В конце концов ключ оказался в моей руке, и, распахнув дверь - я даже подумать не могла, как часто мечтала об этом за время своего заточения! - обнаружила себя у подножия лестницы. Я всё-таки была права, местом моего заточения было подвальное помещение. Я поднялась по лестнице и огляделась. Комната, где я оказалась, была похожа на свинарник, в противовес роскоши внизу. Помещение вообще напоминало переделанный гараж с продавленным диваном, холодильником, плитой и столом. В полумраке я не сразу сориентировалась, в какой стороне находится входная дверь. В конце концов, я нашла её и впервые за долгое время ощутила запах свежего воздуха.
Сначала у меня закружилась голова. Слабый ветерок был очень тёплым, и я вдруг остро осознала, что действительно не знаю, сколько времени прошло с того момента, как я исчезла из семьи. Тогда был самый разгар зимы, а сейчас… Я растерялась. Судя по ощущениям, около середины мая - или, возможно, даже начало июня. Первым порывом было бежать до первого же указателя, чтобы понять, где я сейчас нахожусь, но тут я, опьянённая чувством свободы, всё-таки вспомнила о том, что одета лишь в коротенькие шорты и майку, которые не скрывали моих жутких синяков. Я с полминуты размышляла, что делать, пока не вспомнила о полном гардеробе внизу.
Возвращаться туда не было никакого желания, но я действительно не думала, что смогу далеко уйти в таком виде. Так что, несмотря на затопивший меня страх, я спустилась в свою теперь уже бывшую камеру. В гардеробе обнаружила длинную юбку и лёгкую, но достаточно плотную кофту, закрывающую мои истерзанные руки. Также там обнаружился длинный шарф, которым я замотала покусанную шею и прикрыла часть лица и волосы. Закутываясь в шарф, я подумала, как хорошо, что я не проявляла интереса к содержимому шкафа прежде; найдя этот кусок ткани раньше, я, чего доброго, могла бы и повеситься. Уж точку опоры я, наверное, придумала бы…
Разочарованная тем, что не нашла никакой обуви, даже самых захудалых тапочек, я всё же обнаружила уже наверху шлёпанцы Хэнка. Было ужасно неудобно, но за неимением лучшего… А ещё, судорожно шаря по вещам Хэнка, я нашла внушительную стопочку налички. Её я забрала без малейших угрызений совести: мне нужно было добираться домой, а Дуайт за всё, что он мне причинил, должен был мне куда больше денег, чем было в стопке. Словом, я вышла из дома и двинулась вниз по улице в поисках таблички с указанием названия улицы. Когда мои поиски увенчались успехом, я едва ли не расплакалась от облегчения: я всё ещё была в Сан-Франциско. Я подозревала это с самого начала, но боялась казаться себе в этом уверенной на все сто, чтобы не разочароваться. Улица, на которой я находилась, была пустынной. Во всяком случае, я не обнаружила никого, кто помог бы мне добраться домой. Я с трудом добралась до более оживлённой дороги и в конце концов оказалась в такси.
- Куда Вам, мисс? - вежливо спросил водитель, и я задумалась. Уже начинало темнеть, и я решила, что не могу ехать сразу домой. Мне было действительно страшно появиться на глаза мужа сейчас, в таком виде, в таком состоянии… Родителей, которые явно тяжело переживали мою мнимую смерть, я тоже не хотела бы пугать. Не думаю, что внезапное возвращение “блудной” дочери могло положительно сказаться на их здоровье. Когда таксист настойчиво повторил свой вопрос, я назвала адрес единственного человека, который в своё время не поверил в мою гибель - Катрионы.
Да, конечно, она, может, и верила, что я жива, но этот факт не помешал ей, раскрыв двери, громко ругнуться и хлопнуться в обморок.
*
К чести Катрионы, она пришла в себя довольно быстро. Мне повезло, что в тот час она была дома одна; наверняка ведь, будь Фред рядом, мне пришлось бы рассказывать всё им обоим. Кат быстро отправила меня в ванную и, не обращая внимания на мои протесты, помогла мне вымыться - как если бы я была маленьким ребёнком. Впрочем, её помощь действительно оказалась неоценимой, ведь едва я оказалась в тепле и безопасности её дома, как тут же почувствовала боль в каждой чёртовой мышце, словно по мне танк проехался. После банно-прачечных процедур я, облачённая в халат Катрионы, была щедро обмазана заживляющими мазями.
