========== Пролог. Чистый холст ==========

Это был тот еще кабак. Прокуренный, грязный, полный шумного пьяного сброда и крепких словечек. Кто-то хлопал по заду подавальщиц, кто-то с вожделением, облизываясь, глядел на неспешно наполнявшуюся кружку. И неважно, что там было за пойло, лишь бы покрепче.

Когда одинокий вооруженный гость шел мимо столов, сабля в его ножнах чуть задевала с бряцаньем тесно стоящие стулья. На это, вопреки ожиданиям, никто внимания не обращал. Наконец, он остановился в углу напротив того, кого искал и нашел.

Прямо перед ним развалился на ящике молодой мужчина, чье лицо выражало крайнюю степень беспечного самодовольства. Беспокойные темные глаза его были полуприкрыты, в одной руке он держал пустую трубку, в другой — пустой стакан.

— Я думал, ко мне вернулась та крошка, а это ты, Марси.

— И что, надо так пить? — полюбопытствовал с легкой брезгливостью его товарищ и отодвинул подальше кружку, — ты убиваешь себя.

— Почему бы и нет.

— Причины желать себе смерти?

— Долг в три тысячи четыреста… не помню точно. Золотом.

Собеседник его присвистнул, вернул кружку на место. Тот кивнул, не отрывая взгляда от поверхности стола.

— Я предполагал, что к этому придет. Думал, шестью сотнями ты ограничишься. Дом отца?

— Дважды перезаложен.

— Лошади?

— Издеваешься? Все, что у меня осталось — то, что на мне. И я не уверен, что до рассвета не лишусь еще пары предметов гардероба, например, сапог. Намереваюсь прогулять всё.

Слово «всё» он произнес с интонацией редкого удовлетворения, так не вяжущейся с описанной ситуацией.

Впрочем, от Тегоана этого следовало ожидать.

Марси догадывался, как его друг докатился до такой жизни. Кажется, все началось с неудачно написанной картины, расписанного приемного зала одного из мастер-лордов. Вернувшись с дальнего похода, прославленный воин пожелал запечатлеть бесконечный триумф и победу над врагом, но художник видел войну по-своему.

Подробностей никто не знал, но слухи ходили разные. Известно было лишь, что все затраченные краски и кисти, а также питание и проживание мастер-лорд оплачивать отказался, потребовав возвращения средств, а его родственник-судья подтвердил законность такого решения.

И теперь Тегоан был обречен даже не на долговую яму, а скорее на рабство на серебряных рудниках Нойманура.

— Я слышал, у торговца Согвиэля есть заказ, — осторожно сказал Марси, — он хочет заказать что-то из портретов, но не эпическое. Натуру. Ему всегда нравились твои работы.

— Я знаю, чего он хочет, — пьяно возразил его друг и поднял горящие ненавистью глаза от мокрой поверхности стола, — вечер королевы Гавеллоры накануне самоубийства. Классический сюжет, сотни исполненных глубокого религиозного смысла полотен, я этого дерьма не пишу.

— Он торговец дурманом. Он открыт для новых идей, я уверен.

— Я не хочу больше писать. Я хочу сдохнуть.

— С утра тебе будет не на что похмелиться, и ты передумаешь насчет смерти, я тебя знаю. Обмысли тогда…

Встав, он вытряхнул три медяка на стол, толкнул Тегоана в плечо несильно и вышел, не оглянувшись. На улице кто-то с шумом избавлялся от слишком большого количества выпитого.

***

Лужи на улицах отражали бесконечное множество огней — в нижней части Нэреина-на-Велде доходные дома соседствовали с лавками и ремесленными мастерскими, которые работали допоздна. Тегоан, покинув кабак, едва держался на ногах. Приметив не самый скользкий угол, он оперся рукой о стену, пытаясь нащупать шнуровку на штанах. Но руки не слушались уже до той степени, что разоблачиться представлялось реальной проблемой. Ночной воздух и холодный промозглый ветер не особо выручали, зуб на зуб от холода не попадал, но протрезветь Тегоану это не помогало.

