— Может, мы пойдем дальше? — спросила Элизабет, хотя Эд ее и не услышал. Не то чтобы у девушки были проблемы с передвижением, но идти с Эдом из прошлого ей казалось веселее. Элизабет покорно подождала, когда паренек нарисует на морде льва усы и очки углем, который остался, очевидно, от попыток растопить замок Джадис.

— Как взовьется паром белым

Платье Снежной Королевы

Побежит ручьями талая вода, — пропела Элизабет, улыбаясь. Эдмунд внезапно улыбнулся тоже, и добавил, явно не слыша голоса девушки.

— Зашипит от злобы страшной,

Но как парусник бумажный

И сама в огне растает без следа.

Пораженная, Элизабет остановилась. Неужели, он ее чувствовал, и даже будучи из разного времени, Эдмунд был с ней на одной волне? Щеки полыхнуло аром, и девушка приложила к ним руки, чтобы немного остудиться.

Замок Джадис она видела только с высоты башни, в котором Колдунья хранила свое сердце. Поэтому все тут было для Элиз в новинку так же, как и Эдмунду. Перед ними стояли десятки статуй: они стояли там и тут вроде фигур на шахматной доске во время игры. Там были каменные сатиры и каменные волки, и медведи, и лисы, и рыси из камня. Там были изящные каменные изваяния, похожие на женщин, – духи деревьев. Там были огромный кентавр, и крылатая лошадь, и какое-то длинное существо вроде змеи. Они стояли в ярком холодном свете луны совсем как живые, словно на секунду застыли на месте, и выглядели так фантастично, что, пока Эдмунд и Элизабет пересекали двор, сердце мальчика то и дело замирало от страха. Прямо посредине двора возвышалась огромная статуя, похожая на человека, но высотой с дерево; лицо ее, окаймленное бородой, было искажено гневом, в правой руке – громадная дубина. Эдмунд знал, что великан этот тоже из камня, и все же ему было неприятно проходить мимо.

Сначала Элизабет, а потом уже и Эдмунд заметил тусклый свет в дальнем конце двора. Приблизившись, они увидели, что свет льется из распахнутой двери, к которой ведут несколько каменных ступеней. Эдмунд поднялся по ним. На пороге лежал большущий волк.

— О, знакомые твари, — прокомментировала Элизабет. Где-то через пару часов именно этот волк будет гнаться за ней и остальными Пэванси, и именно его через день Питер убьет мечом. Это был Могрим, Начальник Секретной полиции Колдуньи.

Элизабет посмотрела на Эдмунда, на лице которого мелькнуло странное выражение лица — он словно убеждал себя, что это тоже статуя и камень ничего не может ему сделать. Пэванси поднял ногу, чтобы переступить через волка, и Элиз, которая не могла его остановить, осталось только смотреть, как в тот же миг огромный зверь вскочил с места, и опрокинул Эда на спину. Шерсть у волка на спине поднялась дыбом, он разинул большую красную пасть, сверкнув клыками в опасной близости от лица мальчика и прорычал:

— Не с места, чужак! Или навсегда застынешь! — дикие волчьи глаза внимательно вглядывались в испуганное лицо Эдмунда. Элизабет сжала зубы — пусть это и было давным-давно, по меркам Нарнии почти несколько веков назад, но чувство волнения за Эдмунда у Элиз не пропадало, и меньше не становилось. — Кто ты?

— Я — Эдмунд! — ответил Эд. Несмотря на то, что он весь дрожал, в голосе его был знакомый вызов. — Я встретил Королеву, она велела прийти сюда. Я — сын Адама.

На волка эти слова оказали быстрый эффект: Могрим убрал лапу, которую до этого держал на груди мальчика, и слез с него.

— Извини, — прорычал он. Элизабет уставилась на волка: ей показалось, или в голосе подручного Джадис и вправду прозвучало нечто искреннее. — Тебе повезло, избранник Королевы, — тут волк хмыкнул, хотя это больше походило на фырканье или низкий рык. — А может, и не очень повезло. Ступай за мной.