- Конечно, - сказала Кат, - нужно ехать в больницу. Но сначала давай-ка попробуем разобраться, где ты была всё это время.
Я кивнула, разделяя её позицию.
- А какое число сегодня? - я вспомнила, что до сих пор не поинтересовалась этим моментом.
Катриона взглянула на меня и поморщилась.
- Седьмое июня, Хейли.
У меня как будто воздух в лёгких кончился, когда я поняла, что больше четырёх месяцев находилась во власти Дуайта. К горлу подкатила тошнота. Увидев, как я побелела, Кат быстро увела меня в кухню, где поставила передо мной тарелку дымящегося супа. Я благодарно улыбнулась подруге, радуясь, что снова могу есть сама, но кусок в горло не лез. Справившись с половиной содержимого тарелки, я отодвинула её в сторону.
- Чаю? - предложила Кат, убирая посуду прочь.
- Водки, - выдохнула я, и Катриона не стала со мной спорить.
Где-то полбутылки спустя Кат расширившимися от ужаса глазами смотрела на меня, не веря в услышанное. Мы долго молчали, когда мой рассказ кончился.
- Слишком легко, - наконец, сказала Катриона, - этот ублюдок сдох. Я бы воскресила его лишь затем, чтобы убить заново. Только куда более жёстко.
Кат, наполовину шотландка, была очень темпераментной и непримиримой, и в ту минуту я возблагодарила небеса за то, что они не сделали нас врагами.
- Ладно, всё это уже неважно, - проговорила я, - ты лучше расскажи… как вы все здесь. Почему ты не поверила в мою смерть, Кат? Ведь поверили все.
- Поверил Гарри, а уж все потом поверили ему, - отмахнулась девушка, - знаешь, именно это меня и насторожило. Я слышала, как следователь говорил ему про труп девушки… Он словно убеждал Гарри в том, что это ты. Гарри долго не хотел верить, но после, как загипнотизированный, твердил всем и каждому, что ты мертва. Это было… жутко. Мне показалось это странным, и я кое-кому заплатила. Кости той бедняжки обследовали повторно, но заключение было, гхм… Давай так, я не могла бы распространяться на тему того, кто и как мне его выдал. Суть в том, что та девица была нерожавшей - они выяснили это то ли по строению тазовой кости, то ли по чему-то там ещё. Но тот следователь и слушать ничего не хотел! Я поняла, что дело нечисто, но никто не верил мне. Гарри говорил, что, если бы ты была жива, обязательно бы вернулась. Он как будто обезумел с этим твоим исчезновением.
Я кивнула, переваривая услышанное, и задала вопрос, мучивший меня с самого моего прихода.
- А Эвелин?
- С ним. Он почти не отходит от неё - малышка растёт не по дням, а по часам. Знаешь, она уже начала говорить. Буквально пару дней назад… Звала тебя.
Мои глаза наполнились слезами, я попробовала проморгаться, но в конце концов разревелась. Это произошло впервые за последние четыре с хвостиком месяца, и сейчас каждое рыдание приносило мне облегчение. Кат осторожно приобняла меня за плечи, опасаясь причинить боль, и утешающе погладила по голове. Закончилось это тем, что мы сидели, обнявшись, и ревели хором.
- Знаешь, - сказала она, когда мы немного успокоились. - Гарри и Фред… они скоро будут здесь. Мы с Фредди всё старались Гарри почаще куда-то вытаскивать, и вот они вдвоём взяли детей… И должны вернуться с минуты на минуту.
Я не была готова к такой скорой встречи с не вполне овдовевшим мужем, однако позволила Катрионе осторожно вытереть мои слёзы и даже наметить план действий: было бы глупо, если бы я встретила Гарри и Фреда прямо с порога. Да их бы обоих кондратий хватил.
Выпитая водка если и ощущалась до того момента, как мы услышали звук поворачивающегося в двери ключа, то теперь выветрилась окончательно. Кат направилась встречать их, а я осталась около двери в гостиную, куда они прошли. Сердце тревожно колотилось в груди, грозя выпрыгнуть наружу, и я впилась ногтями в ладони, чтобы хоть немного успокоиться. Слова приветствия прошли мимо меня.
