— Хватит, пожалуйста, хватит, — зашептала Элиз, желая поскорее вернуться обратно. Второе глубокое видение Алетиометре настолько сильно причиняло боль, что девушке хотелось скорее вынырнуть из него. Но не получалось — ей словно снился дурной сон, она пыталась проснуться, но попадала в другой, еще более кошмарный.

Джадис и Эдмунд не исчезли.

— Я ж почти привел их. Они в доме у плотины, с бобрами!

Джадис остановилась. Элизабет пришлось убрать руки от ушей и продолжать смотреть на происходящее. Девушка глубоко вздохнула, стараясь не расплакаться. Разговор пришлось слушать дальше.

— Что ж, — произнесла Джадис, смотря на мальчика. — Значит, от тебя есть хоть какой-то… прок.

Женщина развернулась и вернулась к своему трону. На ее лице отразилось выражение крайней задумчивости, словно она решала, как переиграть ранее составленный план. Она-то рассчитывала, что Эдмунд приведет своих родственников прямо сюда.

— Да, я хотел спросить, — внезапно добавил Эдмунд, поднимаясь вслед за Колдуньей. Джадис обернулась на него, но смотрела как на надоевшего звереныша, который пытался выпросить хоть еще немного ласки. — Вы мне не дадите еще один кусочек рахат-лукума?

Было видно, что Эдмунд сильно смущен, и со стороны его поступок был просто ужасен. Так, собственно, и было, но Элизабет могла его понять — та еда, которую ему давала Джадис, была непростой. Если колдунья дает вам что-то поесть, стоит отдавать себе отчет, что могут быть последствия. Желание снова поесть именно это блюдо будет сводить с ума, толкая на такие вот поступки. Элизабет не винила Эдмунда, она понимала, в какую ловушку себя загнал Эд.

— Наш гость голоден, — произнесла женщина, смотря на маленького гнома. Тот сильно выделялся в своей темной одежде и с черной бородой среди ледяного чертога, но Элиз заметила его только сейчас. Тот приблизился к Эдмунду с совершенно отвратительной улыбкой на не менее отвратительном лице. Их старый знакомый гном Трам, к примеру, тоже не был красавцем, но Элизабет он нравился куда больше, и девушка была уверена, что улыбка Трама, которую он демонстрировал редко, тоже была красивой.

Впрочем, сравнивать благородного и смелого Трама с этим пресмыкающимся перед Колдуньей ничтожеством было оскорбительно, и девушка мысленно извинилась перед своим другом.

— Прошу вас, — прошипел он, и быстро сверкнул клинок, приставленный острием Эду в спину. Элиз вскрикнула, как раненая птица. — Пошли ням-ням.

— И еще кое-что, — внезапно громко сказал Эд. Джадис раздраженно выдохнула и перевела взгляд на нового пленника. — Если вы позволите, Ваше Величество.

— Позволяю, — холодно откликнулась Джадис.

— С моими сестрами и братьями есть еще одна девочка, — Эдмунд слегка смутился, а Элиз подалась вперед в ожидании, что именно он скажет. На лице Джадис тоже мелькнула заинтересованность. — Ее зовут Белла… Беллатриса Элизабет Грейс. Она… я хочу, чтобы она была рядом, если вы приведете сюда мою семью. Это важно.

Элизабет, несмотря на то, какой была ситуация, внезапно хихикнула и приложила руки к лицу, улыбаясь. Он серьезно так сказал? Даже в такой ситуации он думал о ней?

— Значит, с пяти лет ты совсем не обращал внимания на других девочек? — спрашиваю я Эдмунда.

— Ничего подобного. Я обращал внимание на всех девочек. Просто для меня ты всегда была самой лучшей.

Перемну в Джадис Элиз больше чувствует, чем видит. Черты ее лица внезапно разглаживаются, Колдунья вся становится словно мягче. Эдмунд такую перемену тоже видит, но явно не может понять, чем она вызвана.

— Правда? — спрашивает Джадис, жестом подзывая к себе. Эдмунд приблизился уже с опаской: несмотря на его собственные убеждения, что все те, кто болтает о ней гадости, ее враги, и, возможно, половина этой болтовни – вранье, но это было не очень честное оправдание, потому что в глубине души он знал, что Белая Колдунья — злая и жестокая.

