Нессибриэль метнула короткий взгляд из-под ресниц на Тегги.

— У тебя один глаз косит, — заметил он, беря в руки чашку.

Глаза ее чуть расширились, она оглянулась на присутствующего в комнате Юстиана. Он старательно делал вид, что думает о чем-то своем.

— Тебе очень повезло, что удар не пришелся по печени, — сказала девушка, разматывая бинты. Тегоан прикрыл глаза, отдаваясь поле зрения ощущениям. Нессибриэль прикасалась к нему. Может быть, это самое большее, на что может он рассчитывать. Может, это последний раз, когда он видит ее.

Она делала все необходимое со сноровкой, которой Тегоан не ожидал. И одновременно с тем, намеренно растягивала минуты, чтобы быть рядом. Медленно развернула чехол с инструментами, которые были не нужны, так же медленно свернула назад. Не спешила, накладывая новую повязку. Тегги чуть поморщился, поднимая правую руку. Подживший шов тянул кожу.

— Болит? — их руки встретились под прикрытием одеяла.

— Теперь нет.

В его ладонь скользнула записка. Тегги не смог не улыбнуться. Сцена из рыцарского романа, не иначе.

Чувство вины за то, что он все еще жив, пришло позже. Когда Юстиан, с укоризной проводив взглядом леди Амин и поклонившись в пространство, посмотрел на него, жадно разворачивающего записку.

— Никак не угомонишься? Все мало тебе?

— «После вечерней молитвы я приду», — прочел вместо ответа Тегоан, — как думаешь, могу ли я надеяться…

— Я похоронил одного друга из-за того, что он думал членом, а не головой, — рыкнул Юстиан, — не хочу потом вылавливать распухший труп второго из Велды.

Сами собой разжались пальцы. Тегги уронил записку, отвернулся.

— Я понял, — глухо ответил он. Юстиан наклонился.

— Точно? — его желтые глаза вспыхнули на мгновение, — не лучше ли будет тебе выздоравливать в другом месте?

— Лучше, — согласился печально Тегоан.

— И что за место ты выберешь?

Вместо ответа Тегги на оборотной стороне записки написал несколько строк, свернул, поцеловал и протянул другу.

— Передай ей через камуру. Если увидишь до этого сам, скажи, чтобы держалась от меня подальше, пока только это возможно. Скажи, что… ничего не говори… демоны ночи! Ты сам знаешь, что нужно сказать в таком случае. Мне, — тут он вздохнул, — больше все равно некуда пойти.

Сказав это, он упал на подушку назад и прежним страдальческим нездешним взглядом уставился в стену.

— Теперь оставь меня.

Он так и не пошевелился, хотя Юстиан несколько раз оглядывался, уходя.

========== Правдивый портрет ==========

Войска входили в Верхний город в полной боевой выкладке.

По опустевшим улицам ветер гонял брошенный мусор. Все, кому не чужд был инстинкт самосохранения, убрались с пути вооруженных мрачных всадников.

— В безопасности останется тот, кто пребывает в своем доме, — выкрикивали впереди едущие рыцари в начищенных латах, — в безопасности будет и тот, кого запретный час настигнет в храме, его мастерской, лавке или судне. Покидайте улицы!

Даже без напоминаний лишний раз из-за дверей никто не высовывался. Свершилось небывалое — Нэреин-на-Велде затих. Смолк неугомонный гул рынков и базаров. Исчезли предприимчивые перекупщики и погонщики караванов. Бросили кто где обозы окрестные жители, оставили телеги на дорогах, груженые добром. Исчезли коробейники со своими лотками, попрошайки, нищие — и те расползлись кто куда.

Редким счастьем горожан было то, что урегулировать внутренние проблемы города правитель отправил одного из великих полководцев — Ниротиля Лиоттиэля, известного под прозвищем «Мирный». Конечно, без стычек с возбужденными горожанами и опьяненными насилием разбойниками не обошлось, но воины полководца подчинялись его приказам беспрекословно.

