Нашел он ее во внутреннем дворе, где она чистила что-то уксусом. Подняв глаза на хозяина, девушка встала приветствовать его. Он сделал знак рукой.

— Э-Ви, я принес кое-что, — сообщил он, открывая мешок, — это будет храниться у тебя.

И протянул ей книгу.

***

Сначала Эвента не поверила своим глазам. Ей подумалось, это какая-то шутка, если бы только у афсов наличествовало чувство юмора. Но нет, казалось, серьезности Ба Саргуну не занимать.

Как выяснилось, не занимать и терпения, и усидчивости. За одну неделю он освоил смысл азбуки. За вторую — научился складывать слоги и читать простейшие слова. Усложняло обучение то, что и сама Эвента на срединной хине говорила не с самого детства, пользуясь чаще диалектом своего народа, а у Афсар и вовсе не было собственной письменности.

И тем не менее, афс Саргун пытался учиться. Письмо давалось ему хуже чтения и произношения, руки не привыкли к тонкой работе, и он потел от напряжения, выводя сложную вязь на песке под каштаном.

Учеба днем так утомляла его, что ночью он засыпал, стоило лишь лечь на продавленную кушетку. Эвента удивлялась его старанию. Зато бабушка Гун не одобряла их, особенно то, что ее внук терял аппетит, был занят дикарский грамотой и ночью, вместо того, чтобы думать о чести рода и делать детей, спал как убитый, сраженный в борьбе с письменностью.

Но точно так же, как раньше он молчал, теперь он задавал вопросы. Он задавал бесчисленное множество вопросов — и иногда такие, на которые ни Эвента не знала ответов, ни книг не существовало.

— Что такое эти знаки? Зачем здесь стоит точка? Почему зверь и птица — это «оно», если есть самки и самцы?

И она терпеливо отвечала, стараясь объяснять лаконично и доступно:

— Это титлы. Точка — это начало имени. Птицы и звери — это «оно», пока ты не подойдешь ближе, чтобы узнать, самка это или самец…

С последним не особо получалось.

— А если птица улетит? — спрашивал опытный охотник.

— Тогда останется «оно».

— Но если это была самка — так и останется самкой.

— Но ты не узнаешь об этом.

На мгновение Ба Саргун задумался, затем лицо его озарилось светом новой мысли:

— Э-Ви! А если птица не улетит, и стрела поразит птицу, но пока я буду ее искать, прибежит шакал и съест нижнюю половину птицы, это будет «оно»? или мне сначала придется убить шакала и убедиться?..

— Тогда… — начала было Эвента говорить, но потом догадалась оглянуться на Ба Саргуна. Он давился от сдерживаемого хохота. Э-Ви открыла рот, но не могла ничего сказать.

Афс шутил! Этого ей еще видеть не доводилось. Она залилась смехом, и тут же рассмеялся и он.

Постепенно ей удавалось объяснить ему и более сложные понятия. И большинство из них Саргун подвергал беспощадной критике, да такой, что многие софисты знатных университетов Поднебесья начали бы чесать затылки, пытаясь достойно ответить. Пытливый ум прирожденного следопыта признавал ценность географии, астрономии, медицины, но напрочь отвергал достоинства истории и философии.

— Ты там была? — ворчливо спросил он, когда Э-Ви попробовала рассказать ему о битве за Элдойр, — ты видела своими глазами?

Ей пришлось признать, что тогда она была слишком юна и находилась далеко от белого города.

— Значит, это неправда, — убежденно продолжил Ба Саргун, — нужен кто-то, кто видел.

— Но он написал книгу об этом! Он там был!

— Все написали книги? Все, кто там был?

Эвента растерялась перед таким вопросом. Насколько она знала, едва ли не половина воевод белого города писать вообще не умели и не видели в том особой нужды.

— Значит, голос одного ценнее остальных? А почему? — видя ее замешательство, рассудил Саргун, — или письмо одного… Нужно спросить всех.

— Книги писали многие, — неуверенно возразила Эвента, — это была великая война. Книг о войнах очень много!

Тут уже настала очередь Ба Саргуна задуматься. Но свои соображения он удержал при себе.

В следующем месяце Ба Саргун окончательно простился с заветной мечтой когда-либо жениться на Фоске Муи. Или на ее сестре. Или на ком-либо еще, за кого пришлось бы платить.

Он долго смотрел на столбики монет на столике у очага. Шесть по пять и еще двенадцать. Шесть по пять — на мечту, двенадцать — на дом и быт. Саргун упрямо сжал челюсти, прикусив губу, постарался остановить сам себя, но…

«Прощай, Фоска, — грустно осознал Саргун, сжав монеты в кулак и бережно опуская их в кошелек, — вы все того не стоите». Решительно облачившись в кожаную перевязь и парадные штаны, нанеся зеленую краску особо тщательно и сердито растрепав волосы, он отправился на базар.

К несчастью, торговец его узнал.

— Господин, — учтиво поклонился он, и буквально расстелился по прилавку, — как Ваше здоровье? Как успехи в науках у достойных наследников? Не сомневаюсь, вы оценили по достоинству качество предлагаемого мной эксклюзивного товара — и я счастлив лицезреть вас вновь.

Он принялся перечислять новинки, привезенные в Тарпу, но Ба Саргун его не слушал, изредка откликаясь на упоминание цен.

Сжав кулаки, он пристально всматривался в обложки книг, с удивлением обнаруживая, что может прочитать некоторые названия!

Пораженный, афс застыл на месте. До сих пор ему казалось, что вся его учеба была сплошным миражом — черчением бестолковых символов на песке и притворством, но сейчас он вдруг смотрел на знаки на книгах, и узнавал их, словно перед ним были старые знакомые.

На-у-ка ал-хи-ми-и, прочел, волнуясь Саргун, ощущая в коленях нечто, недостойное настоящего воина. Он поднял взор на угодливого торговца, который токовал сам с собой, перечисляя все новые и новые достоинства своего товара.

— Я хочу купить книгу историй, — услышал свой голос Саргун и насупился, желая придать тем самым больше твердости своему намерению, — мне нужны истории. Из тех, что на самом деле.

И вновь торговец не удивился запросу покупателя.

— Вы желаете истории забавные? Волнующие? О подвигах? О сражениях? Быть может, истории о подвигах не столь ратных, сколь сердечных? Истории поучительные или развлекательные? Истории те, что можно прочесть даме сердца и разжечь в ней желание? Разнообразные истории в сборнике?

— Да! — краснея от умственного перенапряжения, рявкнул Саргун, надеясь, что торговец умолкнет наконец.

Торговец умолк, глядя на афса как-то подозрительно доброжелательно.

— Только без картинок, — поспешно добавил Ба Саргун, памятуя о том, что книги с картинками — дороже; об этом неоднократно упоминала Э-Ви. Торговец прищурился…

С базара Ба Саргун уходил, ставший беднее на двадцать пять монет — духи зла ополчились на него в тот день! — но богаче на целую толстую книгу. Настоящую. Живую.

========== Отступление ==========

Слова. Книги. Живые и манящие.

Даже добыча охотника, даже черепа врагов так не завораживали прежде Саргуна. Ему казалось, кто-то снял веревку с его шеи и отпустил на волю после многолетнего плена.

В том, что книга жива, Ба Саргун не сомневался с того дня, как взял в руки первую. Она не только пахла совершенно по-особенному, она еще и менялась — от страницы к странице, то веселая, то грустная, то — заставляющая учащенно дышать или даже расстраиваться едва ли не до плача.