«А что сделал бы Че, если бы не чувства Валенсио ко мне?».

«Какая разница? Надо что-то делать. Надо бежать!».

«Куда? Топиться? Убивать напарника?».

«Беги».

Ночная половина требовала движения. Ангелина с трудом сосредоточилась на размышлениях. Мысль путались, и инстинкты грозили овладеть сознанием полностью. Она прищурилась, распахивая шторы. За окном цвел сияющий день. Голуби стайкой шумно вспорхнули с черепичной крыши. Кто-то весело кричал через улицу:

- Еще раз, еще раз! Ты проиграл! – речь, видно, шла о картах или домино, или о каком-то споре.

«А ведь сейчас только полдень, – осенило вдруг девушку, - и в следующие три часа солнце не скроется из вида точно, ни единой тучи на небе. Это ли не шанс?».

Она огляделась, но постаралась сохранить в памяти то, что движения ее фиксируются камерами. Мозг лихорадочно работал. Она продолжала, напряженная, как струна, стоять у окна. Она пыталась вникнуть в логику Ночи, не в первый и не в последний раз, растормошить Анжи – чтобы та спасла Ангелину, спасла их обеих.

«Они все сейчас спят. Абсолютно все. Им в голову не пришло блокировать панели и балконные двери в моей комнате. Потому что ни один вампир не вылезет на самый солнцепёк в такое время суток. Два или три сонных кровососа следят за мной через камеры, потягивая томатный сок со второй отрицательной пополам. Дремлют, параллельно одним ухом слушая телевикторину. С их точки зрения я сейчас… должна так же хотеть спать».

Она театрально зевнула, потянулась, пошаталась немного без дела, задернула шторы – суетливо и быстро, затем двинулась к кровати, скидывая одежду. Особого плана не было, Анжи вела лишь прирожденная хитрость охотницы.

«До ближайшей тени метров сто. Конечно, жарковато. Но не смертельно. Нет, лучше двести пятьдесят метров. Тогда они точно меня не увидят. Куда потом? Где мы вообще?».

Она вползла под одеяло – ничего удивительного для такой жары, в конце концов, ее тело остывает – и несколько раз высунув руку из-под него, якобы чтобы отправить трусики и лифчик на пол, шумно щелкнула пультом световых панелей.

«Привычный жест, привычный звук». С легким шелестом панели стали опускаться на окна и балконные двери.

Вампир бы еще заблокировал их изнутри. И ни одному из них в голову не придет так подставиться вероятному противнику, чтобы оставить открытым тыл. А значит, никому и в голову не придет…

«Теперь ждать».

Выждав полчаса, Ангелина стала задыхаться под тяжелым одеялом. Собравшись в клубок, она принялась осторожно перетаскивать подушки с левой половины кровати под одеяло – словно «ворочаясь», постепенно придала им силуэт спящего беспробудно пленника, и с другой стороны просочилась под кровать.

«Благослови Бог того, кто придумал балдахины и высокие кровати».

Что теперь? Она оценила расстояние до ближайшей балконной двери. Только бы проскользнуть за штору – а дальше уже проще; двери не заперты, панели легко приподнять снизу… стоп. А как преодолеть расстояние до двери?

«Прокляни Бог изобретателя минимализма».

Несколько раз оглядев комнату, Ангелина чертыхнулась, и полезла обратно в кровать. Следующий эпизод театральной постановки включал «просыпание» от духоты, и включение кондиционера на полную мощность – этого едва оказалось достаточным, чтобы шторы начали здорово колыхаться, как и балдахин.

Повторив манипуляции с подушками и уползая под кровать, Ангелина прикинула, сколько времени у нее еще есть. Никак не больше двух часов более-менее безопасного передвижения по улицам.

Дождавшись очередного движения тяжелых занавесей, она метнулась за одну из них. Дрожа от холода, Ангелина, тем не менее, старалась дышать как можно реже. Не хватало только привлечь инфракрасные системы излишним теплом тела.