А он запретил кровопролитие, если только этого возможно было избежать.

Полководца Тегги видел из окна дома цветов. Завернувшись в одеяло, он выглянул с небольшого балкончика. Художник не мог позволить себе упустить подобный момент. Любопытные куртизанки, натерпевшиеся страху за время бунта, толпились рядом.

— Дай мне посмотреть! Он должен прийти к нам?

— Ему Фейду отдадут.

— Фейда, посмотри, какой он красивый!

Пожалуй, Лиоттиэля нельзя было назвать красавцем, но впечатление он производил. Сложно было не заметить, что полководец еще довольно молод, но при этом его русые волосы, не доходившие до плеч, полны седины. В ворота «Звездных Ночей» он входил, спешившись, и заметно хромал.

— Бедненький, он ранен.

— Дура, он еще в битве за белый город ранен был.

Как и большинство носительниц своего ремесла, куртизанки проявляли сентиментальную привязанность к калекам, разорившимся дворянам и любителям гульбы. Тегоан поплотнее укутался в одеяло и вернулся в постель. Его знобило. Нет сомнений, что причиной тому были множество стимулирующих настоев, которыми сердобольные обитательницы борделя пичкали его.

Ниротиль покинул «Звездные ночи» с кипой бумаг и свертком. В дни ввода войск воеводы и ленд-лорды, мастера меча и малоизвестные торговцы и главы гильдий — все посетили Гиссамина, некоторые не по одному разу.

На девятый день после ввода королевских войск ленд-лорд призвал к себе и художника.

Тегоан скривил губы, отгоняя неуместное видение собственной казни. Нервы так и не пришли в порядок. И ежедневно видеть Нессу или даже просто знать, что она рядом, стало мучением особого рода, потому что больше всего на свете он нуждался в ее присутствии — и не меньше боялся его.

А ленд-лорд с его прозорливостью казался тем, кто может распознать не самые честные намерения Тегги по отношению к благородной леди-бастард. Но Гиссамин встретил художника приветливо, расспросил о здоровье и поздравил с окончанием беспорядков в городе. Этикетная речь приятно контрастировала с ужасами, которые вертелись в воображении.

Тегоан отметил, что выглядит Гиссамин помолодевшим, посвежевшим и довольным. Гладко зачесанные волосы он украсил серебряными заколками, блестели наручи с неприметными гербами на них, а слегка запущенный кабинет преобразился — теперь в нем главенствовали свежие сапфировые и серые оттенки, геометрические узоры и весьма изысканное их сочетание на украшенном светильниками потолке.

Только на столе по-прежнему высилась груда книг и свитков.

— Присаживайтесь, мастер Эдель, — поприветствовал Гиссамин собеседника и сам уселся в кресло, закинув ногу на подлокотник, — чудный день, не правда ли?

Тегоан смолчал. Ленд-лорд вздохнул без особого сожаления:

— Если ваш траур включает в себя обет молчания, настаивать на разговоре я не намерен. Но я слышал, что вы решили жениться. На вдове мастера Варини.

— Да, — собственный голос показался Тегоану хриплым и неприятно низким.

— Благородно. Полагаю, этого хотел покойный. Вы уладили вопрос с ее семьей? приданое, выкуп? Что насчет свадебной процессии?

— Это будет скромная церемония.

— Так не годится, Тегоан, — мягко упрекнул Гиссамин художника, — конечно, обстоятельства сложные, но это не повод лишать женщину красивого праздника.

Тегги устало откинулся на спинку кресла. Прикрыл глаза на мгновение. Но не нашел в душе ничего, что свидетельствовало бы о прежнем отношении к ленд-лорду. О страхе рисковать — по-настоящему рисковать, а не так, как он делал это раньше, полагаясь на Богом посланное везение и всегда оказываясь в выигрыше.