Тегоан стоял в стороне, чувствуя, как мелкие кудряшки под асурским беретом щекочутся, новые сапоги ласкают ноги, а золотое тепло Марси и его внутреннего света проникает в самое сердце. Тегоан не мог понять только, откуда в его друге эта умиротворенная тишина и спокойствие, гармония, которая украшала собой весь мир.

Было в Марси что-то от женщины, должно быть, потеряно размышлял Тегоан. И упорно не мог это «что-то» отыскать, как ни пытался. Напротив, находил только мужскую прямоту, твердость слова и все другие качества, которыми должен был отличаться настоящий воин. Если бы не его страсть к акварелям…

К Марси приблизился один из гостей, и Тегоан узнал воеводу Оттьяра, вольного сотника, часто проезжавшему через Нэреин. Вопреки собственному намерению не думать о предпочтениях лучшего друга в постели, после того, что узнал, Тегги не мог не смотреть на Оттьяра без особого внимания.

Ну кто мог бы подумать, что он предпочитает объятия Мартсуэля красивому телу своей спутницы — чьего лица Тегоан не видел, зато издалека мог разглядеть глубочайший вырез на платье. Нет, жен так не одевают даже в свободомыслящем Нэреине.

Оттьяр смотрел на картину перед собой, посмеиваясь, хихикала мелодично и его спутница. Рядом краснел и улыбался Марси. Тегги не смог остаться в стороне.

— Господин Варини, — церемонно поприветствовал он художника.

— Мастер-лорд Оттьяр, — представил Марси своего гостя, — с подругой. Позвольте представить вам моего друга, живописца, Тегоана Эдель.

«Подруга» исключала всякие расспросы об имени, тем более, лицо дамы было наполовину скрыто вуалью, в отличие от ее роскошной обнаженной груди. Тегоан коротко поклонился.

— Милорд. Как вы находите выставку?

— Очаровательно, — улыбнулся Оттьяр, и Тегоан заметил, как блестит солнце в его гладко зачесанных пшеничных волосах, — подобные открытия — душа Нэреина-на-Велде, ради них стоит здесь побывать. Но мы смеялись над этим натюрмортом — единственным в зале…

Теперь уже четыре пары глаз смотрели неотрывно на картину. Тегоан не мог не усмехнуться.

Ваза с букетом — что могло быть проще? Но Тегги мог поклясться, что он знает, как Варини ее написал. От отчаяния поставил первую попавшуюся вазу на стол, в нее все подряд полевые цветы и несколько садовых роз разного размера, рядом положил надкушенный персик — и так и нарисовал: вместе с мятым полотенцем, убитыми мухами около персика и лужицей сока с него. Натюрморты ему никогда не давались.

— Такое мог изобразить красивым только мужчина, — усмехнулась спутница Оттьяра.

— Это самое нелепое и милое из всего, что я видел здесь.

Тегоан оскорбился бы на подобное замечание, но, очевидно, у любовников был свой тайный язык, потому что Марси улыбнулся в ответ:

— Я бы ее подарил вам.

— Я куплю, — пообещал Оттьяр, обменявшись с художником долгими взглядами.

Тегоан мог поклясться, что рук они друг другу на прощание не жали.

— Он сотник в Школе Воинов, — напомнил Тегоан все же, когда Марси проводил своего гостя. Варини пожал плечами:

— Что с того? Я войну королевству не объявлял. Пообещай, что будешь выставляться в следующий раз.

Тегоан не был уверен, что у него останутся деньги, да и голова на плечах до следующей выставки, но пообещал.

Уходя, он заметил, что Марси и его друг уединились.

Это было так предсказуемо: художник и его самый преданный поклонник остались после выставки. Но Тегоан, заслышав негромкую беседу, замер за занавесью, вытянувшись в струну. Ему не хотелось мешать.

