«Зачем же ты так со мной, друг, за что, я же сам дался», — но Тегоан молчал, лишь старался держать ноги достаточно широко расставленными.

Ровно до того мгновения, пока Марси не задрожал в нем, не вскрикнул коротко, вжался в него всем телом, и не замер так, всхлипывая и зажимая рот рукой. Этой привычки за ним не водилось, Тегги знал точно. Никогда Мартсуэль так не рыдал, прячась от него, давясь слезами. Тегоан дернулся, зашипел от боли, которая внезапно остро вернулась. Решил подумать и о ней, и об остальном потом. Обнял друга, прижал к груди, кутая в мятое покрывало.

«Воинская истерика. Опоздавшая на тринадцать лет».

— Я хотел. Правда, хотел. Я и сейчас хочу. С тобой и какими-нибудь шлюшками. Или в преисподнюю шлюх, только ты и я. Накуримся дурмана, чтоб дым из ушей шел. Хочу — все заново. Баня твоя, например, точно свободна сейчас… С тобой… я с тобой, слышишь?

Говорил о том, что готов отдаваться так, как Марси того захочет. Что будет и дальше делать это. Одного не сказал, но это и так было понятно.

«Только бы ты не шел к этому мастер-лорду. Я готов на все, на все пойду, не отпущу тебя. Не ходи, не ходи, не ходи».

А когда Марси выплакался вволю, Тегоан опустил друга на тахту и развел его бедра в стороны. Не притворяясь, не стараясь быть нарочито грубым, не думая ни о чем — быть может, неумело и неловко, но захотелось дарить себя, не считаясь ни с какими условностями. И раз Марси так хочет, то пусть будет так — другому он уже не поверит.

— Где там твои похабные флакончики?

========== Размытые краски ==========

Если утром того дня кто и обратил из челяди внимание, что их гость никак не может сесть ровно и беспрестанно ерзает по стулу — то тактично промолчали. Тегоан же, безуспешно пытаясь спастись от жгущей боли в заду и вдобавок — угрызений совести (все той же, с сиреневой лентой продажной женщины в волосах), укорял себя за то, что утром храпел, как кабацкий мужлан, заняв всю постель, послал Варини куда подальше сквозь сон и вообще — позволил Мартсуэлю уйти.

Не сразу, правда. От этого утреннего «не сразу» теперь сидеть ровно и не получалось, как будто мало было более чем бурной ночи.

С новыми силами совесть начала терзать его за завтраком, где присутствовали полным составом дети Варини и его супруга.

— Ты совсем ничего не ешь, — заметила Эльмини, — я так и думала, что хлеб не удался.

— Все прекрасно, но я собираюсь к заказчику — там позавтракаю, — соврал Тегоан, безрадостно оглядывая стол, — а где наш друг?

— Папа в Школу ушел, — наперебой вступили в беседу мальчишки. Мягкий свет в глазах Эльмини мгновенно померк при этих словах.

— С чем-то он покончить хочет, — добавил младший — Царуэль.

— С кем-то, — мгновенно возразил его брат, Марутин.

— Я сам слышал, что покончить!

— А я слышал, что «кое с кем»!

Они принялись ожесточенно фехтовать ложками под столом. Тегоан невзначай глянул на Эльмини. Она не подала виду, что вслушивается в беседу детей, но по тому, как изменился ее потухший было взгляд, художник понял, что она знает, к кому и зачем наведывается ее муж в Школу Воинов каждый день.

Он сглотнул непроизвольно. Да, вряд ли она обрадуется, узнав, что он нашел себе любовника куда как ближе.

Тревога грызла Тегги изнутри, кусок не лез в горло, и про впивающиеся в зад штаны не получалось забыть.

***

На рынке уже начиналась паника. С утра путешественник, приехавший из далекого города Саба, сообщил, что госпожа Туригутта вышла из родных предместий, но куда направилась, не известно никому. Жители Нэреина-на-Велде мгновенно уверовали, что именно к ним намеревается прибыть воевода.

