Прежде, чем разбудить девочек, я привела себя в порядок и ещё несколько раз приложилась к бурбону. По телу разлилось блаженное тепло, и зрение мало-помалу стало проясняться. В конце концов стриптизёры были выставлены за дверь нашего люкса, получив соответствующую оплату своих услуг, девчонки по моему примеру привели себя в относительный порядок (хотя, с другой стороны, о каком порядке может идти речь после такой-то пьянки) и мы, попивая остатки Jim Beam, стали коллективными усилиями припоминать, чем закончилась предыдущая ночь. Несси утверждала, что я потребовала остановить лимузин у фонтана Белладжио и, плюнув на охрану, полезла в этом самом фонтане купаться. Это было весьма правдоподобно, учитывая, что жаркий пустынный климат Невады сводил меня с ума.
Словом, мы хором решили, что наш девичник удался. Единственным хреновым моментом общепризнанно был назван эпизод встречи с будущим мужем, правда, я махнула рукой и на это. Я приняла для себя решение: несмотря на то, что мне пришлось смириться с грядущей переменой фамилии и образа жизни, я сделаю всё это по своим правилам. Если Гарри так же сильно раздражён перспективой нашего совместного будущего, как и я, то всё не так уж плохо. Мы не будем лезть в жизнь друг друга, и наш брак будет только для вида. Конечно, это не самая лучшая судьба, на которую я могла рассчитывать, но, в конце концов, выбора у меня не было. Я смирилась с поражением в попытке избежать этого фарса. Но у меня ещё оставалась надежда на то, что после свадьбы мне удастся устроить свою жизнь так, как я по-настоящему хотела.
И отсутствие в перспективе бесчисленных тусовок неожиданно показалось мне лишь малой жертвой, о которой я почему-то даже перестала жалеть.
Мне кажется, именно в тот момент, приняв свою будущую судьбу как данность, я запустила колесо перемен, которые произошли со мной много позже. Ещё многое предстояло поменять в моём сознании, и ещё многое должно было произойти, чтобы родители могли быть довольными произошедшим со мной, но уже тогда я где-то очень, очень глубоко в душе начала понимать, что они были в чём-то правы. Но признать это вслух мне предстояло намного позднее.
========== Часть 5 ==========
Тринадцатое августа приходилось на субботу. Свадебная церемония была назначена на пять часов вечера – идеальное время суток для летнего бракосочетания. Выходя замуж по собственной воле, я не могла бы подобрать более подходящего момента для этого события. Но всё, конечно, было не так. Невольный характер моего брака и вызванная им депрессия, отпустившая было меня, снова навалилась на меня в свадебное утро, накрыв меланхолией, с которой у меня не было никаких сил и желания бороться.
Знаете, мне всегда казалось, что каждая девушка стремится запомнить день своего бракосочетания. Те немногие невесты, которых я видела, обычно пребывали в радостном возбуждении от предстоящих событий, но только не я. Я безучастно наблюдала в зеркале, как парикмахер колдует над моими тяжёлыми локонами, превращая их в незамысловатую, но красивую в своей простоте свадебную причёску. В итоге часть локонов оказалась приподнятой наверх, выгодно подчёркивая форму моего лица, в то время как остальные свободно струились по спине. После того, как парикмахер и визажист окончили свою работу, я впервые ощутила удовольствие от происходящего: следовало признать, что я никогда прежде не выглядела так хорошо, как в тот день.
Выбор моего подвенечного наряда тоже оказался на редкость удачным. Я мысленно вернулась в те дни, когда в компании матери, будущей свекрови и подруг выбирала фасон пошитого впоследствии на заказ платья. Ткань была не девственно-белой, но цвета шампанского; в сочетании с моей чуть загорелой под калифорнийским солнцем кожей это было очень красиво. Платье было без рукавов, лиф с довольно-таки скромным вырезом был расшит золотисто-кремовым жемчугом. Из такого же жемчуга был и заказанный для меня отцом эксклюзивный гарнитур: ожерелье с вправленными в него топазами и серьги. Юбка, в которую плавно переходил корсаж, была не слишком пышной, а небольшой шлейф не создавал преград к комфортному передвижению. Словом, я была поистине красивой невестой, нельзя было это отрицать. Правда, мне казалось, что я выглядела бы ещё прекраснее, не будь моё бракосочетание подневольным.
