Он резко отвернулся, словно вспомнив что-то, отражение чего не хотел показывать. Тегги расправил плечи:

— Что будет следующим?

— У меня есть идея, — вдруг произнес Гиссамин, все так же стоя к художнику спиной, — вы слышали легенду о близнецах?

— Тех, что дали начало суламитам и сулам?

— Это общепринятая версия. Да еще и плохо переведенная на хину. Дурновкусие — болезнь литераторов Элдойра, что сейчас, что в прошлом. И тем не менее, — Гиссамин не спеша прошелся по своему кабинету, плеснул в свой стакан из графина на столе, почесал кончик своего острого, как клюв орла, носа, — позвольте, я опишу вам сюжет. Двое единоутробных братьев ненавидели друг друга всю жизнь, и однажды вступили в кровавую борьбу за сердце девы, любившей одного из них, но отданной другому. Спасая возлюбленного от наказания за братоубийство, дева потом погибает, вслед за злодеем-близнецом. Но я хочу увидеть миг их борьбы. И ее. Хочу увидеть… настоящую страсть. Вы понимаете?

— Необычно. Неклассический сюжет, — восхитился Тегоан, глядя лорду в глаза, — нечто личное?

— Тегоан! — это прозвучало негромко, но столько угрозы было в голосе Гиссамина, что художник ступил на шаг назад. Ни слова больше не сказав, он с извинением поклонился и поспешил покинуть кабинет ленд-лорда.

***

— Ты превзошел самого себя, — неожиданно развеселился Марси, когда к нему в студию пришел Тегоан с повинной: ему предстояло найти лучших натурщиков в Нэреине, чтобы удовлетворить специфические запросы Гиссамина.

Тегги рухнул на знакомую тахту и закинул ноги на спинку. Среди набросков, аккуратно приколотых к стене у стола, увидел свой портрет в «дикой» шубе — и особенно удивился тому, что стиль очень отличался от привычного Варини. Слишком резки и остры были линии, тени, а сам он получился на этом портрете значительно старше, чем был.

Мартсуэль задумчиво перелистывал свой прошнурованный синий блокнот с записями, затем решительно захлопнул его:

— Если ты хочешь писать классику…

— Не-классику. Никакого мечного боя, красивых поз или поединков. Это должно быть нечто отвратительно-анатомическое, — вздохнул Тегги.

— Обнаженная мужская натура без риска прослыть сам-знаешь-кем доступна в банях, — пожал плечами Мартсуэль, лениво разглядывая самого себя в зеркале, — кулачная борьба — на северных подворьях.

Тегоан промолчал. Не признаваться же было Марси, что ему нужно было угадать, попасть в точку, где мужчина становится желанным для других мужчин. Ведь именно этого ждал ленд-лорд, и недвусмысленно дал понять, чего хочет.

Он извелся, пытаясь вот уже неделю найти хоть что-то, что открыло бы ему очередную тайну желания и страсти. Изорвал в клочья пять или шесть набросков — тусклое подобие всего, что рисовал прежде. Перелистал с десяток пошлых рассказов из тех, какими торговали из-под полы продавцы лубочных картинок на ярмарках — мертвые чернила и сплошные ругательства. Последние три вечера Тегги отчаянно пил, с утра немыслимым усилием воли заставляя себя встать и снова пытаться работать.

— А я знаю, где тебе найти подходящую натуру, — вдруг щелкнул пальцами Мартсуэль, — Школа Воинов как раз скоро проводит покззательные выступления.Там и мои шурины будут.

Братьев Эльмини Тегги, сколько ни пытался запомнить по именам, так и не смог. Их было то ли четверо, то ли пятеро, трое из них постоянно вели с Марси какие-то дела. Кто из них будет присутствовать в Школе Воинов, тем более Тегоан предсказать не мог.

С другой стороны, они в качестве натурщиков были бы просто находкой, ведь лорд хотел сюжет о братьях, а тех, кто согласился бы позировать, найти становилось непросто.

У комнаты Эльмини Мартсуэль остановился.