Едва протиснувшись в щель балконной двери, она снова дожидалась колыхания штор – чтобы слегка приподнять гибкую светоотражающую панель – вспомнилась реклама – и проползти под ней наружу…

Солнечный свет ударил ее, и Анжи прикрыла лицо руками, прижавшись к каменной стене, едва не потеряв равновесие. День навалился со всей беспощадностью шума, гвалта, пыли и детских голосов. Ангелина, едва открыв слезящиеся глаза, обнаружила себя стоящей на крохотном балкончике третьего этажа палаццо на одной из улиц Римини.

«Уже хорошо, что я тут когда-то была, и могу представить, где нахожусь».

Однако это же и пугало. Ангелина не только не представляла, что будет делать после того, как выберется на свет, она еще и была одета лишь в более чем откровенную шелковую ночнушку, и на ногах не имела даже туфель. Вдобавок, она не умела пользоваться телепатическими инструментами ночного племени – вроде зова на дальних расстояниях.

«Ситуация. Впрочем, сначала придется слезть отсюда». Оценив высоту балкона, Ангелина вздохнула, и сглотнула, ступая ногой на первую выпуклость декоративной лепнины на фасаде здания.

Это оказалось не так-то просто. В большей степени из-за палящего солнца, на котором трудно было даже дышать, не говоря о том, чтобы цепляться когтями за едва заметные выступы. Посылая проклятия изобретательству архитекторов, разместивших балкончики в шахматном порядке, Ангелина добралась до высокой лепнины, украшающей арки первого этажа – где, обвив ногами дорожный знак, запрещающий парковку, как стриптизерша, съехала на раскаленную мостовую.

- Пресвятая Дева! – охнул кто-то за спиной, но это уже было неважно – Анжи побежала.

«Двести пятьдесят метров? Наивная. Пятьдесят метров – и ты в обмороке медленно плавишься…».

Все же ей удалось преодолеть залитую солнцем улицу, и скрыться под навесом небольшой обувной мастерской. Она мельком окинула витрину, отметила взглядом ассортимент, явно не меняющийся со времен фашизма, и припустила дальше.

К следующей остановке в груди уже нехорошо что-то клокотало и булькало, и кажется, Анжи знала, что это.

«Куда я, собственно, бегу?».

«Вспоминай! В каждом городе, где есть хоть одно Гнездо, должно быть нейтральное хранилище!».

«Нейтральность в мире ночи? Ха. Ха. Ха».

И все же она, собрав остатки сил, поволокла ноги дальше, уже задыхаясь.

- Сеньорита, вам помочь?

Опустив глаза, Анжи увидела через опущенное ветровое стекло лицо удивленного итальянца – красивого, молодого, слегка позабавленного ситуацией, и явно горящего желанием принять участие в ее судьбе.

- Да, - хрипло выдавила она, - могу я сделать несколько звонков с вашего телефона?

- Конечно, - и она поспешно оббежала его машину и уселась слева от него.

Ей даже показалось, кожа недобро зашипела, оказавшись в тени.

- Куда вам? – доброжелательно спросил итальянец, не сводя глаз с полуобнаженной девушки – особенно с ее босых ног. Ангелина непослушными пальцами набирала номер Валенсио.

- Подальше отсюда.

«Обычно в таком виде от обманутых мужей-рогоносцев убегают любовники». Валенсио не отвечал. Чертовщина! Ангелина пыталась вспомнить – и не могла – номер приёмной Богуслава. А ведь столько раз она диктовала его в конце каждого сообщения! Проклятое солнце…

- Фортуна! – разливался тем временем итальянец в потоке комплиментов, - фортуна гранда, такого со мной никогда не бывало!

«А моя ситуация, пожалуй, похожа на критическую. Это вроде бы…».

«Даже не вздумай. Он ведет машину, если укусишь – разобьетесь».

С третьей попытки Ангелине удалось дозвониться до Сары. Выслушав с каменным спокойствием сбивчивые объяснения Анжи на гемма-лингве, Сара коротко ответила: «Жди там, где находишься», и дала отбой.

Ангелина вновь покосилась на восторженного спасителя. Ждать? Рядом с ним, таким лакомым, таким упоительно горячим? Когда ей так надо. Когда ей просто очень надо живой крови. Или ждать снаружи – там, где чертово солнце разнесет ее прахом, может, минут через тридцать? Чудовище жаждало крови, и очень хотело выжить.