— Раздеваться не потребуется. Немного ласки этим красивым ротиком…

— Где, здесь? Жестко.

— А я тебе под колени подушку подложу, — нашелся он, развязывая штаны.

— Помада сотрется!

Матрона, появившаяся в дверях, покосилась на художника, втихомолку погрозила ему, расплылась в улыбке перед куртизанкой.

— Ты так хороша, так хороша! Прелесть просто! Господа ждут.

Тегоан вздохнул, провожая взглядом ойяр. Она, склонив голову, отправилась в приемный зал для особо дорогих клиентов, по соседству. Перед дверью в притворной застенчивости опустила глаза, стрельнула кокетливо взором в ожидающих гостей, приветствовала их тихо и будто бы стесняясь… знакомое представление.

Вторая ее подруга семенила за клиентами — она опаздывала. С поклоном приняла она меховые плащи из рук гостей и, пораженный, Тегоан сделал шаг назад, прячась за раздвинутую дверь.

Синий длинный кафтан до пола не оставлял сомнений. В бордель за продажной любовью явился храмовник.

***

Тегоан не находил себе места, мечась по комнате и гадая, что за дело, помимо тоски по женской ласке, привело инвизитора в дом цветов. Уже полчаса он тщетно пытался занять себя, подумывал и уйти, но не смог.

Через тонкие стены ничего расслышать было невозможно. Дома цветов умели охранять тайны посетителей.

«А что, если можно подслушать через нишу с одеждой? — мелькнула вдруг идея у художника, — почему раньше не сообразил!». На ощупь найдя замаскированный шкаф, он осторожно снял дверцу, раздвинул ворох шелковых платьев и других предметов туалета.

Половина тут же попадала вниз, Тегги замер, лихорадочно придумывая предлог, заставивший его…, но все же его не услышали. Осмелев, он протиснулся в темную нишу, стараясь не задеть больше ничего. Многие из платьев куртизанок были украшены колокольчиками и бубенцами, но, на его счастье, здесь хранилось нижнее белье.

Отсюда слышно было каждое слово, более того, в тонкую щель между расписными панелями можно было даже разглядеть лица гостей и их занятия. Насколько мог видеть Тегоан, сейчас к ним вышла с подносом чая ойяр Фейдилас, что свидетельствовало об их высоком положении. По одежде и их внешнему виду судить об этом было сложно.

Двух куртизанок рангом поменьше видно не было.

-…обязательно обратит свой ясный взор на вашу клику, как только она родит наследника или наследницу. И придется тебе распрощаться с твоим положением.

— Она не родит, — усмехнулся храмовник, равнодушно созерцая прелести Фейдилас, — ойяр, оставь нас с господином.

— Она умеет хранить молчание, — вступился за куртизанку собеседник, но затем хлопнул Фейду ниже спины, провожая.

Тегги затаил дыхание. В обычном борделе шансов подслушать подробности заговора против правителя — если это он был, конечно — у него не было.

— Ты уверен в своих словах, друг. А если все же ошибаешься?

— Дети часто умирают. Такова печальная реальность, — храмовник задумчиво подпер щеку рукой, — даже окруженные охраной, они могут заболеть.

— Опасные речи. Не хочу их слушать.

— Ты прав. Да хранит Бог его величество, да пошлет ему многие годы. Так что твой кузен? Вышел на дорогу? — Тегги уже собирался оставить свой «пост» в шкафу, поняв, что подслушивал самые банальные сплетни, но застыл, услышав ответ:

— Оттьяр не дурак. Подобрал подштанники и был таков. Не удивлюсь, если он уже на побережье. Ты напугал его, чем, скажи?

— Я бы тоже уделался, зная, что встречу Туригутту, — хохотнул невесело храмовник, отпивая вина.

— А ваши таскаются за ней по пятам, а теперь еще, говорят, и встают поперек дороги.

— Ну, это легко объяснить. Кто-то же должен доносить до выживших после ее налетов, что она безбожница, грешница, и место ей на плахе или на костре.

