- Нет, значит, - ответил сам себе иерарх, помолчав немного в раздумьях, не обращая внимания на пышущую злобой Милицу, - а чьих будешь?

Впервые кто-то обратился к Ангелине лично. Да еще и этим простым, деревенским говором. И она поспешно опустилась на колено и поцеловала руку Богуслава, не размышляя, не думая, не планируя. «Пусть потом до смерти забьют, - с ожесточением к себе же пронеслось в мыслях, - за это не жалко».

И тогда его рука – серая и морщинистая, пахнущая крапивой и тленом, высохшая и еще не ожившая до конца – вздрогнула.

…Ангелина вздрогнула также, возвращаясь в реальность. Над ней зависла фигура Зосима.

- Чистота, ты что, в спячке? Я зову тебя минуты три.

- Прости. В чем дело?

- Вертолет прибыл. Можем грузиться и лететь. Эй! Твой охотничий билет, не потеряй.

Братислава. ОО+

Единственное развлечение, которое без прикрас демонстрировало характер кровожадных тварей, к которым Ангелина вынуждена была относить и себя, называлось охотой.

На социальной лестнице ночного сообщества статус нелегко обрести количеством жертв. Никто не хвалится прожорливостью: моветон и дешевка. Качество добычи и ее чистота – вот что имеет значение. Никто не позавидует, например, бедному event-manager Би, который живет исключительно в пафосных ночных клубах, и плотно подсел на меню из обколотых, обкуренных и больных моделей, тусовщиков и обычных наркоманов золотой молодежи.

Би часто жалуется Ангелине на тяжесть бытия, ведь он, по неизвестной причине, всегда первый в списке организаторов праздников, вечеров и встреч для членов Семьи Богуслава.

- Долбанные подростки, - жалуется Би за чашкой кофе – растворенного все в той же упавшей в цене второй отрицательной, - я всегда говорил: не умеешь, не берись. Вчера притаранили пульверизатор для мыльный пузырей на танцпол.

- И?

- Нелопающиеся пузыри. С фосфатами и ионами серебра. Я думал, дело в героине, и приготовился к лечению где-нибудь в калифорнии, когда натурально выблевал сначала легкие, а потом почки.

- Уволь от подробностей, - улыбается Ангелина, и, воодушевленный, Би продолжал:

- Штрафом не отделаются, надеюсь. За такое положено вырывать клыки и яйца. По мне, надо вообще запретить посещать приличные места тем, кто хоть раз сглупил на Охоте.

И Ангелина улыбается еще ярче. Зверь внутри нее не может не улыбаться, слыша об Охоте.

Выбор жертвы мгновенен и предопределен свыше. В три часа ночи на улице может оказаться без оружия, средств связи и определенной цели лишь рисковый человек, авантюрист. Или неудачник. Или полоумный кретин. Любой из них должен быть готов к тому, что в городских джунглях водятся хищники. Банальная пищевая цепочка, никаких экономических предпосылок. Никаких тайн и загадок, лишь еще одна ступень эволюции.

Но жертвы не готовятся к охоте, а хищники – тем более, такие как вампиры – обязаны готовиться. Хотя бы разузнать основы. Особых ритуалов не требуется, но ведь добычу надо уметь загнать, забить, разделить, быстро и чисто съесть.

Не отравившись, не переев, не привлекая внимания, не оставив следов и улик. Упс! – и крошка Мэри не вернулась с дискотеки домой.

Пожалуй, единственное, что склоняет чашу весов внутри Ангелины в сторону вампиризма – это прагматичная охота ночного племени.

Охота же жертв на хищников, возглавляемая Милицей, выглядела иначе. Она неизменно была полна излишней и бессмысленной жестокостью. Такой, что непонятно становилось, чего же люди хотят? Отбиться или…? И где принцип, по которому выбирают цели?

- У меня невроз, - жалится Би, манерно извиваясь на высоком стуле, - Анжи, красота ночи, мне жизненно необходимо поохотиться. Составишь компанию?

- С почтением к твоим нервам, Би.

- Чуешь, вон там, - театрально прошептал Би.

Два юнца, отягощенные алкогольными парами и сумками с покупками. Дорогие мобильники, обувь из натуральной кожи, наручные часы Патек Филипп.

