Алексей не появлялся, не будил ее ледяным прикосновением забавных жителей дна морского. Алёну это насторожило даже в полудреме. Она проснулась от внутреннего, похожего на первый удар землетрясения, толчка и быстро села. Посмотрела вокруг и, не обнаружив вблизи мужа, резко встала и огляделась. От перегрева закружилась голова. Ее качнуло. Сидящий рядом Курносов мгновенно вскочил и поддержал ее за плечи.

– На солнце лучше не спать, – низким проникновенным голосом сообщил он.

– Да, лучше не спать, – преодолевая темноту перед глазами, согласилась она. – А где Алексей? Вы же с ним вместе поплыли?

– Да я не доплыл до буйков, – Курносов выразительно посмотрел на пустые стаканчики на шахматной доске. – Вернулся обратно, а ваш муж решил еще понырять.

Алексей с трудом удерживался на плаву, не понимая, почему его накрыли вечерние сумерки. Вода, напоминающая жидкую ртуть, была тяжелой и вязкой, тянула ко дну. Единственное, что пульсировало в его сознании:

– (Только бы берег на горизонте потерять и плыть, плыть только на него, как на маяк).

Всё происходило будто бы в замедленной съемке. Взмах рукой, вялый толчок ногами, берег неторопливо приближался.

Почувствовав дно под ногами, он сделал еще одно невероятное усилие, вытолкнул тело на теплую гальку, глубоко вздохнул и потерял сознание.

Алёна шла по берегу, напряженно вглядываясь в волнистую поверхность темной воды. Небо затягивали сумеречные тучи.

– (Куда же он подевался? Что случилось?) – беспокойство усиливалось.

Вдруг, практически под ногами, она увидела безжизненно распластанного мужа. Подобно корзине острых гречневых крупиц, неожиданно высыпанных на голову с неба, по телу пробежали мурашки, от темечка до ступней. Урбанова застыла в нерешительности.

Нахимов лежал в неестественной позе, раскинув руки и вцепившись в гальку. Вывернутая набок голова делала его похожим на сизого перестроечного петуха на полупустой витрине сельского магазина. Зрелище не для слабонервных.

Несколько стремительных шагов к нему. Прикосновение к непривычно холодному телу. С трудом перевернула мужа на спину. Алекс простонал, расслабленное тело не реагировало.

– Живой! Алёш, Алёшечка, что с тобой? – запричитала Алёна.

Она трясла, била его по щекам, пытаясь привести в чувство. Он не отвечал, губы синие, пульс нитевидный.

Вокруг стали собираться люди.

– Надо сделать искусственное дыхание, – предложил Курносов.

– Не надо, он же не утонул, – скороговоркой ответила Алёна, прощупывая сонную артерию. – Сердце бьется. Он что, выпил всё, что было на шахматной доске?

– Вроде того, – замялся аспирант.

– Как вызвать скорую? – обратилась она к обступившим их загорелым телам.

– В пансионате МГУ есть медпункт. Я могу показать, – предложила подруга Курносова Лариса, спортивного вида девушка лет двадцати с круглым лицом, ясными глазами и вздернутым носиком, как раз под стать фамилии Курносов. – Бегом, за мной! – и с низкого старта рванула вперед.

Девушка мчалась с пластикой африканского животного, профессионально поднимая колени и виртуозно опуская стопы в спортивных тапочках на землю. Алёна бежала рядом. Нет, она не бежала, а летела подобно стремительной птице, не замечая ничего: ни раскаленной за день гальки под босыми ногами, ни острых камней. Но и это казалось недопустимо медленным.

Издав короткий вопль предводителя команчей, жена Нахимова пошла на обгон. В широко раскрытых от напряжения глазах мелькали пляж, заросший кустами откос, ненавистное в этот момент море. Страх за жизнь любимого человека не вводил ее в оцепенение, не мешал думать. Мысли настойчиво отбивали морзянкой, вселяя надежду на успех:

– (Он не умрет, я его спасу).

Встречный ветер усилил порыв, мешая стремительному движению вперед. После первых пятисот метров у Ларисы сбилось дыхание, и, отставая, она прокричала:

– Алёна Владимировна, я так быстро не могу. Вы бьете рекорд по спринту. Медпункт вон там, на горке, видите желтое здание?

– Да!

