На первом этаже, соединённом со вторым винтовой лестницей, располагались гостиная, кухня и столовая, а также ещё одна ванная. Просторная гостиная с её мягкими креслами и диваном, на котором провёл предыдущую ночь Гарри, была просто очаровательной, словно созданной специально для приёма гостей, но не кого попало, а только самых близких. Она аркой соединялась со столовой, где длиннющий дубовый стол, явно рассчитанный на большое количество персон, занимал почти всё свободное пространство. На стенах ненавязчивые картины чередовались с подвесными цветочными горшками, которые заставили меня нахмуриться. Я, конечно, понимала, что буду забывать поливать эти несчастные растения. Кухня не вызвала у меня особенного восторга, потому что идея приготовления пищи не вдохновляла меня нисколечко.

В общем и целом, я была очень довольна этим «семейным гнёздышком», но перспектива того, что в просторных помещениях придётся наводить порядок мне самой, заставляла меня печалиться. Впрочем, уборка ещё не так страшна, как кулинария, ведь я в своей жизни ни разу не пожарила даже яичницы.

Будучи всё ещё обиженной на Гарри, я твёрдо решила, что он останется без ужина. Но мой собственный организм подвёл меня, когда в начале пятого желудок взбунтовался от тех нескольких чашек кофе, которые послужили мне завтраком, обедом и ужином. Обдумав гастритную перспективку, я заказала на вечер пиццу. Ну а что, и сама поела, и Гарри накормила. Не то чтобы он был очень доволен, но я-то нашла спасение от нависшей было надо мной угрозы готовки. В течение недели я заказывала на дом различную еду, на восьмой день накупила в супермаркете полуфабрикатов.

Хмуро разглядывая разогретую в микроволновке рыбную котлету, Гарри заявил:

– Что же ты за женщина такая, Хейли? Даже пожрать нормально приготовить не можешь.

И вот уж не знаю, что меня оскорбило – его пренебрежительный тон или же то, что он считал меня полнейшей неумехой (кем, собственно, я и была), но я твёрдо решила освоить азы кулинарии.

На следующий день забытый в духовке мясной пирог устроил в нашей кухне первый маленький пожар.

Первый и не последний. Далеко не последний.

*

В конце концов я научилась более или менее сносно готовить. Мне очень помогли советы мамы и свекрови, а так же Катрионы, которая вместе с Фредом стала частой гостьей в нашем с Гарри доме. Роль домохозяйки поначалу претила мне, но потом я даже стала получать удовольствие от происходящего. Особенно тогда, когда после трёх локальных пожаров и замены похеренной кухонной плиты на новую, после отрезанного огромным ножом маникюра (сто пятьдесят долларов в мусорку), после нескольких сгоревших сковородок, спаленных кастрюль и обожжённых пальцев приготовленная мной еда стала более чем отдалённо напоминать что-то съедобное. Я была горда собой, как будто совершила нереальный подвиг. Впрочем, конечно, для меня это всё и было подвигом, ведь всего за несколько недель усердных попыток освоить азы кулинарии я определённо достигла успехов и не собиралась останавливаться на этом.

Конечно, пока мой контракт не истёк, я нередко ездила на любимые съёмки. Правда, домашние дела так выматывали меня, что я частенько навлекала на себя гнев своего агента и недовольство фотографов. Впрочем, я не особенно волновалась по этому поводу. В целом мой род деятельности процветал, и мне даже предложили эпизодическую роль в намечающемся блокбастере. Эта роль могла бы стать огромным прорывом в моей карьере не только, как первая моя актёрская работа; фильм был достаточно «звёздным» и определённо принёс бы мне какую-никакую славу. Перспективы открывались радужные, и я была необыкновенно довольна своими достижениями. Если до того момента я планировала продлевать контракт с Jamile, то теперь задумалась о том, чтобы пойти дальше. Да, съёмки были на стадии подготовки, но первичный кастинг я с лёгкостью прошла, а само по себе предложение поучаствовать в фильме было поистине большим прорывом для меня.

