Если судьба к Игорю не мирволила, то к Святославу Всеволодови-чу была куда как благодатнее. То ли по просьбе Агафьи, то ли по собст-венному разумению князь Изяслав племянника упрекать не стал, а, при-звав к себе, сказал: «Ты мне ближний, если хочешь, то будь при мне. Буду считать тебя за сына». Святослав Всеволодович приободрился. Страхи его улетучились, как утренний туман. Он тут же попросил Изя-слава быть ему «в место отца» и клялся в своей покорности и верности. Изяслав оставил за ним его удел и обещал дать волости в земле Север-ской и Вятичах.

Святослав Ольгович, помышляя лишь о собственном спасении, об этом пока не знал. Добравшись с остатками дружины до Новгорода Се-верского, он, почти не пообщавшись с княгиней Марией и детьми — тут уж было не до них, хотя раньше при возвращении домой с удовольстви-ем тотошкался с детворой и миловался с супругой — тотчас собрал вече и объявил горожанам о случившемся.

— Станете ли вы вместе со мной и моей дружиной защищать град от Изяслава, — прямо спросил князь собравшихся северцев, — или же измените, как изменили киевляне моему брату Игорю?

Вече пошумело, пошумело и дало ответ: «Мы не киевляне и своих князей в беде не оставим. Ворота града Изяславу не отворим и сражать-ся будем столько, сколько хватит наших сил».

Обрадованный таким ответом северцев, Святослав тотчас послал гонцов к двоюродным братьям, князьям черниговским с просьбой под-держать его в борьбе с Изяславом Мстиславичем. Те ответили, что под-держат. Тогда Святослав по совету воеводы Петра Ильина направил в Чернигов своего боярина Константина Коснячку для более быстрого согласования совместных действий.

— Так оно надежнее и спорее будет, — сопроводил данное решение кратким пояснением старый ратоборец, которому, как судачили в дру-жине, уже за девятый десяток перевалило. — Да и свое око при черни-говских князьях не помешает. Что-то с душком они, с гнильцой…

— Откуда известно, — усомнился северский князь. — Ведь двоюрод-ные все же… Всегда с братом Всеволодом заодно были.

— Так то с братом, — многозначительно поднял указательный перст вверх воевода. — Теперь же этого что-то не видно… Зато видно совсем иное… Вон как носом повели, когда о подтверждении клятвы спросил: сразу давай волости да уделы просить…

— Так то уделы… — в тон ему, но не очень уверенно попытался оп-равдать двоюродных братьев Святослав. — Всяк, пользуясь моментом, себе просит…

— То-то и оно, что уделы, — остался верен своему мнению Петр Ильин, — с них-то все и начинается…

После этих слов старого отцова воя тревога, поселившаяся в серд-це Святослава с момента неудачной битвы на Ольжичах, только усили-валась. Не изгнать, не избыть.

— Что будешь делать дальше? — спросила осторожно княгиня Ма-рия, когда северский князь поздно вечером уставший и взвинченный от волнений и тревог, наконец-то добрался до супружеской опочивальни.

Княгиня уже не ластилась к нему, как раньше кошкой, понимая, что мужу теперь не до любовных ласк и утех. Спросила участливо и с какой-то внутренней надеждой, что ее муж, такой большой и мудрый, такой всегда надежный и сильный, все равно какой-нибудь выход най-дет. Не даст в обиду ни себя, ни ее, ни своих детей.

— Что делать, что делать… — как-то отрешенно повторил вопрос Святослав, словно разговаривая с собою. — Сначала прикажу баню ис-топить, да пот и грязь с тела смою, а то уже зудит… Утром же пошлю в вотчины мои, узнаю, как настроены там знатные мужи, торговые гости и черные людишки… И начну, пожалуй, с Курска… лично. Думаю, что куряне меня не подведут, Влас Ильин — не боярин киевский… но побы-вать там стоит.

— Сам поедешь?

— Сам. Повидав многое в Киеве, прихожу к выводу, что лучше все делать самому, — мрачно заметил Святослав и, громко хлопая в ладоши, вызвал постельничего.

— Немедленно истопите баню, — приказал голосом, не терпящим возражения, как только тот показался в дверном проеме опочивальни.

— Так ведь ночь, темно, — попятился постельничий, выкатив от удивления на лоб очи.

— А факелы и свечи для чего существуют? — рыкнул князь, и по-стельничего словно ветром сдуло вместе с его сонной дурашливостью и неуместным удивлением.