- Пижоны, - оскалилась Ангелина, - гнилые насквозь.

- А вон. Блондинка в синем. Какие ляжки! Хоть сейчас под болоньез!

- Да ты гурман. Я и не знала, что силикон съедобен.

- Тебе не угодишь, - поджал губы Би, - а парень с плеером?

- Би. Он под кайфом.

- Не смотри так на меня, у меня был тяжелый день, я хочу расслабиться.

Перебранка завершилась, когда они нашли свою идеальную добычу. Женщина сорока с небольшим лет, моложавой внешности и доброго здоровья, звонившая домой. По ее сутулости, по грустному лицу и погасшим добрым глазам можно было безошибочно определить виктимность. Не сегодня, так завтра она обещала стать жертвой двуногого хищника.

- Мы давно не санитары общества, - философствовал Би, не теряя из виду добычу, что брела вдоль витрин – донорские станции сократили потери на восемьдесят процентов.

- Печалишься по этому поводу?

- Напротив. Больше волнуюсь, что будет, когда вас, полукровок, станет слишком много.

Би был один из немногих вампиров, которые не стеснялись слова «полукровка», и за это Ангелина и уважала его.

- В третьем поколении кровь уже не нужна.

- Но ты-то первое, - справедливо заметил он, - кстати, сколько длилась твоя трансформация?

- Официально завершилась месяц назад.

- А на самом деле? – не сдавался приятель.

Анжи поморщилась. После укуса прошло семь с лишним лет, но она до сих пор переживала последствия – стандартный список включал тридцать симптомов. Ангелина в самом деле была первым поколением, да и укус иерарха взрастил ее жажду до уровня обычной охотницы. А значит, и потомки Ангелины унаследовали бы потребность в крови. Если бы, конечно, они были.

- Если бы не мы, люди так и мёрли бы от каждого чиха, не доживая до тридцати, - преисполнился Би кровавого патриотизма, - их прививки не продлевают век. А вот Луи, гад, что продал им технологию пастеризации… славы захотелось!

- И тебе не кажется, что это каннибализм – есть тех, кто может быть твоим же родственником? – лавируя между тележек с продуктами, спросила Ангелина.

- Цветок ночи, Анжи! Третье поколение – моя грань. А с голодухи и мать родную покусаешь за милую душу, тут уж природа такая.

У назначенной ими жертвы явно не водилось предков из ночного племени. Она шла, уныло глядя себе под ноги, и за собой несла серый шлейф вечной скорби. Ангелину захлестнула знакомая волна сладкой жалости и даже ужаса, с которыми она раз за разом находила добычу.

Отдавай дань своей человеческой половине, Ангелина всегда – на каждой охоте – поворачивалась к главному действу спиной. Инстинкты вяло сопротивлялись. В этот раз в какой-то мерзкой подворотне за спиной что-то булькало. Из разорванной трахеи со свистом выходил воздух. Ангелина не сдержала усмешки: какой непрофессионализм со стороны напарника – перегрызть воздуховод.

Наконец, звуки и возня прекратились, и раздался сочный чавкающий всхлип – это из захрустевшей грудной клетки было вырвано сердце. Би слегка хрюкнул, и Ангелина повернулась, улыбаясь.

- Угощайся, - протянул он к ней руки в приглашающем жесте, - чашка есть?

- Стаканчик пластиковый. Благодарю.

Она подставила стаканчик, залпом опрокинула его, когда он наполнился до половины. Конечно. Гарантированный трофей. Первая положительная.

Внутренности приятно обожгло. Живая кровь! Это все-таки даже не донорская; это кровь, равная по цене жизни. И Анжи впилась губами, набравшими алый цвет, в ободок стаканчика. Ее слегка шатнуло.

Пять минут положенной эйфории, сравнимой по наполненности с годом иного бытия, – какому наркотику дано столь много? Анжи вытянулась в струну и застонала, гортанно призывая… просто призывая. Она знала, зачем, но не знала, кого именно зовет; все ее тело жаждало этого сейчас. Каждая вырвавшаяся из узды контроля клетка. Она была насыщена; жива, как никогда прежде – ее жажда меняла направление.