Воин устало потер лицо руками, искоса глянул на служителя культа.

— Ты знатно испортился с тех пор, как продался синим платьицам.

— Я хотя бы за деньги продался. Некоторые, вроде братца Оттьяра, порченные от рождения, — спокойно отозвался жрец, — от таких надо лечить и Школу, и братство.

— До Школы вам не дотянуться.

— И не надо. Поднажать на старых греховодников и молодую поросль, и они сами все делают. Твой братец недолго колебался, прежде, чем сдать своего любовничка.

Тегги похолодел.

— Да кому он нужен? — отмахнулся воин, разваливаясь на подушках и лениво затягиваясь трубкой.

— Нам, — жестко отбрил храмовник, щурясь, — есть Закон. Ни меч, ни имя не делают выше закона.

Воин нервно сглотнул, давясь дымом.

— Показательно наводишь порядки, Литри? Смотри, как бы однажды они не прижали тебя самого. За тобой водится немало темных пятен, уж мне можешь не рассказывать.

— Мы в одной лодке, — чокнулся с ним стаканом храмовник, пожимая плечами, — иначе я бы начал с твоего душки-кузена. Ему следует быть мне благодарным за предупреждение…

Тегоан вжался в стену за собой, стараясь не дышать. Но больше он ничего узнать не успел — вошли ойяр, и приятели отвлеклись от серьезных бесед.

Он был рад привычному фону — звукам удовлетворяемой похоти, мелькавшим в комнате картинам забав. Храмовник, статный эдельхин, был безупречно сложен, на его друге нельзя было найти живого места с ладонь: шрамы покрывали его с ног до головы. Куртизанки побывали с каждым по очереди, отдохнув же, друзья перешли к более изощренным забавам, и посиделка перетекла в самую настоящую оргию.

Тегоан, обессиленно привалившись к вороху платьев за собой, вперился взором в ширму перед собой и не уставал проклинать труса Оттьяра, его родственников, всю Школу Воинов и особенно — синие рясы святош, возомнивших себя непогрешимыми судьями.

Но что делать с Марси? Если, конечно, это о нем шла речь, ведь у мастер-лорда могло быть много любовников.

«Он не поверит, — понимал Тегги, игнорируя высокие женские крики из-за ширмы: кажется, уставшие гости вытворяли с проституткой что-то действительно извращенное, — решит, что я ревную; пусть так, пусть ревную, пусть совсем сошел с ума. Но что задумали эти двое? О чем это они? Что значит, прижать Школу?». Воинское братство не зря именовали жемчужиной короны. Воинский Совет мог одобрить решение правителя, а мог игнорировать. В конечном итоге, четыре полководца выбирали политику королевства.

Четыре полководца, правитель — и храмовники, желающие стать еще одной силой.

Зачем им понадобился Марси? Опорочить его, и тем самым нанести удар по репутации Школы? Тегоан отбросил эту мысль. Братству не могло повредить и гораздо большее. Показательные порки? Даже в вольных городах это было дело обычное, что и говорить о зависимых княжествах. Никого подобное не смущало.

Тогда что же? За размышлениями Тегоан не заметил, как протекло время, и шум в соседней комнате стих.

Убедившись, что оба гостя удовлетворили свою похоть и удалились, Тегги дождался удобного момента и выглянул из шкафа-кладовки, раздвинув панели с росписью.

Растрепанная и бледная ойяр посмотрела на него с пола заплаканными глазами. У губы виднелся кровоподтек и наливался синяк на шее. Тегоан замер.

— А, это ты, мастер, — сипло проговорила куртизанка, теряя всякий интерес, — насмотрелся?

Он не раз участвовал в подобных забавах. Но редко думал о том, что бывает с девицами после них. Ойяр пригладила светлые волосы, больше напоминающими теперь копну несвежего сена, морщаясь, простерла тонкую руку к художнику.

— Поможешь встать?