— Аларте!

Ладонь словно приклеилась к палочке, в то время как позвоночник передал весь импульс рывка в каждый нерв моего тела. Упал я кулем, задыхаясь от боли, но в этот раз ощущая все тело – что не было приятно, очень даже больно. Жаркое дыхание облаками пара вырывалось изо рта, в то время как огромная туша верещала, завывала в агонии, будучи наколотой на бивни огромной статуи вепря, стоявшей у входа замка. Я их видел не в первый раз, но сейчас я восхищался ими, а не просто принимал к сведению.

Тролль затих, истекая черной кровью на промерзшую траву, пар волнами поднимался вверх, а непослушные пальцы, сломав сигарету пополам, засунули фильтр в зубы. Прикурить от палочки получилось настолько просто, словно дышать, – на автомате. Мне бы так с заклинаниями — просто как дышать, видеть и слышать…

Насчет слышать. Вопли бегущего ко мне декана не были сладкой усладой моего слуха. Полы её изумрудной мантии хищно хлопали на ветру, а побелевшее лицо сверлило меня разочарованной яростью. Благо, до того, как она поравнялась со мной, я выплюнул окурок, смиренно наступив на него подошвой высоких кед.

Это было очень круто, незрело, безрассудно, но я ведь уже говорил — я не ищу опасность, она ищет меня…

========== Глава 24 “Первый матч” ==========

Начало ноября стало первым звоночком, знаменующим приближение суровой шотландской зимы. Видневшиеся вдалеке горы размывались в серой мари туманов и низких облаков цвета сизого дыма. Багровый янтарь моря леса выцветал на глазах, превращаясь в бурое пятно среди бесконечной серости и мглы. Резкие росчерки мелкого дождя размывали и так не слишком-то хорошее зрение – капли влаги скапливались на линзах очков, так что все время приходилось протирать их носовым платком в те редкие моменты, когда необходимость идти на Травологию или Астрономию перевешивала лень с посильной помощью Грейнджер.

Погода была паршивой, сонной и мрачной – такой же, как лицо Оливера, что неустанно сверлил мне затылок взглядом. Неделю, всю неделю он ходил за мной по пятам и мрачно молчал, опаздывал на уроки и так же мрачно молчал, не предпринимая никаких иных действий, как стоять и мрачно молчать.

— Он все еще пялится? – мое кислое лицо обернулось к рядом сидящей Гермионе, которая помешивала чай, при этом не отрывая взгляда от страниц книги.

— Спроси у Рона.

— Рон, он все ещё…

— Я слышал вопрос, Гарри. Да, он все еще пялится. Как неделю назад, как в четверг и как в пятницу, как вчера и как сегодня.

— Я понял…

Дело в том, что это не Оливер ведет себя странно, я бы даже сказал, жутковато, дело в моем поведении – по мнению окружающих. Уточню: профессорского состава Хогвартса – за то, что я подверг себя и Рона опасности, и лично всего Гриффиндора, который не потерпит еще одного поражения Слизерину, – ведь я их козырь. Козырь, который, нарушив три из двенадцати уложений Хогвартса, чуть не был съеден горным троллем, при этом притащив ему закуску в виде Рональда Билиуса Уизли, затем чуть не совершил удачный суицид, выбросившись с высоты второго этажа замка, при этом убив собственность школы – в виде тролля, – и покорежил также собственность школы в виде вепря, символизирующего само название школы, стоявшего там «еще до моего рождения и всех здесь присутствующих» – слова Снейпа: мудак балдел от официального разрешения ото всех окружающих брызгать ядом в мою понурую моську.

Как итог – минус двадцать очков с факультета и двадцать в плюс за благородный порыв спасти сокурсницу – ох, как скривилась рожа зельевара, эта награда была слаще всех эфемерных баллов. Но все изменилось: мне чуть не запретили полеты и не турнули из команды, пока я внятно и четко не объяснил свой порыв выброситься из окна, проломив древний витраж. Вот так я и познакомился поближе со старым древком швабры, драной половой тряпкой и довольным сопением Филча. Каждый день после уроков я не шел в библиотеку или к Хагриду, не гулял во внутреннем дворе – да и желания не было, и не занимался тем, чем мне хотелось, будь то игра в шахматы с Роном или прослушивание пластинок во время выполнения домашних заданий. Я в темпе вальса, что мерным стуком в голове помогал убивать время, драил полы в холле, в коридорах и старых кабинетах. За окном выл ветер, издали слышался смех и голоса, а в голове стучал метроном, заглушаемый дуновениями сквозняка и сопением контролера.

