему уже будет восемнадцать, когда Ниган выйдет. Он больше не будет школьником. И сможет делать со своей жизнью всё, что пожелает. Но отец настоял, чтоб он до тех пор держался от него подальше, чтоб подумать о своём будущем. Он обвинял Нигана в том, что у него в голове всё перемешалось, что Карл счёл по-странному смешным. И если Ниган потеряет работу, это станет лишь приятным бонусом для папы, уверившимся, что он вообще не должен был работать с детьми.

Понимание, что ответственность за всё это лежало на Карле, причиняло ему физическую боль.

Четыре месяца.

Узнав приговор, он перестал разговаривать с отцом.

Лори знала об их драке, знала о расстройстве сына по этому поводу, но никто из них не рассказал ей подробностей. Она считала, что Карл вёл себя незрело, играя в молчанку с Риком, но Рик и не настаивал.

Первое время.

Карл вернулся к длинным прогулкам. Всё так же захаживая домой к Нигану, пытался ухаживать за его жилищем — хотя бы заносить почту. Спрятанный запасной ключ теперь по большей части хранился в кармане. Он знал, что всё это было на его совести.

Эта фраза мантрой прокручивалась в голове. Если бы не он и не Рик, Ниган бы сейчас не сидел за решёткой.

То, как отец решил расправиться с ситуацией, действительно впечатляло — это Карл должен был признать. Он хотел, чтоб Ниган держался от него подальше, потому нашёл находчивый способ устроить это, но Карл фыркнул от мысли, что он считал, что время порознь могло хоть сколько-нибудь изменить его чувства.

Прошла неделя с объявления приговора, как Карл попытался его навестить. Сказал на входе, что пришёл к Рику, думая, что этим самым легко проскользнёт внутрь, но все его надежды рухнули, когда ему сказали, что всем дежурящим полицейским было приказано категорически его не впускать, кого бы он там не навещал. Он в любом случае был несовершеннолетним и понимал, что это была напрасная попытка, но считал, что статуса сына шерифа было бы достаточно, чтоб обойти эти правила.

Следующей мыслью было позвонить, но офицер сказал, что разрешались только исходящие звонки. Ему предложили оставить сообщение, но Карл очень сомневался, что оно дойдёт до Нигана.

Так прошла ещё одна неделя, а он ничего от него так и не услышал.

Он не ожидал, что Ниган будет знать его номер наизусть, но думал, что он так или иначе сможет с ним связаться. Да хоть письмом. Потому начал подозревать, что Рик его внёс в чёрный список звонков и вообще всяко заблокировал возможность установить с ним связь.

Следующий план Карла был получше.

Он купил дешёвый кнопчатый телефон и номер, следом написал письмо — скорее зашифрованное сообщение, в котором дал ему свой новый номер.

Пытаясь писать не своим почерком, он надеялся, что никто не сможет идентифицировать отправителя.

Прошла неделя, прежде чем ему наконец позвонили. Он был дома у Нигана и складывал письма на уже впечатляющую кипу конвертов на кухонном столе.

Звонок развеял тишину в комнате, Карл, пытаясь унять возникшую в пальцах дрожь, поспешно на него ответил.

— Ниган? — спросил он с надеждой.

Механический женский голос сообщил ему о местоположении звонившего и спросил, хотел ли он продолжить. Бысткро ткнув на панель набора, он прижал трубку к уху.

— Ниган?

— Привет, пацан. Сразу понял, что это ты.

Облегчённо выдохнув, Карл понял, что даже не осознавал, насколько всё это время был взвинчен от ожидания.

— Пытался навестить, но отец сделал всё, чтоб я не проник внутрь.

— Очень похоже на Рика. Хорошо придумал с письмом.

Карл улыбнулся. Было приятно наконец услышать его голос.

— Прости за него. Не могу поверить, что он-

— Пацан, забей. Думаю, я пиздец как легко отделался, верно? Ты ведь знаешь, что они записывают звонки?

Закрыв глаз, Карл понял: ему хотелось убедиться, что он не ляпнет ничего лишнего.

— Да.

— Так вот, слушай, — начал он. В трубке слышалось его дыхание, и это не должно было возыметь над Карлом какой-либо эффект, но он всё же зажмурился, чувствуя в груди трепет — первое, что он почувствовал за всё это время пребывания в аду собственного наказания. — Думал, ты сможешь сделать мне одолжение, пока я здесь.

— Конечно, — кивнул он, — что угодно.

— Мне нужно платить по счетам, так что надеялся, ты сможешь время от времени захаживать ко мне домой, чтоб убедиться, что всё в порядке.

Карл смущённо улыбнулся.

— Я тут, на самом деле. Сортировал твою почту.

— Смотрите-ка, какие мы хозяйственные, — Карл мог почувствовать его ухмылку. Он надеялся на ещё одну такую шпильку, но понял, что, записываясь тюремным учреждением, Ниган пытался следить за языком. Он прочистил горло и добавил: — Спасибо, пацан.

Между ними повисло напряжение. Неловкость.

Карлу столько всего хотелось сказать, но понимал, что это было небезопасно.

— Это самое меньшее, что я могу сделать. Папа-

— Карл, — перебили его, давая понять, что ему не хотелось говорить о Рике.

Он продиктовал Карлу вебсайты, логины и пароли, объяснил, как вовремя оплачивать его счета и позаботиться о доме.

Получив всю необходимую информацию, Карл замолк на несколько секунд и спросил:

— Каково там?

Ниган рассмеялся. Карл впервые слышал его искренний хохот с момента ареста, и как же у него отлегло от сердца при звуке такого родного смеха.

— Я не в колонии, Карл. Просто в обезьяннике. Делю пространство с алкашами и нарками, поймавшими сильный трип. В основном с алкашами. Меня выпускают работать, занимают какой-нибудь хуйнёй на целый день. Конечно, не пускают обратно в школу, но в целом всё неплохо. Могло быть хуже. Меня не опустили, если ты спрашиваешь об этом.

Карл слышал улыбку в каждом его слове.