— Расскажи мне о ней, — потребовала Джадис, но голос ее звучал мягко и вежливо, хотя Элизабет уловила, как он дрожал. —Это девочка… она тоже твоя сестра?

— Нет, — ответил Эдмунд. — Моя мама ее удочерила, и она попала сюда с нами… Но она мне очень дорога, и я не хочу, чтобы с ней что-то случилось.

Элизабет, будь ее воля, запищала бы от умиления, но пришлось сдержаться. Было удивительно, как серьезно рассуждает маленький мальчик о своих чувствах к маленькой девочке. Это было трогательно, но Элиз тут же пришлось напомнить себе, что Алетиометр вряд ли закинул бы ее сюда только ради этих слов.

— Как она выглядит? — продолжала допытываться Джадис, и Эдмунд стушевался. Ему и раньше казалось, что все это — неправильно и очень мерзко, но сейчас, когда Белой Колдунье стала интересна непосредственно Беллатриса, тревожные звоночки лишь усилились. Но не отвечать было бы опасно для жизни, и Эд это тоже понимал.

— Ну, она темноволосая, — отвечает Эдмунд. — И у нее серо-голубые глаза.

Колдунья, сжав тонкие губы, кивает. Она сосредоточенная и какая-то хмурая, словно ей не понравился Новогодний подарок — ждала одно, а получила то, что получила.

— Ладно, ступай, — снова кинула Колдунья, и гном увел Эдмунда. Элизабет бы последовала за ними, не раздайся голос Джадис. — Возвращение блудной дочери… как это прекрасно.

— Что прикажете делать, моя Королева? — прорычал появившийся волк. Элизабет молча уставилась на тетку, ожидая, что именно та скажет.

Почему Джадис сказала, возвращение блудной дочери? Разве не логичнее сказать «племянницы»? Или Колдунья говорила о ней, как о дочери сестры?

— Приведи ко мне ту девчонку, что он описал, — наконец отдала приказ Джадис. — Или, если не будешь уверен, приведи всех девчонок. А лучше — приведи их всех.

— Не стоит ли убить мальчишку? — рыкнул Могрим. Джадис метнула в него взгляд, в котором явно читалось недовольство от того, что ее приказов не исполняют и ставят под сомнения. Грозный волк поджал хвост и заскулил, прижавшись к земле.

— Пусть она видит, что я милосердна, пусть перейдет на мою сторону, — внезапно, в тонких ледяных пальцах Джадис оказался белый конверт. Элизабет, стоящая у подножья трона, почувствовала холод, исходящий от него. Белоснежный конверт манил себя, просил взять его в руки. На лице Джадис появилась жесткая улыбка. — Надо, чтобы она это увидела. Тогда милая девочка перейдет на мою сторону без всяких сомнений.

В одно мгновение исчезло все — Джадис, волк, остались только трон и Элизабет. Девушка, обхватив себя руками, подошла ближе. На троне лежал этот конверт, что Джадис крутила в рука; тот конверт, который, как она надеялась, поможет склонить Элизабет на свою сторону.

Девушка знала, что не должна его брать.

Она стояла и смотрела на него, мысленно моля Алетиометр вернуть ее обратно — на корабль, там, где призраки прошлого в лице Джадис не смогут ее достичь. Ведь Колдунья практически не вспоминала о своем неприятном кровном родстве.

Но Элиз не сдержалась — она одним быстро движением схватила бумагу, сжав так, что та смялась в ее руке с характерным движением. Все пространство заполнил львиный рык, и Элизабет упала на колени, ударившись, но не выпуская из рук конверт.

— Аслан, — внезапно всхлипнула она, словно извиняясь за что-то, и тут девушка, наконец очнулась.

Это была ее с Эдом каюта — маленькая, со стенами из темного дерева, но уютная и такая своя. Она увидела на потолке солнечные зайчики, отражённые морем. Девушка дернулась, но сразу не смогла начать контролировать свое тело. Пришлось пару минут полежать, медленно приходя в себя и потихоньку сжимать и разжимать пальцы на руках. Но видение все еще имело свою силу — Элизабет коротко всхлипнула, и в тот момент что-то подорвалось рядом с ней.

— Элиз, — прохрипел Эдмунд, и девушка мгновенно переключила на него внимание. Это уже был настоящий Эдмунд и судя по взъерошенным волосам, он спал, положив голову на руки, ожидая, когда она проснется. Колдунья удивилась, как сразу его не заметила. — ты наконец-то очнулась.