— С Путивлем и Курском понятно… призовешь тамошних людей к присяге, — продолжила Мария, когда за постельничим захлопнулась дверь, — но далее-то что?

— Думаю в Смоленск и Новгород Великий с малой дружиной от-правиться, к Ростиславу и Святополку, — стал рассуждать Святослав, стаскивая через голову пропитавшуюся потом исподнюю рубаху, — мо-жет, уговорю их за меня и брата Игоря походатайствовать перед Изя-славом… Вроде особо ни с кем из них во вражде не был, чего нельзя сказать о Юрии Владимировиче Суздальском и его сыновьях, которым переходил дорогу. Впрочем, чего пристала, лучше прикажи-ка ключни-це чистую одежду мне подать, порты и рубаху, а то эти так потом про-питались, что за версту, как от коня, псиной несет! Княгиня хотела по-править мужа и сказать, что псиной несет не от коня, а от пса или козла, но, прикусив на том язычок, боясь прогневать и без того состоящего из одних нервов супруга, стала громко звать из соседней горенки ключни-цу и других слуг.

Не зря говорится, что человек полагает, а Бог располагает. Замыслу Святослава отбыть в Смоленск и Новгород за посредничеством братьев Изяслава не суждено было сбыться. Пока Святослав отдавал распоря-жение северской старшине, из Чернигова на взмыленном коне приска-кал посыльный от Коснячки с сообщением о том, что братья Давыдови-чи, поразмыслив о лучшей для себя пользе и доле, переметнулись к Изяславу. «А чтобы еще больше заручиться благосклонностью великого князя, — докладывал усталый посыльный, — они послали киевским боя-рам послание о посредничестве примирения с Изяславом и своем наме-рении изловить северского князя, то есть тебя, Святослав Ольгович, и выдать головой киевлянам. Вместе с семейством».

— Не может быть! — опешил Святослав от коварства Давыдовичей. Он многое от них ожидал, но все же не такое… — Они же крест целова-ли…

Посланец ничего не ответил на восклицание северского князя, лишь молча пожал плечами: мое, мол, дело маленькое, что велели — пе-редал, а за поведение князей ответ держать не могу. Не моего ума то дело…

Отпустив посланца верного Коснячки, расстроенный князь под-нялся в светелку княгини и грузно сел на первую попавшуюся скамью. Нахлынувшая апатия сковала все члены, парализовала волю к действи-ям.

— Что еще случилось, витязь мой? — обняла его за плечи княгиня, обняла нежно и бережно, как мать обнимает расстроенного ребенка. — Что еще за докука?

— Давыдовичи изменили… — вымолвил вяло князь. — Последняя на-дежда пропала… Воевода Петр предупреждал, а я, глупец, не верил… Считал: блажит старик от своей древности… Выходит, что нет… Бла-женный не он, а я!

— А Ростислав и Святополк? — с надеждой спросила княгиня. — Может хоть тут удача не отвернула от нас лица своего?

— Теперь к ним бесполезно… — поморщился Святослав. — Рости-слав уже в Переяславле на княжеском столе, а в Смоленске вместо него младший из Мстиславичей, Владимир. Не к кому мне больше с печалью свой обратиться…

— Раз бывшие друзья изменили и бросили в беде, то не поискать ли новых… — тихо молвила Мария, поглаживая плечо мужа легонькой ла-дошкой.

— У меня не осталось теперь друзей, — попечалился Святослав. — Старых, как видишь, не стало, и новых негде искать… Остались одни враги да недруги!

— А среди старых врагов… — не отступала княгиня. — Не поискать ли друзей среди прежних врагов… Например, среди Ярославичей Му-ромских и Рязанских.

— Не то… — махнул обреченно северский князь дланью. — Не то…

— Тогда у Юрия Суздальского…

— Так во вражде мы… Игорь года два назад на поход против него подбил, забыла что ли?..

— И я о том говорю, что друзья становятся врагами, а враги, случа-ется — друзьями… Да и не всегда вы ведь врагами были! И даже в ка-кой-то мере родственники через жен своих… половчанок, — продолжала развивать свою мысль княгиня. — А знаешь что, князь дорогой, — доба-вила она звонкого металла в свой голос, — напиши-ка ты ему послание, да распиши все как есть. Смотришь, и найдешь себе заступника перед сильными и коварными. Ведь Юрий со своими племянниками не очень-то дружен.