«Наверное, им важно, с которого по счету удара он умер».

Тегоан не чувствовал ничего. Слезы, страх, гнев, отчаяние — все это закончилось. Оставалась лишь бесконечная усталость, и вместе с тем — отрешенное созерцание. Он смотрел на тело Марси в следах от града ударов и запоминал; впитывал детали окружающей действительности, одну за другой впечатывая картинки в память. Вот штандарт Дозора. Вот спит пес под ним, а под левой лапой его кость. Вот будка пса. Разбитый горшок и черепки в пыли. Столб с цепями. Трое или четверо зевак в палатке торговца вином…

Бесновавшаяся мгновения назад толпа уже разбрелась по рынку, утирая пот со лбов и весело переговариваясь. Беседовали торговцы о падении нравов. Медик, захлопывающий книгу учета казненных — повешенных, четвертованных, утопленных, сброшенных с башен, ушел, его место занял мастер-анатом, как жадный коршун, поджидающий своего часа.

— Это благородный господин, — увещевал его храмовник, тщетно пытаясь преградить дорогу.

— Он же казнен за прелюбодеяние и разврат!

— Он понес свою кару, но его должно похоронить без расчленения.

— А я и не буду, — пробормотал анатом, потирая руки и поглядывая на место казни, — потрошение вовсе не то же, что расчленение…

Братья Эльмини, державшиеся в стороне от художников, рванулись отбивать тело своего зятя с прытью, вызванной больше собственническими чувствами их народа.

— Это издевательство над мертвым! — крикнул один из них, — войска введут, трупами завалишься, чего здесь трешься?

— Осквернитель могил стоит здесь, а вы и не чешетесь? — с упреком кинул другой в лицо храмовнику, тот заметно растерялся. Несколько проходящих мимо покупателей рынка задержались.

Юстиан потянул Тегоана прочь, но он не поддался. Растерянный анатом отступал, стараясь сделаться меньше. Кто-то толкнул его сзади, он метнулся в сторону, попал под ноги здоровенному оборотню, одетому как моряк.

— Смотри, куда прешь! — грозно прозвучало с характерным рыком.

— Сам смотри, дорогу всю позанимали, понабегли, проходимцы, — вступился за расчленителя другой прохожий.

— Я-то проходимец? Ты, морда!..

За считанные секунды из искры разгорелся пожар. Юстиан отволок Тегги в сторону, прислонил к стене.

— Боже правый, — выдохнул ювелир, озираясь, — да что ж это! Нэреин сошел с ума поголовно весь, не иначе!

В самом деле, эффект от созерцания жестокой казни вряд ли могли предсказать даже самые истовые из фанатиков. Драка, разгоравшаяся прямо перед позорным столбом, распространялась на рынок. Минута — и горел навес над рядом с мясом. Две минуты — и опрокинут был прилавок с тканями, благовониями и принадлежностями для шитья. Три — и в панике бежали золототорговцы и картежники, а толпа бесчинствовала, ничего не боясь, прямо у стен городской тюрьмы.

Тегоан держался за плечо одного друга, который вел его прочь сквозь бушующий на улицах очередной погром, и видел перед собой тело другого — там, всеми брошенный и забытый, он остался на камнях мостовой.

***

…Юстиан вел друга кратчайшим путем от Торговой, но это оказалось вовсе не так просто, как поначалу. Куда ни сунься, улицы были наводнены всадниками, беснующимися погромщиками, визжащими паникующими горожанами и равнодушно пробиравшимися мимо них воинами при оружии. Как-то пытались навести порядок лишь дозорные — они же и становились жертвами разъяренной толпы.

— Дай отдышаться! Тегги, ты бежать-то сможешь, если что? Тегги?

— Да. Я здесь.

Голова у Тегоана шла кругом, а из носа поползла кровь, и непрестанно тошнило. Но он был собран.

«Эльмини. Дети».

— Нам надо в особняк Варини.

— Туда не пробраться. Мы не выйдем отсюда. Как будто мало, что полгорода как после нашествия, — Юстиан прислонил Тегги к стене и от души выругался, — дворами, жалко, не обойти… или попробуем?