А пытаясь найти, наконец, завязки штанов, он уронил в лужу свой последний медный грош. Вот это было прискорбно. Пытаясь наклониться и уже подозревая, что дело кончится падением в лужу, Тегоан услышал над собой голос:

— Это его мы ищем полдня?

На подобные заявления в нижних кварталах Нэреина реагировать было как-то не принято.

— Мастер Тегоан?

— Не-а. Я с его поминок. Чем могу быть полезен?

Грош никак не желал быть найденным. Да и голова уже кружилась так, что перспектива провести остаток ночи на четвереньках виделась более чем реальной. Тегоан обернулся. В неровном свете меркнущего фонаря над аркой замерли три фигуры в широких плащах. Самое неприятное зрелище в данной ситуации, с другой стороны, свой последний грош незадачливый живописец потерял и, кроме сапог, других ценностей при себе не имел.

Если повезет, его просто побьют и бросят босого мокнуть под сентябрьский дождь.

— Мы по делу, — навис над ним первый из плащей.

— Я слегка занят и не могу пожать вам руки. Но, если вы наклонитесь достаточно низко, можете поцеловать меня в задницу.

Тот склонил голову набок. «Не из простаков», понял Тегоан, даже сквозь винные пары и густую темень разглядевший брезгливо-отстраненное выражение лица собеседника.

— Вас желает видеть ленд-лорд Гиссамин.

— Приведите и его, чтобы он приобщился.

— Вы нарываетесь, сударь. Нам приказано привести вас к нему сейчас, с вашего на то дозволения, или нет.

— Тогда моего дозволения нет, ты, ишачий выродок.

Ему отчаянно хотелось — нет, даже не подраться, но быть побитым. Это должно было оказаться достойным завершением вечера. Трое молодчиков были не против исполнить это желание. Ухмыльнувшись, они пропустили вперед того, кто говорил, и он легким движением руки отбросил шляпу в сторону и встал в стойку, придерживая рукой ножны с саблей.

— Я слишком пьян для клинков. Уверен, ты и сам не захотел бы со мной схлестнуться, покуда я был трезв.

— Я знал, что ты ссыкло, но Бог свидетель, это не сделает удовольствие меньше…

Первый удар Тегоан угадал и успел отклониться, второй заставил его согнуться, схватившись за правый бок. Отбросив всякие приличия, вышибалы Гиссамина подхватили свою жертву под руки и поволокли прочь, периодически добавляя к ударам новые и то и дело роняя свою ношу на мостовую.

Перед мутным пьяным взором мелькали огни факелов, фонари на углах улиц, мокрые камни, арки, ворота, снова арки — и, наконец, появились укрепленные ворота богатого городского дома. Начинал накрапывать дождь. Тегоан даже по-своему обрадовался тому, что оказался под крышей в сухости. Ненадолго, конечно, ведь в одном из первых залов его встречал собственной персоной ленд-лорд, неторопливо прохаживающийся в тени туда и сюда. Смерив позднего гостя коротким острым взглядом, он подошел ближе. Покачал головой, глядя внимательно на мокрые сползшие сапоги на ногах Тегоана.

— Ожидаемая картина. Оставьте нас. Перейдем сразу к делу. Я — ленд-лорд Гиссамин.

— Я знаю, кто вы. Вы скупили половину земель по обе стороны Велды. Мою деревню тоже.

— Возможно. Но я никогда не претендовал на то, чтобы быть единственным владельцем этих земель, — лорд был непроницаемо спокоен, — арендная плата остается прежней для малых хозяев и растет для богатых хозяйств и ферм.

— Меня это больше не интересует. Я завязал с торговлей навозом и рубкой мяса.

— И заложили свой дом, — Гиссамин многозначительно пробежал пальцами по спинке своего резного кресла.

Мгновение он смотрел на собеседника, затем ресницы его дрогнули, он чуть прищурился, ступая назад и закладывая руки за спину. Великолепный полувоинский костюм выгодно подчеркивал красоту его сложения, невзирая на солидный возраст. Чуть сухощавый, он двигался легко, но с достоинством.