Никто не вошёл. Я просто сижу и жду, что будет дальше. И записываю, на тот случай если это ПОСЛЕДНЕЕ, что я сделаю!!!

Кое-кто всё-таки вошёл. ПЁСИК! Похоже, толкнул дверь носом. Я всё ещё дрожу, вот почему почерк ТАКОЙ КРИВОЙ.

Хатя кто бы стал винить бедную собаку. Ему так одиноко и грустно.

ОТКРЫТКА

Клифф-Лодж, Пустошь, Сибурн

С ума сойти, какой здесь туалет! Король и тот не побрезговал бы. Со ступенькой, словно на трон поднимаешься. Белый фарфор, деревянная обшивка и матовое окно, чтобы никто не подглядывал, изнутри или снаружи. И это только для ПРИСЛУГИ. Ещё один наверху, для миссис Брайс, с цветочками и птичками!

Глупо писать про туалет, конечно. Но когда всю жизнь у тебя была только тёмная, крошечная уборная (как на Сент-Олбанс-роу) или – хуже! – нужник во дворе, который приходится делить со всеми соседями и где ВСЕГДА ВОНЯЕТ (как у нас на Бред-стрит), то просто дух захватывает.

Клифф-Лодж построили намного позже, чем Сент-Олбанс-роу, и он со всеми удобствами, то есть полностью благоустроен, как говорит кухарка. Она щитает, что на кухне всё по высшему разряду. Первый этаж с видом на ава оващные грядки, а наши спальни на третьем этаже. Никакого тёмного, грязного подвала! (Кухарке не нравится, что её поселили так далеко от кухни.)

Здесь уборки НАМНОГО БОЛЬШЕ. Буду валиться с ног по вечерам. Но нужно найти время вести журнал – происходит столько событий, о которых хочется написать. (Сегодня пишу карандашом, чтобы было быстро и без клякс.) В моей спальне сплю только я, но всё равно приходится прятать журнал под одеждой в комоде. Я тут такое написала, вдруг кухарка прочитает!

Скажу пару слов о вчерашней поездке.

Миссис Брайс наняла водителя и автомобиль. Я никогда не ездила в таком. (В моей жизни было много автобусов и трамваев + паровоз, но точно не автомобиль!) Миссис Брайс разместилась на удобном заднем сиденье вместе с Сосиской. Кухарка уехала раньше на поезде, с багажом. Я втиснулась спереди, рядом с водителем, со своим картонным чемоданчиком на коленях.

Водитель был в фуражке с козырьком и в кожаных перчатках с манжетами наподобие крыльев. Выглядел слишком молодым, чтобы водить такую шикарную машину, намного моложе папы (а ему 37, я точно знаю). Мне было так неловко сидеть всего в нескольких дюймах от совершенно незнакомого юноши и ждать, что следующая колдобина бросит меня прямо в его объятия. Но он был хорошим водителем, и ничего такого не случилось. Как только мы оказались за пределами Лондона, я поняла, что поездка мне очень даже нравится. Не такой вид, как с верхнего этажа автобуса, но всё равно замечательно смотреть, как мелькает сельский пейзаж, миля за милей.

Оказалось, он родом из того города, где мы сейчас живём (Сибурн), там его дядя держит гараж. Он назвал мне своё имя – Альфред Лаббок – и сказал, что ему всего 17 и он первый раз работает шофёром. Обычно он возится под машиной – он рассмеялся, когда сказал это! Я спросила, кто такой шофёр, и он объяснил, что это МОДНОЕ ФРАНЦУЗСКОЕ СЛОВО, водитель по-нашему. Он даже сказал, как пишется, но, понятно дело, я не смогла тогда записать. Я сказала, что это тоже моя первая работа. Мы поладили.

Альфред Лаббок был добродушен и весел с кухаркой точно так же, как со мной. Когда мы сидели за столом на кухне, он сказал: «Что ж, миссис Джонс (я и забыла, что у кухарки есть имя), сконы[5] у вас – пальчики оближешь! Воздушнее я ещё не пробовал. Даже моей дорогой матушке не сравниться с вами».

Я ждала, что кухарка обзовёт его хитрюгой или даже надерёт уши. Ничего подобного. (Она налила себе стаканчик шерри, пока мы пили чай, и сказала, что день выдался слишком длинный – может, от этого у неё настроение улучшилось.) Она сказала: «Приятно, когда тебя ценят», – и пододвинула блюдо к Альфреду, чтобы он взял ещё кусочек. Он так и сделал. «С такой выпечкой вам будут рады в лучших гас гостиницах», – сказал он.

Кухарка засмущалась и сказала ему, что знает миссис Брайс много лет и ни за что не покинет её. Потом Альфред спросил: «Отчего же?» Голос был с хитрецой, но лицо стало серьёзным и сочувствующим – и кухарка не устояла. Она сказала: «Я работала у её матушки. Её семья была очень добра ко мне в непростое для меня время. Я обещала, что позабочусь о миссус, когда она была ещё молода и ветрена – миссис Тредголд, так она звалась в те дни, – так что здесь моё место и никуда я не денусь».

Я была потрясена! Хоть я работаю здесь всего несколько дней, но за всё это время кухарка никогда не говорила на ЛИЧНЫЕ ТЕМЫ. А тут разоткровенничалась перед незнакомцем.

Интересно, что она имела в виду, когда говорила о НЕПРОСТОМ ВРЕМЕНИ, но тут Альфред произнёс: «Что же стало с мистером Тредголдом?» Я чуть не пнула его под столом – прямо по его тощей голени. Но он спросил о том, о чём я ни за что не осмелилась бы спросить, – и мне хотелось услышать ответ. (Про мистера Брайса тоже!)

Но всё вернулось на круги своя. «Заговорилась я тут с вами, – процедила она сквозь зубы. – Не твоего ума дело!» – и её лицо закрылось, как ракушка.

Она переставила блюдо со сконами и велела мне отправляться мыть посуду, бросив на меня злобный взгляд. Но я услышала больше, чем за целую неделю работы бок о бок с ней, и Альфред Лаббок сделал это всего за ½ часа.

Из него выйдет ДЕТЕКТИВ получше меня. А он мечтает только об одном – чинить машины!