Капитан команды, науськанный деканом, не спускал с меня глаз, когда у меня выдавалась свободная минутка: он следил, чтобы я не учудил очередную глупость, которая может стать причиной моего отчисления из школы, команды или простой дисквалификации. На тренировках он молчал, да и я видел, что он готов живьем меня съесть, если я дам повод. Я не обижался, он все слишком близко принимал к сердцу, да и квиддич был для него всем, или почти всем. Он жил им, все знали, что в будущем он собирается посвятить жизнь профессиональной игре в одной из сборных, а я был его шансом на победы – следовательно, на известность. Из мрачных мыслей меня вывело уханье сов, что пикировали прямо на меня. Но это было уже привычно, так что я раздвинул было тарелки и вазочки с джемами для посадочного места, как длинный предмет, завернутый в паковочную бумагу, шлепнулся прямо предо мной, разбрызгав вокруг хлопья овсянки, перевернул тарелку с сосисками и разукрасил джемом обложку книги Грейнджер, что наконец обратила внимание на происходящее вокруг.

Многие обратили внимание на странную посылку, некоторые строили предположения, в то время как я поймал конверт письма, сброшенный мне с потолка крылатым бомбардировщиком снежно-белого цвета. Полярная сова совершила еще один круг почета и упорхнула в специальный проем, полетев обратно в совятню.

— Так-так-так, смотрите. Уборку Поттера оценили по заслугам, похоже, у него и правда талант. Что, Потти, тебе прислали новую швабру? Может тебя еще и в ассоциацию домовых эльфов примут…

— Заткнись, ссыкло. Явиться на дуэль, видите ли, храбрости не хватило, да и рот свой открыл издалека. Ты подойди и выскажи все в лицо… – злость клокотала в груди, но выражения лица было спокойным, я лениво опускал болтуна, в душе радуясь маленькой победе, да так сильно, что не заметил изменения ситуации.

— Вы сказали дуэль, мистер Поттер?

— Нет, что вы. Вам послышалось…

— Замолчите. Мне решать, послышалось или нет. Вам повезло, Поттер, но как только я узнаю о чем-нибудь подобном, Вы вылетите из школы быстрее, чем мистер Уизли скажет «что».

— Что?

Белая маска лица выдавила насмешливую улыбку уголками рта, и зельевар мрачно развернулся на пятках, взмахнув полами мантии, и таким же елейным тихим голосом продолжил:

— Желаю Вам удачи, мистер Поттер, Вам она завтра понадобится.

— Как это мило с Ваш…

— Минус три балла за дерзость, Поттер, – прозвучало издали, в то время как Грейнджер закрыла мне рот рукой, яростно поблескивая глазами.

— Не стоит, они того не стоят. У тебя и так хватает проблем, отработки и баллы, а у тебя завтра игра, и даже я не особо хочу видеть победу Слизерина, – скороговоркой протараторила она и, покраснев щеками, убрала руку от моего лица, снова уткнувшись в книгу, но теперь она была перевёрнута верх ногами, а её заинтересованный взгляд то и дело переносился на сверток, который под мое молчаливое одобрение Рон убрал под стол.

— Это метла, Гарри, я точно говорю, – шептал он с поблескивающим взглядом и с видом вора резко оглядывался в поисках подслушивающих или подсматривающих. Но, к счастью, мы не пупы земли, все быстро потеряли интерес к нам и посылке, что была адресована мне. Развернув конверт, я увидел записку, написанную размашистым почерком изумрудных чернил.

Протянул её Рону, так как Гермиона уже успела её прочитать. После Рона я вернул её обратно и, налив себе чай, спрятал клочок бумаги в карман.

— Это Макгонагалл, да? – с удивленным видом прошептал Рон, бросив быстрый взгляд за учительский стол.