— Давай…

Он не договорил — с северного берега забили колокола. Без мелодии, без переливов, без промежутка между ударами. Это был сигнал тревоги.

— Войска? — догадался Юстиан, оглянулся беспомощно, — но этого не может быть, рано!

— Наверное, уже штурмуют воеводство, — Тегоан обнаружил, что отчего-то странно немеют губы и подбородок, а в глазах понемногу двоится, — надо срочно убираться, этого так просто не оставят…

Выбора не оставалось. Друзья припустили по узким переулкам, то и дело оказываясь в тесных, занятых хозяйственными пристройками и кучами мусора двориках. Тут и там им мешали веревки с бельем, из-под ног разбегались и разлетались испуганные гуси и утки. Тегги чувствовал, как ужасно печет в правом подреберье — кажется, неумеренные возлияния все-таки сказались наконец, и как невовремя.

Первые три переулка они прошли почти без препятствий. Юстиан иногда придерживал Тегоана за плечо, грозно озираясь и сжимая свою ксаррскую шпагу. Но в четвертом им не повезло.

Пятеро крепких парней искали проблем, это было видно. Неумелые грабители, они предпочли тактику выжидания и дождались своих жертв. Юстиан поморщился, отшвырнул Тегоана к стене арки, выхватил шпагу и пошел на мародеров. Несколько раз его загоняли в угол, но трое из налетчиков вряд ли держали в руках что-то серьезнее рогатки, другие двое не могли соперничать в фехтовании с Юстианом.

Убегая, они едва не затоптали Тегоана, и художник потерял равновесие, сполз вниз. Юстиан спешно вытирал шпагу от следов крови, наклонился, чтобы обыскать того из грабителей, кто остался лежать.

Тегги пытался устоять, цепляясь пальцами за стену. Из-под цепенеющих пальцев осыпалась кирпичная крошка. Перед глазами мутно плыло.

— Юсти… — никак не получалось договорить в полный голос, а сокращать свое имя приятель не позволял никому, — эй…

— Идем уже, держись.

Ноги заплетались все сильнее, когда Юстиан волок его к цели.

— Да потерпи ты, что как баба, получил по морде и все, подумаешь…

Ворота особняка были закрыты, Юстиан забарабанил в них. Из-за закрывших все окна ставен не раздавалось ни звука. Тегги сфокусировал гаснущий взор на дверях и попытался расстегнуть душащую куртку. И, непослушными немыми пальцами развязывая пояс, обнаружил, что весь правый бок промок.

«Ну вот и всё, — и Тегги вытянул перед собой ладонь, с которой капала кровь, — мне не придется расстаться с тобой надолго, Марси». Он слабо улыбнулся. Готов был бы даже поблагодарить того молодчика, что зацепил его острым краем камня на площади. Тепло посмотрел на Юстиана, в крохотное смотровое окошко доказывающего конюху, что пришел не грабить, насиловать или убивать.

— Юс…ти…

Небо выцвело и упало вместе с ним, светлое и близкое, бесконечное, безоблачное, чистое. Над собой Тегги успел заметить мечущиеся тени, но сквозь толстую пелену забвения перестали долетать любые звуки.

Оставалось только небо. И рядом с бескрайней лазурной глубиной собственная жизнь, пробежавшая в один миг перед внутренним зрением, показалась ничтожно мала и бессмысленна. Тегоан отбросил ее решительно, не став даже пересматривать наиболее впечатляющие моменты.

«А ведь их было немало».

***

Нэреин-на-Велде вскипел.

Кипение это было вызвано несколькими факторами. Один из них проистекал из другого, а общим результатом стало то, что к моменту, когда начался давно ожидаемый ввод королевских войск в город и предместья, жители оказались к нему совершенно не готовы.

Это всегда оставалось наиболее удивительным в любом восстании или мятеже. Зная прекрасно, к чему приведут те или иные шаги, бунтующие все равно шли проторенной тропой. Напрочь игнорируя печальный опыт тех, кто уже совершил те же ошибки чуть раньше. Вчерашние погромщики в Нэреине за полчаса до ввода войск все как один превратились в добропорядочных мещан. И что делать, не имели понятия.