То ли мне стало жаль его, то ли он напомнил мне меня самого в юном возрасте, но я взял его. Среди мужей благородного происхождения бытовало мнение, что мальчик, не ездивший верхом и не начавший практиковаться с мечами до двенадцати лет, годился только в священники. Тем не менее, я встал на путь меча в возрасте четырнадцати лет, и в моей жизни все сложилось неплохо. Турольду, по его подсчетам, было семнадцать, впрочем, точно он не знал. Будучи крепким парнем, он в придачу оказался и талантливым всадником с врожденным пониманием лошадей: даже более опытным, чем многие мужчины вдвое старше него. Радуясь новым знаниям, он каждый свободный час проводил на учебном дворе, отрабатывая выпады и наскоки на соломенном чучеле. Уже через несколько месяцев он вовсю использовал эти навыки на валлийцах, которые совершали набеги на мои земли.

Неужели все это было так давно? Трудно поверить, что я знал Турольда чуть больше года, мне казалось, прошло полжизни. Но если Понс и Серло восприняли его смерть так тяжело, я чувствовал только странное онемение.

Наконец, через несколько часов наше войско остановилось. К счастью, мы не обнаружили никаких признаков вражеских разведчиков, и потому позволили себе небольшую передышку, чтобы отдохнуть и решить, что делать дальше. И все же, мы находились среди полей в нижней части глубокой долины, где местность не могла дать нам естественной защиты. Единственной причиной нашей остановки было то, что люди стали просто падать от изнеможения. Чем раньше мы сможем двинуться дальше, тем будет лучше.

Я пошел искать черно-золотое знамя. Выжившие рыцари лорда Роберта отделались, на первый взгляд, порезами и ссадинами, кое-кто лишился зубов. И все же их было заметно меньше, чем в тот день, когда я последний раз видел их в Шрусбери.

Несколько мужчин уставились на меня холодным взглядом и сплюнули на землю, когда я проходил мимо.

— Ты, — сказал один из них, поднимаясь, чтобы заступить мне дорогу. Я узнал широкого в плечах и резкого в манерах Анскульфа, командира рыцарей Роберта. — Чего тебе надо, Танкред?

Мы уже несколько раз встречались годом ранее. Я не особенно любил его, а теперь он понравился мне еще меньше. Как всегда, от него исходил густой запах бычьего навоза, в кармане он его носил, что ли? Он был на несколько лет старше меня, и страшно возмущался тем, что нас с Эдо и Уэйсом так щедро наградили после Эофервика, в то время пока он все еще оставался без земли и чести, которую могла ему дать собственная усадьба. Я отлично помнил это обстоятельство, потому что он успел не раз и не два высказать мне свою обиду.

— Я хочу поговорить с лордом Робертом, — сказал я. — Дай пройти.

— Тебе здесь не рады. Это из-за тебя Урс, Адсо, Теселин и другие лежат сейчас мертвыми.

Я поразился его тону. Мне было знакомо только одно имя, и я попытался представить себе этого Урса; через некоторое время его поросячья физиономия всплыла в моей памяти.

— Из-за меня? О чем ты говоришь?

— Оставь его, Анскульф, — сказал лорд Роберт. Он шагнул ко мне с усталым и печальным лицом. — Я сам с ним поговорю.

Но Анскульф не собирался отступить легко.

— Милорд, этот человек…

— Хватит, — резко прервал его Роберт. — Танкред, идем со мной.

Я следовал за ним, пока мы не вышли из зоны слышимости рыцарей, хотя она продолжали обстреливать меня насмешливыми взглядами, и я еще мог уловить обрывки их разговора. Они громко обсуждали, какой шлюхой была моя мать, и дочерью шлюхи, к тому же; о том, что по слухам я больше предпочитаю общество мужчин, а не женщин: все это, несомненно, предназначалось для моих ушей и должно было спровоцировать меня на драку.

— Они злятся, — небрежно заметил Роберт. — Их братья по оружию мертвы, и им надо кого-то обвинить в этом.

— Тогда им лучше винить тех, кто нанес смертельный удар, — ответил я. — Чем я могу быть виноват в их смерти?

