Кроули скользнул ладонью к паху, сжимая вставший член через ткань натянутых штанов. Он судорожно вдохнул и едва прогнулся в спине, когда широченная ладонь скользнула под тонкий пуловер, оглаживая напряженные мышцы, поджарое, едва смуглое тело. Он сдавленно застонал в поцелуй, когда пальцы едва сжали соски, слабо потирая. Сильнее нагнувшись, еще ближе, он слабо качнул головой — неосознанно.

Они не делали ничего сверх такого, но Кроули буквально разрывали ощущения. Он судорожно сжал руку на члене сильнее и перервал поцелуй, уткнувшись лбом в чужое плечо, едва не захныкав.

Он не понимал, почему это было так хорошо, но, черт, да, это было превосходно. Он тяжело и судорожно дышал, и Гавриил, воспользовавшийся шансом, уткнулся в чужую шею, жадно вылизывая, расцеловывая, легонько покусывая.

Кроули едва не свалился на бок от потери координации и слишком интенсивных чувств, но чужая ладонь ласково придержала его за талию.

С рваным выдохом Кроули все-таки аккуратно лег на бок, обняв одной ногой за бедро и жадно впился в чужую шею, едва не прокусывая кожу. Гавриил неодобрительно замычал, сильнее сжал руку на чужой талии и рыкнул тому в плечо.

Гавриил оперся на локоть, нависая над Кроули и заставляя того откинуться на спину, существенно потеснив его на и так не особо большом диване.

Его взгляд на секунду застыл на его лице. Он не мог им налюбоваться.

В этой полутьме, где каждый росчерк чужого лица кажется ближе, роднее, прекраснее. В этой тьме, где его глаза буквально блестели, и чертовы эти волосы растрепанные и раскиданные по коже дивана.

Кроули контрастировал на фоне идеально-белой обивки. Казался таким… неправильным.

Гавриил облизал губы и наклонился, скользящим движением коснувшись его губ, пройдясь к кадыку, жадно проведя языком, тут же почувствовав, как Кроули вздрогнул всем телом. Он вцепился в его предплечье, и, с ума сойти, как же Гавриилу льстило то, что тот действительно отдавал все в его руки.

Руки Кроули прошлись по напряженной косой мышце живота, и Гавриил ощутил то, какими дергаными движениями он пытался расстегнуть его пуговицы, едва ли не вырывая, а после резко развязывая галстук — так, что ткань больно вдавилась в его шею.

Как только Кроули откинул галстук, перебросив его куда-то через голову, на пол, под столик, упала рубашка. Гавриил в отместку стащил кожаную куртку и, едва не порвав, снял пуловер.

Кроули был горячий, возбужденный и чувствительный. А ещё гибкий, красивый и умел пользоваться своим телом.

Гавриил снова замер, жадно оглядывая поджарое тело под ним.

— Меня бы похвалили там, в Аду, за соблазненные Архангела, — проговорил Кроули, облизываясь, и Гавриил как привороженный посмотрел на то, как раздвоенный юркий язык проскользнул меж влажных едва покрасневших губ. — Но теперь им насрать, а я даже не демон — так, мутация какая-то.

— Ты всё время ведешь такие диалоги во время секса? — Гавриил полностью опрокинул его на спину, нависая сверху. Кроули не сводил с его глаз взгляда.

— Только когда некоторые персоны думают, что если они будут жрать меня глазами, то каким-то чудным образом мы трахнемся, — Кроули выдохнул, слабо улыбнувшись, и проскользнув пальцами от ключиц к грудной клетке. — Ты занимался этим достаточно, неужели не хватило?

Кроули сглотнул, когда Гавриил подтянулся чуть выше, расправляя плечи, из-за чего показался ещё больше. Его волосы растрепались, блуждающий по нему голодный взгляд мало чем напоминал глаза ангелов — Кроули казалось, что на него смотрел демон. Такой же, как и он. Голодный, желающий растерзать, он смотрел на него с такой надменностью и желанием, что Кроули даже едва затушевался. Это было… непривычно. А ещё до восторга возбуждающе.

