— Ты бретонец.

— Верно.

Я так давно не возвращался на землю моего рождения, что уже привык считать себя французом, поэтому мне странно было услышать напоминание о моей родине. С другой стороны, мне было известно, что многие люди считают бретонцев родичами валлийцев, и рассчитывают на их более тесные связи. Конечно, я слышал заявления, что оба наши языка тесно связаны, и даже видел одного бретонского купца, который утверждал, что может свободно общаться с людьми в разных портах Уэльса. Может быть, слух у него был лучше моего, потому что я иногда мог разобрать слово или два, которые звучали знакомо для моего уха, но о смысле всех остальных только догадывался, тем более, что странное валлийское произношение звучало слишком жестко, и я находил его большей частью невнятным, даже несмотря на то, что нам приходилось нередко иметь дело друг с другом в прошлом году.

— ФитцОсборн много говорил нам о тебе, — добавил Итель.

Он был немного круглее лицом, с румяными щеками и розовыми ушами, любознательно оттопыренными по обе стороны головы.

— Надеюсь, только хорошее, — ответил я с вежливой улыбкой.

За все время, прожитое в этих краях, я не узнал ни одного человека с той стороны Вала, который не был бы моим врагом, так что не мог относиться к ним без подозрения, хотя на вид они казались довольно честными ребятами.

Грубо говоря, они оба были моими ровесниками, хотя на первый взгляд можно было подумать, что они старше; такое уверенное выражение и холодный взгляд были больше присущи людям, много лет проведшим в сражениях. Их лица были покрыты боевыми шрамами: рубцами, которые говорили мне о давней славе, забытых победах, украденных королевствах и поверженном первородстве.

Даже не зная заранее, я бы сразу предположил, что они были братьями. Помимо общих черт лица, оба были темноволосы и обладали широкими плечами и мощными руками кузнеца. Они коротко стригли волосы, как и большинство их людей, среди которых я заметил мужчин всех возрастов и различного телосложения, от длинноногой молодежи, до пузатых сорокалетних вояк, вооруженных всеми видами оружия от простых ножей, охотничьих луков и топоров с короткими ручками до длинных копий и мечей. Самое разношерстное войско, которое мне приходилось видеть, хотя по-настоящему значение имел только их боевой дух в пылу рукопашной, о котором я еще ничего не мог знать. Тем не менее, они выглядели людьми, которые вполне смогут оправдать себя в бою, и это было больше, чем я ожидал.

Лорд Роберт пришел пожелать мне удачи. Он уже был одет по-военному и готов выступить под знаменем Волка: в доспехах и кольчужных шоссах, недавно отполированных и сияющих в свете утра. Было заметно, что под всем этим железом он чувствует себя несколько неловко. Несмотря на достаточный опыт в рукопашном бою, он по природе своей не был воином. Ему не хватало боевого голода мужчины, для которого меч был частью его существа, и мы оба знали это.

— Я надеюсь, ты понимаешь, за какое дело взялся, — сказал он. — Беатрис сказала, что ты совершил глупость, и она права. Ты не должен был предлагать себя.

— Вы могли бы остановить меня, если бы захотели.

Он был в своем праве и вполне мог сделать это. То, что он промолчал, я воспринял как знак уважения ко мне.

— Я не имею ни малейшего желания терять ни тебя ни любого из моих вассалов, — ответил он. — Но я понимаю, что ты долго ждал подобной возможности взять судьбу в свои руки. Ведь это не так просто, как истребить десяток бандитов, как ты сделал в прошлом месяце. Волк, ФитцОсборн и я должны верить в тебя, если хотим добиться успеха.

— Я знаю это и ценю ваше доверие.

— Верь в то, что делаешь. — Его лицо казалось суровым. — Могу дать только один совет: будь осторожен с принцами Маредитом и Ителем. Они будут хранить верность лишь до тех пор, пока надеются получить свои королевства, независимо от клятв, которые она принесли. Внимательно следи за ними и доверяй лишь по мере необходимости.

— Да, милорд.

— Никогда не стоит недооценивать врага. Валлийцы хитрее, чем думает ФитцОсборн, а с Диким Эдриком и английскими мятежниками на своей стороне, они будут наглее, чем когда-либо.

