— Конечно, управимся! Орков все больше, они все ближе. А еще какая случится напасть?
— Почтенная Фимбретиль, от напасти вас берегут наши воины, среди них твои сыновья, — мягко сказал Арагорн. — Ты усомнилась в их доблести и умениях? Я — нет. Я обязательно встречусь с ними, чтобы поблагодарить за ратный труд. Мой же поход необходим, чтобы отвести напасть не только от Ривенделла, но и от всего Севера… и от всего Средиземья.
«Если получится», — подумал он и закончил:
— Испокон веков долг государей нашего народа — бороться с Врагом, на своей земле и там, куда призывает необходимость. Я исполню свой долг, как исполнили его все мои предки.
От детского стола вдруг раздался звонкий голос Малласа:
— А ты еще с нами рыбу ловить будешь?
На него возмущенно зашикали старшие девчонки, и сидевшая рядом, такая же рыжая — наверное, сестра, — отвесила ему подзатыльник.
— Конечно, — подтвердил Арагорн. — Когда из похода вернусь.
— А меня? Меня возьмешь, государь? — загалдели мальчишки наперебой.
Даммар рядом с Арагорном внушительно рявкнул:
— Ну-ка тихо! Что за гвалт! Чей голос услышу, того государь не возьмет.
Мальчишки замолкли разом. Смолкли и взрослые. В наступившей тишине Арагорн произнес:
— Друзья мои, час расставания еще не настал. Давайте не будем печалиться о нем, а порадуемся встрече!
Он снова поднял свой кубок, приветствуя собравшихся, отпил из него и уселся.
— Теперь понятно, почему тебе не предлагают трон в Гондоре, — снова пробурчал Даммар. — Ты просто не усидишь на нем. Как был непоседой, так и остался. А пора бы тебе остепениться, государь.
— Пора, — Арагорн не хотел препирательств. — Но никак не получается, достопочтенный Даммар. Вот победим врагов, тогда и остепенюсь.
Он посмотрел на матушку, надеясь найти поддержку. Но она сидела выпрямившись, сжав губы, и упорно смотрела в стол. А когда все же подняла глаза, во взгляде ее читался лишь упрек.
Застолье шло своим чередом. Поворчав, люди успокоились. В конце концов, они больше времени жили сами по себе, чем при государе, и привыкли управляться с повседневными делами. А раз так, то государю не зазорно снова отправиться по своим делам — тем паче если эти дела помогут укротить Врага и вернуть домой отцов, мужей, сыновей и братьев!
Вскоре затишье сменилось новыми здравицами и пожеланиями удачи. Потом — песнями хором. Потом зардевшаяся юница с поклоном вручила Арагорну лютню и попросила государя спеть что-нибудь из песен южных земель.
Арагорн спел для разминки пару простеньких, но мелодичных веселых песенок, под которые молодежь пустилась в пляс. Потом затянул длинную героическую балладу о войне в Итилиэне, и с третьего куплета женские голоса подхватывали печальный припев. Следующей была песня из Рохана, живая, со сложным ритмом, который Арагорн выстукивал по деке. А после он встал, с поклоном передал лютню юнице и вновь поднял кубок, чествуя собравшихся.
Солнце уже давно закатилось за горы. Долину затопила прохлада, на темнеющем небе одна за другой зажигались звезды. Яства были съедены, вино выпито. Уцелели только сладкие пироги — все наелись раньше, чем до них дошло дело. Малыши дремали на руках у матерей, да и кое-кто из детишек постарше клевал носом.
— Хорошенького понемножку, — пригубив вино, пробормотал Нарфирин и, поднявшись с лавки, звучным, не стариковским голосом произнес: — Государь Арагорн и ты, матушка Гильраэн! Добрый был пир, душевное веселье. Однако пора и честь знать. Благодарим вас за хлеб-соль и доброе слово. Пусть ночь нынче будет столь же теплой и отрадной, как день, а день завтрашний принесет вам новую радость!
— Благодарю тебя, достопочтенный Нарфирин, и всех гостей за то, что разделили радость со мною, — поклонилась в ответ Гильраэн.
В голосе ее Арагорн слышал печаль.
Собравшиеся еще раз подняли кубки за процветание Ривенделла и Владыку Элронда и стали расходиться, с поклоном прощаясь с хозяевами. Вскоре на поляне осталась только Даэрвен, ее дочь и две молоденькие девицы. Женщины принялись убирать со столов; Арагорн хотел поучаствовать, но Даэрвен беспрекословно запретила: «Не государево это дело, с грязной посудой ковыряться!»