Слова прозвучали более язвительно, чем я предполагал, и я заметил, что они больно ранили Роберта. Мгновение мне казалось, что он хочет прогнать меня, но после минутного колебания он просто покачал головой.

Мы продолжали идти, пока не вышли к волчьему знамени, врытому в землю у края одного из пастбищ. К моему приходу вокруг Гуго д'Авранша собралось немало зрителей, среди которых я узнал многих баронов из зала в Шрусбери. Их лица пылали от гнева, в то время как молодой граф пытался перекричать их, требуя порядка.

При моем приближении все они замолчали и по очереди развернулись, чтобы направить свои взгляды на меня.

— Наконец он решился показать свое лицо, — высказался один из них. — Бретонец, из-за которого была пролита нормандская кровь.

Я чувствовал себя, словно в суде, обвиняемым за неизвестный мне проступок.

— Что? — спросил я, но казалось, никто не собирается мне отвечать.

Волк смотрел на меня с каменным лицом и странной для его молодости уверенностью, как будто я неизвестным образом должен был догадаться сам. Как будто я настолько глуп, что не вижу очевидного.

— Он норманн не меньше любого из вас, — сказал Роберт. — И потому, если вы не можете сказать ничего полезного, вам лучше будет придержать язык.

Один из баронов толкнул меня в плечо, когда мы прокладывали путь через толпу. Даже через много часов после битвы кровь во мне еще не остыла. Боль поражения была еще настолько свежа, что и малого повода было достаточно, чтобы мой гнев прорвался на поверхность еще раз. Недолго думая, я толкнул его в ответ. В следующее мгновение он выхватил нож, а я свой, и мы злобно уставились друг на друга.

— Уберите оружие, — рявкнул Вольф. — Сейчас не время для грызни.

— Я уберу, как только он извинится, — сказал я, глядя в холодные голубые глаза того, кто посмел поднять на меня руку.

— Извиниться? — фыркнул он. — Перед человеком, из-за которого погибли мои лучшие рыцари? Это твое безрассудство привело нас всех в ловушку. Было бы гораздо лучше, если бы мы предоставили тебя с твоими валлийскими приятелями твоей судьбе.

— Если бы вы оставили меня? — спросил я, нахмурившись. — Что ты имеешь в виду?

Я взглянул на Роберта, но он отвел глаза.

— Я не должен был идти и спасать твою жалкую шкуру, — сказал граф Гуго. Его голос звучал хрипло, но в нем явственно слышалось разочарование. — Ты не должен был выходить на бой против целого войска. Если бы ты не сплоховал с засадой, мы могли бы заставить их встретиться с нами на более удобных для нас позициях.

— Тогда зачем вы пришли? — требовательно спросил я. — Скажите мне. Если то место не давало вам никаких преимуществ, зачем тогда вы вообще рисковали своими людьми?

— Из-за твоего сеньора. Это он убедил меня встретиться с врагом в бою, чтобы сразу покончить с Бледдином и Риваллоном. Если бы не он, ты бы не стоял сейчас здесь, так что имей уважение и будь благодарен за то, что ты и часть твоих людей еще живы, в то время как многих уже нет с нами.

Его огненный взгляд прожигал меня насквозь, но я не отвел глаз. В конце концов, он отвернулся, качая головой. Над толпой повисла тишина, никто не решался заговорить первым.

Наконец лорд Роберт нарушил молчание, спросив:

— Что же мы теперь будем делать?

— Мы вернемся в Шрусбери и приготовимся встретить врага там, — ответил Вольф.

— Вы собираетесь отступить? — поразился я.

— Мы не выдержим новую битву, — возразил Вольф. — А уверенность противника возрастет после победы. Как только новость распространится, под его знамена соберется еще больше людей. Вскоре они выступят снова.

— Один из их королей лежит мертвым на поле Мехайна, — сказал я. Если мы собираемся сразиться с ними, это нужно делать сейчас, прежде чем они получат возможность сплотиться и увеличить свою численность.

— Посмотри вокруг, Танкред, — сказал Гуго, огонек раздражения блеснул в его глазах. — Посмотри на лица людей. Как ты думаешь, сколько из них хочет драться снова? Они потеряли друзей и братьев, и давно не ели к тому же. Как долго они смогут сражаться на пустой желудок?