Хотя разговор их ничем не был похож на общение возлюбленных. Мастер Оттьяр увлеченно повествовал о своей недавней службе в гарнизоне Варнаяра, небольшого военного поселения в промозглой долине, прозванной Льдистой.

— Не зря назвали, друг мой, — Оттьяр жестикулировал и был разгорячен разговором и вином, — родники и валуны, да еще мох — вот и все. Ну и остатки ледника кое-где да встретишь. Медведи есть. И у меня идиоты в сотне, тридцать новобранцев.

Марси хмыкнул, но промолчал.

— Мне скоро возвращаться. И следующие четыре месяца я проведу на леднике, спиваясь, зарастая бородой и проклиная весь свет. Почему мы так редко встречаемся?

— Потому что я оставил службу, — мягко возразил Мартсуэль, — а тебе жизнь не мила, если раз в сутки не пнешь какого-нибудь юнца и не расскажешь о боевой славе прошлого.

— Кем я стал! Помню, как старшие мастера выводили меня этим качеством. Н-да, моложе не делаемся, это точно.

Тегоан увидел, как переплетаются их руки на столе. Так естественно, так привычно, как будто именно так и должно было быть. И эта обманчивая простота могла стоить обоим жизни, не будь Нэреин-на-Велде вольным городом: здесь храмовники большой властью не обладали.

Сам не зная, что именно ожидал увидеть, Тегги ушел, ничем не выдав своего присутствия.

***

Ему часто приходилось тренировать способность молчать и быть невидимым. Помимо пьяных и одурманенных клиентов, в «Звездных ночах» нередко можно было заметить и других. Представителей сульской мафии, обеспеченных северян, перевальских бандитов. Тегоан многих знал в лицо, о многих лишь слышал. Но значительное число гостей заведения проходила мимо него неузнанными. Только благодаря хорошей памяти художника и вниманию, Тегоан распознал среди постоянных посетителей мастер-лорда Иссиэля, прозванного Молодым, мастер-лорда Долвиэля, головореза и пьяницу, воеводу Ольтидора Элдар, представителя клана, выступавшего от его имени в городе.

Гости-северяне все были одеты в меха и роскошные кафтаны, встречались, хоть и реже, торговцы Бану из южных княжеств. И они обращали на Тегоана внимания не больше, чем на собачку у ворот.

В основном, мужчины обсуждали в веселом доме политику, женщин и собственные подвиги на поле брани — или на торговой площади. Они хвастались сделками и деньгами, жарко спорили и тихо шептали. Тегоан, машинально вычерчивая на белом фоне обстановку, нужную для композиции, вслушался.

— Если введут войска, нам не поздоровится, — озабоченно высказался тот, что был ниже ростом и обладал внушительным брюхом, — торговля в ущелье и так простаивает.

— А их введут, раз уж чертову Туригутту отозвали с ее любимого востока. Но она хочет двадцать сотых долей, а агенты Совета заберут всё.

— А может, и не введут. Должны же беспорядки обеспокоить воеводство.

— Воеводство не может заставить леди-правительницу родить сына и заткнуть рты сплетникам, — вздохнул высокий.

— Ее величество не подлежит обсуждению.

— Ее величество потеряла третьего сына сразу после рождения. Все четыре раза она рожала раньше времени. Если в этот раз не получится, от него потребуют низложить ее, он откажется, начнется Смута.

— И у этого короля нет ни наложниц, ни бастардов, — задумчиво проговорил второй собеседник, — нет-нет, еще ликера.

— Как пожелаете, господин.

— О чем я… а, ну да. Его величество Правитель не пожелает развода, не станет искать утешения у других женщин, и тем самым все вернется в прежнее положение. К владычеству Элдар или выборам нового правителя.

— Она еще молода.

— Законы Военного Совета нельзя отменить даже решением короля. Пока что за ним армия его тестя и проповедники. Но время беспощадно ко всем. Ему нужны сыновья. У тебя есть наследники?

— Трое. Кстати, среднего скоро женю…