То, что в любом случае от Сабы отделяли горы и долы, а переброска войска заняла бы много времени, никого не волновало. Как и то, что в предвестии уже неизбежного ввода войск беспорядки грозили помещением в острог или казнью на месте. Дозор действовал день ото дня все решительнее.

Без предъявления доказательств и долгих разбирательств арестовывали одного за другим всех, кто казался неблагонадежным Старшинам и Старейшинам. Кварталы, населенные сознательными горожанами, ощетинились частоколом и заграждениями против конницы, гордые обладатели стеклянных окон спешили снять рамы и спрятать их подальше, и заколачивали зияющие проемы чем придется.

Начинало сказываться положение и на поставщиках дров. Нужда постепенно расползалась по низшим сословиям, угрожая благополучию и высших. Нэреин, как наиболее крупный торговый город Загорья, до последнего не сдавался. И все же в тот день на рынках и базарах царило подавленное настроение.

Крупные землевладельцы поддались ему. Ленд-лорд Гиссамин, с которым Тегоан неожиданно для себя столкнулся возле мясных рядов, куда от отчаяния поволокся вслед за Юстианом, один оставался спокоен и сдержан.

Однако его сопровождали два десятка вооруженных мужчин, а под плотным зимним плащом зоркий глаз художника мгновенно приметил кольчугу. В таком окружении можно было не паниковать.

— Вы рискуете, Эдель, — после приветствий заметил лорд, — не кажется ли вам, что сейчас не время для подобных прогулок?

— Как и вы, милорд.

Гиссамин распахнул свои ястребиные глаза, с преувеличенным ужасом оглядел сопровождение. Тегоану против воли представилось, как они же, бойцы клана Амин, волокут его к Велде в мешке, чтобы потом, избив и подрезав жилы, утопить.

— Возможно, мне следует позаботиться о вашей безопасности, — кивнул Гиссамин, — буду признателен, если вы сами задумаетесь о ней. Если вас не смутит предложение жить в доме цветов, подумайте над ним.

Это было почти прямое указание. Тегоан сглотнул, кланяясь ленд-лорду.

Если бы только он получил днем раньше это приглашение. Но теперь он не мог оставить Мартсуэля, равно как и игнорировать свои чувства. Впервые за все время их дружбы Марси, а не он сам, попал в сомнительную историю, и Тегги хотел вернуть свои долги — хотя бы так. Проще всего, конечно, было бы физически устранить воеводу Оттьяра…

— У тебя в друзьях наемных убийц не водится? — погруженный в свои мысли, вопросил он Юстиана, и друг от неожиданности уронил баранью лопатку, что держал в руках. Лишь благодаря природной реакции, успел подхватить ее почти у самой земли.

— Ты рехнулся, Тегги?

— Почему нет? Ты водишь знакомство с половиной Нэреина.

— Обыкновенное знакомство не подразумевает осведомленности о промыслах вроде наемничества, — Юстиан покосился на художника с осуждением, цокнул языком, — это скорее у тебя такие связи могут найтись.

— О чем ты? — Тегоан был ошарашен.

— Только что тебя по-свойски звал в гости гроза городского подполья, нетитулованный хозяин славного Нэреина. И беспокоился за тебя, как я заметил.

— Это называется «сотрудничество».

— Это называется «хлебное место», — Юстиан прищурился, — может, мне открыть харчевню? Связи найдем. Ты прикроешь мои тылы, Тегги?

— Если ты снизойдешь до нас, грешных, и к своим божественным блюдам начнешь подавать что-то покрепче клюквенного сока.

Помимо любви к здоровому образу жизни — что не исключало, конечно, периодов излишеств в выпивке и ухлестыванию за чужими женами — Юстиан славился своим умением готовить. Ювелирное мастерство он освоил, родившись в семье, что занималась этим столетия, но кухню любил по велению собственного сердца.