Не нуждаясь в особом приглашение, Элизабет тоже начала подниматься по степеням, как внезапно волк посмотрел в ее сторону и рыкнул. Девушка и Эдмунд остановились синхронно, но Могрим, внимательно вглядываясь на ступени, между которыми застыла Элиз, снова качнул головой и пошел дальше. Элизабет передернуло: она знала, что животные обладают очень тонкими чувствами, и Могрим мог ощущать ее присутствие на каком-то уровне. Но что именно его тревожило Могрим не понимал, а потом лишь раздраженно хлестал хвостом себя по бокам, и оглядывался, надеясь вот-вот увидеть Элизабет. Брюнетка старалась идти тише, но небольшие каблуки ее сапог ударялись о попадавшийся кое-где лед, и Начальник Секретной полиции неизменно реагировал на него.

Эдмунда и эфемерную Элизабет провели по лестнице, а на самой верхней площадке волк оставил их — точнее, только Эдмунда — у большой арки. Громадные железные ворота были распахнуты настежь. Они очутились в длинном мрачном зале со множеством колонн; статуй здесь не было, зато был трон Колдуньи — тоже ледяной, но на нем лежала белая шкура кого-то зверя.

— Жди здесь, — рыкнул Могрим, а сам направился в сторону.

Пока Эдмунд осматривался и усаживался на трон, у Элизабет появилось время подумать. Она еще не появлялась там, где уже существовала. Точнее, осознано существовала. Алетиометр показывал ей видения, но когда ее бросила мать она была еще малышкой, а во времена детей ее не было в Нарнии. Элиз не была мастером по путешествиям по временам и пространстве, но что если она испытывала те чувства, которые были в сердце у другой нее в этот момент. Тогда чувство тягучего и противного одиночества становилось понятным — Элиз никогда не чувствовала себя настолько чужой, как тогда. Стоило ей осознать, что она — лишняя среди Пэванси, великолепной четверки, которой суждено было стать Королями и Королевами.

А кем была она? Безродная, брошенная девчонка, которая увязалась за ними по случайности, по случайности вообще оказавшийся с ними. Более того — ее сердце уже тогда принадлежала Эдмунду, бросившим их. Пусть тогда, в силу юного возраста она этого и не понимала, но так и было — Эд всегда был центром ее внимание. Как и он, она обращала внимание на других мальчиков, но они не имели цены.

— Нравится? — внезапно раздался громкий голос, заставивший Эда вздрогнуть, а Элизабет отвлечься от неприятных мыслей.

— А вот и наша тетушка, — с усмешкой проговорила Элиз, смотря на Джадис. Юная Колдунья сразу поняла, что самопровозглашенная королева в ярости, но отчего-то старалась это скрыть.

Эдмунд поспешно вскочил с трона, смотря на возвышавшийся над ними наполовину джиншу, наполовину великаншу.

— Да, — сказал Пэванси, и тут же добавил. — Ваше величество.

— Не удивляюсь, — сказала Джадис, и в ее голосе послышалась усмешка. Она сама опустилась на трон. Элиз встала рядом с Эдом, внимательно смотря на Джадис и слушая ее. В тусклом свете ее глаза казались серыми. — Послушай, Эдмунд, — сказала женщина, оставляя свою волшебную палочку. — Твои сестры глухие?

— Нет, — ответил мальчик, не сумев сдержать слабую улыбку, однако вопрос немного сбил его с толку. Конечно, идя сюда, он размечтался о том, как будет королём, и к подобным вопросам он точно не был готов.

— А твой брат? Он что, полный идиот? — голос Джадис по мере озвучивания вопрос все больше твердел и холодел, но Эдмунд отчего-то этого не замечал.

— Ну, по-моему, да. Но мама говорит, что…

— Так как ты посмел прийти один!? — взвизгнула Джадис, стремительно поднимаясь и хватая палочку. Эдмунд, мгновенно переменившийся в лице, спустился вниз по ступеням. Элизабет сжала кулаки, ожидая, что вот-вот их обожжет знакомый приятный огонь, но ничего не случилось — в мире, где она была всего лишь призраком, ей не было нужды защищаться. Магия была в ее теле, и магия перенесла ее дух сюда, но делать что-то материальное девушка не могла.

— Я пытался!

— Эдмунд, я просила о такой малости!

— Они меня не послушали!

— А ты и этого не смог?

Элизабет болезненно застонала и заткнула уши руками. Ей было слишком больно слушать жалобный скулеж, попытки оправдаться. Она видела, каким Эдмунд вернулся в лагерь Аслана, но не хотела видеть, как именно ему были нанесены те увечья, что он получил. Видеть результат и наблюдать само действие — совершенно разные вещи.