— Госпожа у себя? — спросил он выглянувшую служанку. Та кивнула.

— Муж? Это ты? — Эльмини строго соблюдала сульский запрет на личные имена, сколько помнил Тегоан, — я нужна?

— Я решил навестить твоих братьев. Хочешь проведать семью вместе со мной?

И, как и всегда, Тегги услышал сомнение в ее тихо высказанном намерении принять братьев у себя. Брови Марси чуть сошлись, он поджал губы, но ничего не высказал супруге. И Эдель ни о чем не спрашивал друга.

Традиции, традиции. Сколь часто строгое, фанатичное их соблюдение, выраженное в неуемном возвеличивании своего племени, прикрывало позорные тайны! Тегоан вспомнил ленд-лорда Гиссамина, его заботу о собственной репутации — и не мог не отметить схожесть Варини с ним. Разве что Эльмини не закрывалась вуалью дома, прячась от всех, кроме мужа.

Мысли Тегоана вернулись к Нессе.

Как бы он ни старался забыть ее и свое постыдное поведение, сделать этого не удавалось. С горечью признавая, что вряд ли ему доведется увидеть девушку еще раз, хотя бы и закрывшую лицо, он не мог не вспоминать одуряющую свежесть ее сильного молодого тела, шелковистую нежность наготы под платьем. И вместе с тем, стоило Тегоану подумать о ней, воображение рассказывало другую историю — ту, где смог ее удержать, сломать ее сопротивление и смущение, соблазнить и склонить к близости.

Мороз пробирал при мысли, что у нее, наверное, никогда не было мужчины прежде. Тегоан не хотел быть первым — по крайней мере, рассуждая головой. Все-таки за лишение благородной суламитки невинности вне брака не один был утоплен в Велде с перерезанными сухожилиями ног и рук.

«А ему не приходится думать о таком, — злобно глянул Тегги на друга, борясь с собой, — воевода Оттьяр точно не станет плакаться мамочке».

Он встряхнулся. Не хватало только думать о преимуществе однополых любовных отношений. Следовало сосредоточиться на двух соперничающих братьях и их борьбе, композиции, технике письма и качестве красок.

Однако у ворот территории Школы во внутренних дворах их встретило настоящее столпотворение, и это не было похоже на собрание гостей и зрителей.

— В чем дело, что случилось, братья? — растерянно спросил Мартсуэль, продираясь через толпу воинов и учеников, — кто-то был ранен на поединке? Или…

Он не договорил «убит», когда в ответ уже зазвучали вразнобой отрицания вперемешку с молитвами.

— Нет, брат. Было дознание по делу о колдовстве…

И Марси, и Тегоан вздрогнули одновременно. Со всех сторон звучали суеверные возгласы, язвительные замечания прорывались лишь изредка. Судя по обрывочным фразам, которые расслышал Эдель, одного из молодых воинов заметили за посещением Уголка Звезд, где все еще гнездились запретные искусства астрологии и ворожбы.

Высокие стены Школы не двали увидеть ни внутренних площадок, ни того, что на них происходило — наказывали ли провинившегося и как. Все тянули шеи, надеясь высмотреть что-то из происходящего, когда, наконец, из ворот появились мрачноватые храмовники в компании с дозорными. Тегоан выдохнул одновременно с остальными: с собой они никого не уводили. Однако ему снова стало не по себе, когда он, уже идя по двору Школы, наступил в небольшую лужицу крови.

— Что с ним сделали? — шепотом спросил он у Марси. Тот огляделся.

— Не знаю. Раньше высекли бы. На что сейчас они способны, никто не скажет.

— Если бы мы жаловались его величеству, такого бы не было, — высказался идущий рядом воин в летах, — храмовники распоясались, потому что ими правит старший Элдар…

На него зашипели сразу с нескольких сторон.

То ли это происшествие испортило Тегоану день, то ли воины были после такого начала не в настроении, но никакого удовольствия от выступления учеников художник не получил, как и вдохновения или новых идей.

***