Единственное, что не всегда могли вампиры себе позволить, так это шикарные вывески и общедоступную рекламу. Но на то и существовал этот параллельный мир, чтобы скрывать в себе слишком уж неожиданные для людей стороны.

Службы знакомств с донорами. Системы автоматического определения рассвета и заката в любой точке планеты. Оперативное сопровождение до Хранилища. Спячка – вход и выход со скидкой. Квартиры с абсолютной звукоизоляцией и впитывающими полами. Салоны красоты и стоматологии. Фантазия границ не имела.

И все же мира пересекались. Например, Дом Скуратовых сделал состояние на торговле вполне человеческим оружием. Разве что представлял своим возможность изготовления на заказ. Лицензии требовались и здесь, точно так же как особый охотничий билет и справка от психиатра.

«Вы получаете билет с правом коллективной охоты на человеческих самцов не моложе тридцати пяти лет, кроме редких и исчезающих народностей – список прилагаем – с группами крови кроме…».

Скуратовы обладали отменным вкусом, и их элитные шоу-румы притягивали посетителей со всего света. Прежде всего, необыкновенным дизайном. Оформленные под катакомбы с якобы остатками фресок, мрачноватые залы были излюбленным местом фотосессий, и регулярно фигурировали на первых полосах газет и глянца.

Подсветка выгодно демонстрировала макияж консультирующих красавиц, одинаково безупречных и разнообразно красивых, и одинаково опасных. Сюда не допускались даже в качестве посетителей недавно обращенные и оттого вечно малоадекватные бродяги, безденежные подростки и кровопьющие феи, изыскивающие способ познакомиться с очередным спонсором.

Главным же богатством подземелий Дома было оружие. Цены кусались не хуже мастеров-оружейников. Тут было все, что можно только представить – в доступных для всех залах: кортики, пистолеты, кинжалы, револьверы, безотказно работающие, изготовленные под личным контролем кого-то из Семьи. В закрытых от любопытных людских глаза залах разнообразие было и вовсе бесконечным: автоматы, ружья, мечи – блестящие и матовые, сверкающие и абсолютно незаметные, богато украшенные и аскетично простые.

Да, Скуратовы знали толк в своем деле. Поговаривали, они же поставляют оружие Инквизиции и Церквям, но говорить об этом старались шепотом: мало ли.

Ангелина выслушала экскурс от Чезаре, и, пискнув в рамке детектора и кивнув камерам под потолком, вошла в сумрачный прохладный зал. Ангелина, как ни пытается оставаться если не человеком, то хоть полукровкой, черный жемчуг любит по-вампирски. А его здесь много. Его много в инкрустациях, так же, как гематита, яшмы и малахита. Ювелирный дом Скуратовых давно уже не работает на прежних мощностях, но изделия талантливых мастеров встречались теперь среди оружия.

- Анхелика, взгляните на этот шедевр, - томно протянул Чезаре, вглядываясь в витрину.

Мерцающий, словно в воздухе зависший, меч. Поддерживала его будто бы только тьма. На рукояти горели кроваво-красные огоньки практически необработанных рубинов, но футуристический дизайн и узкая ковка говорили, что ему не более двух-трех лет.

При желании придирчивые покупатели могли обнюхать товар. И от этого оружия не пахло кровью – а значит, оно в самом деле новое, новорожденное. Ведь оружие, знающее кровь, никогда уже не подделать под новое.

Ангелина заметила, как раздуваются ноздри Че, словно у рассерженного жеребца. Он был в искреннем упоении, любуясь оружием.

- Не слишком ли старомодно? – произнесла она, лишь из желания разрушить чем угодно его дьявольски сексуальный восторг. Чезаре снисходительно улыбнулся.

- Смерть и кровь в моде навсегда, пока есть Ночь. Но если вы предпочитаете пистолеты или винтовки…

- Стрельба мне всегда нравилась.

- А мишени? Пластик и дерево?

Да он смеется над ней.

- Арбалеты, - отозвалась едко Ангелина, проходя к следующему ряду, - вот моя любовь навсегда.

- Не терпится услышать историю любви.