И следопыт ушел к реке. Он долго сидел в темноте на берегу, мечтая под лепет и журчание воды. О, если бы Арвен была рядом!..
Когда он вернулся домой, матушка еще не легла — ждала его, сидя при свече с шитьем. Заслышав его шаги, она подняла голову и, глядя прямо в глаза, сказала:
— Если бы Арвен была здесь, ты не ушел бы так скоро.
Арагорн молчал. Он и сам не знал, как поступил бы, будь Арвен сейчас рядом с ним, в Ривенделле.
— Или ты вконец рассорился с Владыкой?
— Нет, напротив.
— Так зачем же ты уходишь?
— Я же сказал, Гэндальф обнаружил, что…
Гильраэн разрыдалась, уронив голову на руки.
— Ну что ты, матушка!
Арагорн подвинул табурет, сел рядом, осторожно обнял ее. Попытался заглянуть в лицо — матушка отворачивалась.
— Не плачь, пожалуйста! Все будет хорошо. Я уйду и потом вернусь. Я же всегда возвращаюсь!
— Твой отец… говорил так же… Вы все говорите так, пока однажды… Я так ждала тебя, а ты… не нашел и нескольких дней…
— Прости, матушка. Чем скорее я уйду, тем быстрее вернусь… быть может, насовсем!
Гильраэн, всхлипывая, помотала головой:
— Вы все говорите так… Бедная Арвен!
Что тут скажешь?
Арагорн посидел молча, гладя матушку по волосам, а потом завел рассказ о Лориэне — о его огромных мэллорнах, каждый из которых служит домом многим эльфам; о висячих дворцах и веселых праздниках; о чудесной долине сребролистника, врачующего и телесную, и душевную боль; о полных счастья часах, проведенных с Арвен… Матушка притихла, потом перестала всхлипывать, дыхание ее выровнялось. Арагорн, увлеченный ожившими воспоминаниями, острыми и пронзительными, отдававшими сладкой болью, говорил и говорил… А когда принялся рассказывать о Холме Амрота, обнаружил, что матушка уснула.
Что ж, сон лучше слез, хоть она не дослушала его рассказ.
Он осторожно перенес матушку в ее горницу, уложил на узкую кровать и укрыл искусно составленным из ярких лоскутов узорчатым одеялом.
========== 7. Дела короля ==========
В ночной тишине и безделье навалились запоздалые, бесполезные угрызения совести, и Арагорн вертелся без сна.
Что ни делает дурак, все он делает не так!
Арагорн так и не нашел утешительных слов для Владыки Элронда, тот оставался расстроен и сердит. Потом поддался на хитрости Гэндальфа и ввязался в безнадежное дело. Маг-то и сам не уверен ни в домыслах своих, ни в успехе поисков этого мерзкого Голлума… А что подумают об Арагорне его гондорские товарищи? Чего доброго, решат, что он сбежал, отчаявшись бороться с мордорскими полчищами!
Ох, нет, это слишком. О Гондоре лучше не вспоминать…
Да что далеко ходить! Он и со здешними сородичами, которые почитают его как короля, обходится не лучшим образом. Явился на пару дней — и опять в бега!
А как жестоко он обидел матушку…
До чего же ему не хватает Арвен! Она бы успокоила, утешила и укрепила каждого, и прежде всех его самого.
Мысль об Арвен оказалась целительной. Арагорн вспомнил — все, что делает, он делает ради нее, ради их любви и ради победы над Врагом, которая соединит их навсегда. Победа оправдает его в глазах людей, ближних и дальних; если же победит Враг — ничье осуждение не будет иметь значения.
Свербящие сожаления оставили его. Он уснул крепким, спокойным сном — и пробудился на рассвете, бодрый и отдохнувший, будто спал сутки кряду.
Как был в исподнем, Арагорн вышел на крыльцо. Шумела река, щебетали птицы… Издали донеслись молодые голоса и смех — должно быть, это Барагил с товарищем отправились к Пригорью выполнять поручение Арагорна и торопятся наговориться в безопасности, ведь за пределами Ривенделла им будет не до болтовни.
Утренняя прохлада бодрила, подбивала на приключения.
Арагорн босиком пробежался по тропке до скалы, а там зашел в ледяную чистую воду и, с удовольствием сопротивляясь течению реки, переплыл на ту сторону, к утесу.