Непривычно вообще делать что-то такое с ангелом. У Кроули было только с людьми, и теперь он понимал насколько это разительно.

Сейчас каждое касание — как выстрел навылет, каждый поцелуй правильный и проходящий по чувствительным местам. И взгляд, черт его дери, из-за этого взгляда ноги сами раздвигались, и Кроули хотелось заскулить и в этот же момент сдаться.

Кроули вздрогнул, когда Гавриил прохрипел:

— Это не комплимент, но тобой невозможно нажраться, понимаешь?

Кроули застыл, хлопнул глазами и соскользнул рукой к шее. Прошло несколько секунд перед тем, как он пришел в себя, зарылся в короткие волосы на затылке и с силой нажал, заставляя наклониться.

— Так и было задумано, Гавриил, я же демон. Тебе будет хотеться вечно.

Гавриил устало застонал в поцелуй, понимая, на что подписался, но не отстранился — лишь в ответ поцеловал глубже и интенсивнее, рукой оглаживая пресс, грудную клетку и напряженные косые мышцы.

Кроули горячий, островатый немного, но лезущий под руку, притирающийся. Кроули каждым своим жестом отдается полностью.

Смяв его под собой, Гавриил прошелся губами по ребрам, и ниже, по линии пресса. Руки демона соскользнули по плечам, к затылку, а после вниз, к перекатывающимся мышцам, оглаживая и ощупывая.

Гавриил оперся на руки по обе стороны от талии, целуя чуть ниже пупка и жадно проходясь носом над линией ремня. Кроули вздрогнул и проскользнул ладонью по вместе сдвинутым лопаткам, а после соскользнул рукой к напряженным трицепсам, а от них — к бицепсам. Тело у Гавриила было великолепное. Вообще люди в принципе великолепны — раз они могут иметь тела, а особенно такие тела. Которые трогать приятно. Кроули с ума сходил и от грубости мускул, и от мягкости тела. Девушки или мужчин — не имело смысла. Кроули обожал абсолютно любые тела — потому он не мог оторвать рук от Гавриила.

Язык прошелся широко над резинкой белья, и Гавриил поднял взгляд. Кроули сглотнул, встречаясь с ним взглядом — голодным, диким, бешеным. Сердце билось в глотке.

Кроули проскользнул пальцами к чужому подбородку, чуть приподнял, заставляя Гавриила чуть подтянуться на руках, и поцеловал. Это началось легким касанием губ, несколько легких скользящих поцелуев в уголки губ, а после страстный, глубокий, чуть ли не трахая рот партнера языком.

Пальца Гавриила как-то с излишней легкостью расстегнули ремень, а следом — пуговицу и ширинку. Это совсем не было похоже на то, как Кроули едва ли не вырывал пуговицы у Гавриила и, кажется, одну он все же оторвал.

Кроули помог тому стащить с себя штаны, подмечая, что у того руки трясутся, и тут же обхватил за поясницу ногами, скрещивая щиколотки, больно вдавливаясь пяткой, когда Гавриил оттянул его нижнюю губу.

Кроули провел ладонью вверх, от косой мышцы к шее, останавливаясь на щеке, ласково поглаживая, зарываясь пальцами в растрепанные волосы.

Гавриил целовался жадно, глубоко, хорошо. Он едва отстранился, и Кроули прошелся большим пальцем по припухшим от долгих поцелуев губам. Гавриил жадно провел по нему языком, а после спустился вниз, по ладони к запястью, чмокнул там, где бился пульс и уткнулся в шею, пытаясь одной рукой приспустить с себя штаны.

В тишине раздался звук от того, как что-то проходится по коже дивана, и Кроули вздрогнул, когда Гавриил прошелся рукой вдоль него, выцепив его руку и переплетая их пальцы, зажимая руку над головой.

Гавриил навалился на него всем своим весом, и Кроули поерзал — блять, он тяжелый.