Как-то раз подруги решили вытащить меня на какую-то тусовку, ну, знаете, как в старые добрые времена. Естественно, я не поставила Гарри в известность относительно моих планов, и он, кажется, немного обиделся на меня. Но хуже было то, что вслед за моим появлением в свете пресса разразилась несколькими нелицеприятными статьями, в которых обсасывался наш с Саутвудом предполагаемый развод и вообще осуждалась наша скоропалительная женитьба. Родители были очень недовольны подобным поворотом, так что нам с Гарри пришлось вместе посетить несколько мероприятий, чтобы развеять все эти слухи.

Я говорю «пришлось», потому что Гарри и я после первого супружеского утра практически не общались. Наши беседы сводились к привет-пока по утрам и вечерам. Иногда он или я спрашивали другого, как дела и как прошёл день, но не более того. Мы, кажется, продолжали злиться друг на друга. Он на меня – за колкое замечание, а я – за ядовитые реплики о моей ему принадлежности. Как два маленьких ребёнка, мы дулись друг на друга, и никто не считал себя обязанным пойти на первый шаг к примирению. Так что наше с ним знакомство так и не сдвинулось с мёртвой точки, и всё, что я узнала о нём, ограничивалось лишь полученной в первое утро информацией. Словом, наш брак в первые же недели стал именно таким, как я думала. Мы жили под одной крышей, ночевали в соседних спальнях, ели за общим столом. По большей части он обеспечивал меня, а я занималась благоустройством нашего быта, так что в некотором роде мы всё-таки стали мужем и женой, но супругами, которые старательно избегают общества друг друга. Я даже привыкла носить его фамилию, хотя сочетание «Хейли Саутвуд» поначалу вызывало у меня недоумение на тему «а что это за моя тёзка носит фамилию моего как бы мужа, о, погодите, да это же я».

Стабильно каждые выходные к нам на ужин приходили Фред и Катриона. Я уже упоминала, что «кузина» поспособствовала моему обучению готовке, так вот, осознав, что я полный профан в этой сфере, она милосердно стала преподавать мне эту хитрую науку. Сама Кат готовила потрясающе вкусно. Своё умение, которое я приравнивала к божественному дару, девушка объясняла тем, что ей рано пришлось учиться готовить самостоятельно. В любом случае, благодаря ей я сумела поставить отбившийся от рук быт на место. Катриона иногда помогала своему мужу и Гарри в их работе, делясь с теми креативными идеями для праздников, но в остальном она была стопроцентной домохозяйкой, матерью-наседкой, даром что детей у них с Фредом не было. Удивительно, но общество Катрионы действительно нравилось мне, и я чувствовала, что между нами зарождается подлинная дружба. Кат была весьма болтлива, так что я очень быстро узнала, что они с Фредом были женаты уже почти пять лет. Именно пятая годовщина их брака в середине октября стала первым праздником, который мы с Гарри посетили вместе не по принуждению. К слову сказать, я считала, что Кат и Фредди были осведомлены о причинах нашего с Гарри скоропалительного бракосочетания, потому что, поднабравшись на годовщине, Кат шепнула мне, что мы с мужем – два идиота.

– Вот если бы вы дали друг другу шнапс… В смысле, шанс… – мечтательно протянула она, так что я даже умудрилась непринуждённо рассмеяться в ответ на её замечание.

Но мы с Гарри не давали друг другу никаких шансов. На людях Саутвуд был со мной предельно сердечен, заботливо приобнимал меня за плечи, когда мы куда-то ходили, а вот наедине, казалось, едва замечал моё присутствие. Поначалу меня это оскорбляло и только усиливало чувство обиды, но со временем я смирилась и даже научилась отвечать ему взаимностью. Во всяком случае, мы не ссорились, а это было уже что-то. Никаких подколов и язвительности, лишь убийственная холодность.

Несмотря на то, что с моим клубно-тусовочным прошлым было определённо покончено, я отчего-то не чувствовала сожаления от этого. Мне казалось, что та страница моей жизни теперь бесповоротно перевёрнута, но мне стало даже как-то спокойнее. Жестокие отцовские меры всё-таки возымели желаемый эффект, и единственным, о чём я жалела, был тот факт, что для становления мозгов на место мне пришлось потерять свою свободу – во многих смыслах.