Но было некогда жалеть о чём-либо или предаваться грустным мыслям. Все вокруг казались такими радостными, что и я нацепила на лицо вынужденную улыбку, только чтобы не портить всю картину своим печальным личиком.
В последние десять минут своего девичества я, должно быть, представляла собой воплощение удивительной невинности. Пока отец вёл меня к алтарю, я, покорно держа его под руку, медленно шла, опустив глаза, так что длинные ресницы лежали на щеках, а моё лицо было прикрыто легчайшей фатой. Моё появление на дорожке, ведущей к алтарю, было вызвано восхищённым вздохом гостей, что, разумеется, весьма потешило моё самолюбие.
Жених не отставал от меня в привлекательности: я даже не могла себе представить, что Гарри будет так хорош в костюме. Его рубашка тоже не была белой, походя оттенком на моё платье, так что рядом мы выглядели удивительно гармонично. Правда, именно Гарри был, казалось, единственным человеком, которого не восхитил мой свадебный образ; он смотрел словно сквозь меня, а глаза казались замутнёнными, как будто мой наречённый жених хорошенько обдолбался перед бракосочетанием. Во время церемонии, которая проходила за городом на снятой по такому случаю вилле, у меня было немного времени для того, чтобы предаться грусти, пока моё лицо скрывала фата. Обидевшись на Гарри за его отсутствующий взгляд, я попыталась представить себе, на что была бы похожа свадьба, если бы между нами всё было по-другому. Странно, но у меня ничего не получилось, хотя я никогда не страдала недостатком воображения. Наверное, холодность Гарри была слишком уж очевидна, и я даже боялась, что вездесущие журналисты разгадают, в чём тут дело.
Удивительное дело, но я ужасно не хотела, чтобы информация о вынужденном характере нашего брака просочилась в прессу. Разумеется, для меня обычным делом было находиться в центре скандала, но я не желала, чтобы кто-то прознал о роли моих родителей в выборе спутника жизни для меня. Ну и ещё, конечно, я боялась потерять свою репутацию независимой девушки, которая определённо бы потерпела крах в случае одной-двух приближённых к истине статей. А долбаные папарацци буквально дежурили по периметру площадки, отведённой нам для бракосочетания. Так что приходилось из кожи вон лезть, лишь бы это фальшивое действо выглядело максимально естественным.
Когда Гарри, наконец, удостоил меня своим взглядом, мне захотелось, подобрав юбку, бежать прочь от места проведения церемонии. Было просто ужасно ощущать всю эту его неприязнь, явно сквозившую в его взоре, и я опять почувствовала себя самой несчастной на всем белом свете. Но я заставила себя прогнать жалость к своей персоне, и у меня получилось. Вместо этого я разозлилась. Спектакль под названием «Свадьба счастливой пары» был достаточно сложен, и я использовала всё своё актёрское мастерство, ведь у меня была одна из главных ролей. Так почему же Гарри не мог играть свою так же хорошо, заставляя меня отдуваться за нас обоих? Как будто это я тащила его под венец, ей-Богу.
Мы наконец обменялись брачными клятвами, и нас объявили мужем и женой. В дань традиции новоиспечённый супруг легонько коснулся моих губ своими, и меня почти ударило током. Не в прямом смысле, конечно, но одного незначительного подобия поцелуя с этим человеком хватило, чтобы меня словно пронзил заряд электричества. Я хорошо отдавала себе отчёт в том, что мой красивый муж с его сексуальным голосом вызывает у меня алогичное, почти противоестественное влечение. Противоестественное потому, что в остальном мои чувства к нему были далеки от положительных. Это противоречие выбивало меня из колеи, потому что было совершенно ненормально хотеть до дрожи в коленках кого-то, к кому испытываешь такую сильную неприязнь.