Урбанова продолжала нестись, не чувствуя боли и не подозревая, что обогнала чемпионку МГУ по бегу на короткие дистанции. Ноги коснулись спасительной песочной дорожки, ведущей к дверям медпункта. Толчок, скрежет петель, запахло лекарствами. На душе отлегло. Вид белого халата на мужчине около открытого окна успокоил. Голосом человека, не терпящего возражения, она приказала:

– Срочно, на пляж, с медикаментами. На берегу мой муж, он без сознания, нужна помощь.

Врач схватил медицинский чемодан и бросился на берег вслед за Алёной.

Вернувшись обратно к мужу, Алёна увидела картину, достойную кисти Микеланджело.

– (Просто снятие с креста), – мелькнуло у Алёны.

Тело Алексея принадлежало трем загорелым красавицам. Торс возлежал на коленях незнакомой блондинки, две другие девушки завладели его руками и нежно поглаживали их, скользя и перебирая пальцами по жаждущей оживления коже.

– (Ни на минуту оставить нельзя, – усмехнулась Алёна. – Уже облепили даже бездыханное тело, прости меня, господи).

Доктор дрожащими руками пытался попасть в вену Алексея и никак не мог: упало давление.

– У вас всё получится, – тихим голосом успокоила она молодого врача и обратилась к толпе зевак. – Люди, пожалуйста, разойдитесь, не мешайте.

Отдыхающие, лишенные права насладиться необычным спектаклем, с неохотой побрели в разные стороны. Особо любопытные просто отошли на расстояние, не покидая сцены событий.

Алёна, выросшая в семье медиков, тут же вмешалась в процесс спасения, порылась в чемоданчике, достала жгут, перевязала предплечье и, сжимая ладонь Алексея в своей руке, подкачала давление. Врач мысленно удивился ее хладнокровию. Она была спокойна, даже слишком спокойна для такой ситуации, будто бы ее сосуды были наполнены не бешено пульсирующей кровью, а ледяной водой. Инъекция получилась, но сознание к пациенту не возвращалось.

– Его надо перенести в медпункт, а оттуда вызвать скорую, – констатировал «работник Красного Креста».

Парни переложили размякшее тело на чье-то одеяло, с трудом подняли тяжелую ношу и понесли. Но один из них не удержал вес, угол выскользнул из рук, и под глубокое «а-а-х…» толпы Нахимов брякнулся на землю. От удара он пришел в чувство, открыл слипшиеся веки, нетвердым движением ладони смахнул с лица крупинки песка. Непонимающим взглядом уставился на «профессионала» из одноименного французского фильма – секретного агента Жослена Бомона – в центре группы склонившихся над ним лиц.

– (Откуда тут Бельмондо-то взялся? Ох, видать перебрали мы с Курносовым в шахматах), – и снова закрыл глаза.

Алёна облегченно выдохнула:

– (Ты молодец, Урбанова, добилась своего, вдовья доля отменяется).

Уже вечером того же дня Алексей окончательно пришел в себя, и они отправились на дискотеку. Молодой организм чрезвычайно вынослив, как выяснилось. Неожиданно к их кружку на танцплощадке, немного стесняясь, присоединился доктор-спасатель, худощавый человек чуть выше среднего роста с рельефными чертами интересного мужского лица.

– Я днем не представился: Леонид Зильберман, практикант 2-го меда, лечу курортников за бесплатную комнату и тарелку супа в лагере МГУ. А вы, ребят, откуда? Тоже из Москвы? – он включился в ритм танца.

– (Я так и поняла, что практикант, но всё обошлось). Приятно познакомиться, я – Алёна, Алёна Владимировна, а это мой муж…

– Знаю, знаю, Алексей Нахимов, такой же мужественный, как его однофамилец.

Танцевальный круг разбился на несколько колец. Алексея окружили прекрасные загорелые девушки – те самые из молниеносно возникшей команды «Спасатели Пицунды» – и в такт музыке увели в сторону от жены.

Алёна осталась наедине с Леонидом. У врача был умный взгляд и хорошо подвешенный язык. Он уже давно обратил внимание на Урбанову, еще во время волейбольных развлечений. Но сегодня днем он пришел от нее в полный восторг, а точнее, от ее самообладания, так не сочетающегося с теперешним легкомысленным обликом. Доктор с обожанием, не отрываясь, смотрел на нее.