Если он думал, что я этого не знаю, то сильно ошибался, тем не менее, я терпеливо выслушал его. Я заметил в его поведении непривычное волнение, хотя не мог знать, беспокоится ли он обо мне или не может забыть о собственных проблемах. Что бы это ни было, это заставило меня вздрогнуть. Только сейчас я понял, какую необъятную ответственность взвалил на себя.

— Береги тебя Бог, Танкред, — сказал Роберт.

— И вас, милорд.

Мы обнялись на прощание, и он вернулся туда, где граф Гуго готовился перевести свои силы на другой берег. Он оставил мне отряд своих рыцарей и Эдо с Уэйсом в придачу. Мы так давно не ходили в поход все вместе, что мое настроение сразу улучшилось, но только до той минуты, как я увидел под полосатым ало-голубым знаменем крепкую фигуру Беренгара с десятком его бойцов.

— А ты что здесь делаешь? — спросил я, совершенно ошарашенный.

— Будь уверен, я здесь не по собственному желанию, — кисло ответил он. — ФитцОсборн в своей мудрости решил, что я должен сопровождать тебя в этом безумном предприятии, хотя один Бог знает, почему он решил, что мне будет приятно подчиняться приказам выскочки вроде тебя.

Сказать, что его резкость не задела меня, было бы ложью, но раз нам предстояло сражаться плечом к плечу, все ссоры надо было уладить.

— Беренгар, если я тебя обидел…

Он прервал меня:

— Не трать слова, пытаясь понравиться мне. Можешь не беспокоиться, я выполню свой долг. Но позволь мне сразу предупредить тебя, друзьями мы не станем.

Прежде чем я успел что-то сказать в ответ, он дал знак своим людям, а затем поехал в направлении группы лордов, собравшихся на берегу под своими вымпелами.

— Что это было? — спросил Уэйс, когда вместе с Эдо присоединился ко мне.

Я пожал плечами, сам понимая не больше него.

— Это ты скажи мне.

— Ты всегда умел заводить себе врагов, — с усмешкой заметил Эдо. — Что ты натворил на этот раз?

Когда мы впервые встретились еще мальчишками, Эдо я тоже не понравился, хотя на тот момент у него было оправдание в виде расквашенного носа и уязвленной гордости.

— Если бы я только знал, — пробормотал я, бросая взгляд в сторону берега, где Беренгар уже смеялся над шуткой одного из своих рыцарей, внезапно сменив гнев на милость.

Кажется, его плохое настроение предназначалось исключительно для меня. Впрочем, я тоже начал испытывать неприязнь к его опухшей роже и клочковатой бороде.

Не желая больше останавливаться на этом, я сменил тему.

— Это последние из наших людей? — спросил я, кивнув в сторону недавно прибывшего отряда.

— Насколько мне известно, — сказал Эдо.

Я приказал Снокку принести мой шлем с недавно прикрепленными к нему полосами алого сукна — султан, означавший, что я являюсь руководителем экспедиции — а затем поднялся в седло Найтфекса. Затем я махнул Понсу, который быстро дал два резких гудка рога, являвшихся для нашего войска сигналом сплотиться, а потом позвал Эдо и Уэйса присоединиться ко мне в начале колонны. Новый день уже вступал в свои права, яркий диск солнца показался над скоплением соломенных крыш Шрусбери, и в этот миг меня охватило новое чувство: острая радость, которой я не испытывал уже много месяцев.

Черный ястреб гордо реял по ветру, его широко раскинутые крылья трепетали в небе, распущенные когти готовы были вонзиться в добычу — Танкред Динан ехал на войну.

Наш маршрут лежал в сторону юга. Конечно, мы могли бы следовать широкой долиной Северна, такой удобной для верховой езды, но враг будет ждать нас там, и было известно, что валлийцы часто посылают разведчиков на берега реки и к отмелям, чтобы отследить любой признак передвижения войск и принести обратно весть о приближающемся нападении. Поэтому выбрав старую римскую дорогу на Херефорд, я надеялся, что смогу обмануть их и внушить мысль, что мы просто отправляем подкрепление в замки, охраняющие южную часть Марки.