— Приехал большой караван, — сказал Саргун, — издалека. Из-за большой реки и черной земли. Привез много всего.

Эвента встрепенулась.

— Можно мне пойти с тобой? — спросила она у хозяина. Он оглядел ее, словно впервые увидел, подумав, милостиво кивнул, хотя бабуля Гун поджала неодобрительно губы.

.это был лучший для Э-Ви день в Тарпе. Она видела своих. И дело было не в одеждах и даже не языке. На красивых скатертях лежали товары, так трогательно знакомые ей: книги, гадательные руны, трубки для табака — предмет пока небывалый для Афсар, ножи, ножны, кожаная высокая обувь и целый ворох одежды, среди которой попадались как везде носимые рубашки из грубого полотна, так и настоящие сульские вуали из жатого шелка.

Она не смотрела на цены, не искала покупки. Все, что нужно было ей, лежало здесь — зримое вещественное воспоминание о мире, который был в сто тысяч раз больше, чем тупичок Ба, его колодец, козы и соседские сплетни.

Ба Саргун, переговорив с несколькими продавцами, внимательно наблюдал за ней, но Эвента его не видела. Руки ее перебегали с одного предмета на другой, ласково прикасались к символам жизни, недоступной, но по-прежнему манящей. Она не успевала расстроиться — знала, на это будет еще время. Потом, долгими дождливыми ночами.

Наконец, Саргун не выдержал собственного правила о молчании.

— Это что? — ткнул он пальцами в переплет книги, — письмо?

— Книга, — поправила Эвента и повторила для верности, потом попыталась отыскать аналог в речи афсов, — большое письмо.

Он ткнул пальцем в следующий фолиант.

— А это?

— Другое большое письмо.

— Одного мало?

Каждый раз, отвечая на его вопросы, она с одной стороны радовалась тому, что больше всегда молчать не нужно, с другой стороны — огорчалась его дремучему невежеству, и, конечно, бывало, едва сдерживалась от хохота. Но терпеливость — достоинство учителя, как говорили на западе, и Э-Ви старалась стать хорошим учителем.

— Книг много, — пояснила она, — в них память о том, что было и рассказы о том… Как все делать правильно. Ты можешь что-то забыть, но в книге написано, и ты всегда можешь открыть ее снова и прочитать. Так мы ничего не забываем.

Оценив это, Ба Саргун задумался, оглядывая прилавок. Затем, не поворачивая головы, метнул на рабыню косой взгляд.

— Теперь иди домой. Вот, возьми — и купи сладостей и чего захочешь.

И сунул ей в руки две медные ногаты, после чего повернулся спиной, давая понять, что разговор окончен.

…

Два с лишним часа Ба Саргун провел у прилавка торговца книгами, амулетами, благовониями и принадлежностями для черной магии. Для Афсар все эти предметы были атрибутами некоего колдовства — но теперь Саргун понимал, в чем особая ценность больших писем, над которыми так тряслись остроухие и которые так дорого стоили перевозчикам караванов.

Знания! Бесценные знания, дороже оловянных безделушек и оливкового масла! Приходящие из-за черной земли, в виде больших писем, каждый раз разных — Саргун специально проверил это, даже обнюхал их под равнодушным взглядом торговца.

После хорошего заработка оставались еще деньги. Хозяйство впервые за годы не находилось на грани полного упадка. Он собирался купить подарок бабушке. И рабыне. Бабушке — отрез ткани, который она спрячет в сундук, Э-Ви — какую-нибудь безделушку или сандалии, может быть. Но теперь его манили большие письма, на которые так жадно смотрела девушка.

Он пожалел, что отослал Э-Ви домой. Гордость гордостью, но она могла бы подсказать, что именно следует искать на прилавке.

Заметив его изменившийся взгляд, торговец поспешил к потенциальному покупателю.

— Господин желает причаститься глубин науки? — затараторил он с веселыми интонациями зазубренные фразы, — господин желает проникнуть в тайны мироздания? Быть может, господин желает найти отдохновение души в веселых историях из жизни прошлых веков? Здесь товар на любой вкус! И на любой кошелек, — добавил он тише, чтя негласный запрет на произнесение слова «дешевый» в момент рекламы.

Саргун хмыкнул, не желая показывать заинтересованность, но это был опытный торговец.

— Вот здесь, изволите видеть, — вел сул рукой над прилавком, — бесценные рукописные вариации книг пророчеств и толкований Писания; само Писание, конечно, вы найдете в храме или у проповедника абсолютно бесплатно, — он нажал голосом на этих словах, — а за скромную цену вы можете постичь больше из науки богословия.

Видя равнодушие молчаливого афса к теме бессмертия души, торговец приободрился еще больше.

— Здесь, во втором ряду, книги наук, которые нам, грешным, не во зло было бы изучать больше, отвлекаясь от мирской суеты и добывания пропитания. Вот изволите видеть комментарий о движении небесных тел, это новая книга, всего лет восемь как изданная под редакцией университета Таила…

Незнакомые слова надоели Саргуну, но он все еще надеялся разобраться в товаре сам.

— Это, как видите, книги историй и сказаний — упоительные вечера обеспечены вам, супругам, гостям! — тон пройдохи-купца потерял всякий намек на нудную почтительность к наукам, — история о том, как вор проник в сокровищницу Гавани — и нашел там разъяренного дракона; вот сказки женской половины Золотого Дворца на Лукавых Землях. А здесь трактат о любви известного ценителя наслаждений и удовольствий Мастера Лувиэля! И, разумеется, сказание о доблестном рыцаре по имени Волчок-хвоста-Клочок, перевод с сурта, в семи томах, с иллюстрациями!

— Ты умеешь читать? — спросил Саргун, прерывая поток речи. Торговец угодливо улыбнулся, — какая книга была та, что ты читал первой?

Торговец снова улыбнулся во все зубы, демонстрируя непонимание вопроса. Ба Саргун отчаянно надеялся как-то скрыть тот факт, что желает учиться читать — он и от себя пытался это скрыть.

— Дети, — вдруг пришло ему в голову, — моя жена хочет учить детей читать. Какая книга нужна для этого?

Торговец понимающе закивал. Ловкие пальцы его извлекли совсем тонкую книжицу из стопки точно таких же, аккуратно лежащих в углу.

— Это простейшее алфавитное чтение, — скороговоркой заговорил он, — на сурте и хине. Какой язык будут учить дети господина?

«Духи, помогите мне», взмолился про себя Ба Саргун. Наугад ткнуть он опасался.

— Язык запада, — пробурчал он едва различимо. Торговец взял платочек из тонкого хлопка и распахнул перед носом Афса первую из книг.

— Изволите видеть, книга красочная и оформлена доступно. Любой желающий овладеет навыками письма и чтения на хине в кратчайшие сроки…

Восемь монет! Ба Саргун возвращался домой, и голова его гудела. Даже самые простейшие знания стоили дорого, хотя до сказок и фривольных иллюстрированных трактатов о любви им было далеко.

«Трактат, богословие, университет… — повторял новые слова Ба Саргун, досадуя на весь белый свет и себя самого, — знать бы еще, что это. Наверное, я все понял не так. Э-Ви рабыня и дикарка — я-то помню, как она не умела мыть руки! — но… она знает эти слова, а я не знаю».

Холодок недоверия прокрался в его душу. Ведь могло быть так, что за внешней покорностью рабыни скрывалось лютое презрение и злоба на неграмотного хозяина. Возможно, это важно для остроухих жителей западных земель. Все может быть.

Дома он застал бабулю Гун, разбиравшую принесенные домой продукты и расписные глиняные тарелки, но Э-Ви нигде не видел.