- Не ждите, Чезаре, - Ангелина задержала руку возле таблички-локатора у одной из витрин, - тут важен не дизайн, а функциональность. Для тех, в кого стала бы стрелять я, нет никакой разницы, серебро какого типа остановит его сердце.

- Это люди?

- Первые три пункта в списке.

- Надеюсь, моего имени нет в вашем списке? – шутливо изобразил беспокойство Чезаре, - не хотелось бы услышать выстрел в спину…

- Он почти беззвучен.

Она любовно провела кончиками пальцев по стеклу.

- Болт весит сорок три грамма, и облегчен наконечник. Не всякий сплав подходит для хорошего снаряда, но этот безупречен. Пролет без искажения траектории – пятнадцать метров, но Скуратовы обещают восемнадцать. Перезарядка полуавтоматическая, что надежнее автоматики. Бесшумно, практично, безотказно. Укрепленный ворот, можно – видите – заказать подвеску для ножного и коленного натяжения. Если у стрелка вес меньше семидесяти килограммов, пригодится…

Она осеклась, уловив взгляд Чезаре. Опустила глаза.

- Каруселями здесь и не пахло. Анхелика, вы смертоносный цветок. Напоминайте почаще, я иногда забываюсь.

- Я люблю полезную красоту, только и всего, - пробормотала Ангелина, поворачивая к выходу, - да и оружие мое в подавляющем большинстве случаев – авторучка и телефон.

- И глаза, Анхелика. Опаснее всех сокровищ Скуратовых.

…

Керала. Лондон. АА+

«Я беспокоюсь за Богуслава».

«За Повелителя?».

«За Богуслава. Да, у него есть интуиция, и он кожей чувствует опасность, но искать врагов здесь – перебор. Что дальше будет?».

Ангелине хотелось узнать: как перемещались пятьсот лет назад на такие расстояния – не в каретах же? – и почему Богуслав в принципе счел возможным искать врага здесь, в Азии. Сидел бы в своих Горганах, и не высовывался. Разве не логично? – но человеческая, дневная логика не в состоянии объяснить всех порывов существа, которое от скуки готово затеять мировую или локальную войну, крестовый поход или охоту на ведьм. Просто, динамически, не воспринимая, как нечто важное.

Возможно, в Индию Богуслава Бескидского занесло таким же образом. А может, это не его, а Раавана Ракшаса Младшего занесло в Европу.

Правда, сейчас на Рааване – только набедренная повязка, космы его длинных, нечесаных столетия, седых волос заплетены в дреды и косички, а на лбу – синдур и куркума. И в таком виде он похож на спятившего гуру. Он настолько худ, что неясно, как жизнь еще держится в этом истощенном, обтянутом коричневой морщинистой кожей, теле. Глаза его сплошь красны и немного косят в разные стороны: садху близок к слепоте.

Возможно, в прошлом, когда он и Богуслав повздорили, расклад сил был несколько иным.

- Это было упоительное время, - делился старый-престарый вампир-садху с Ангелиной, демонстрируя отсутствие половины зубов, и обволакивая девушку зловонием своей восьмисотлетней пасти, - падение династии Бабура, принц Селим, увлеченный танцовщицами, и я – молодой и красивый.

Зосим, присутствовавший при разговоре, покосился на чашу с дымящимся гашишем.

- Да-да, это было чудное время. Я тогда еще нарушал дхарму – ел мясо.

- И давно вы… вегетарианец? – Зосиму трудно дается это слово, он содрогается: его титул – «Вкус Его Могущества», его обязанность – дегустация.

Выясняется – четыреста лет.

- Но я пью молоко! – делится садху, блаженно жмурясь и вытягивая пыльные ноги на мостовую, - и медитирую.

- Надо предложить Саре перейти на этот режим питания, - ворчит Зосим, - никогда не мог понять, как в такое маленькое создание влезает три литра крови за один присест.

Мимо, звеня бубенцами на шее, проходит корова. Равнодушная, миролюбиво настроенная, необычно упитанная для Индии. Ангелина, закрыв лицо руками, пытается не дышать: ароматы специй, гашиша и коровьего навоза на сорокапятиградусной жаре становятся невыносимы.