Вторая Мессенская война, разразившаяся через полвека, с разной степенью интенсивности шла почти семьдесят лет. На стороне мессенцев выступали Аркадия и Аргос. Спартанцам пришлось оборонять свою родовую территорию. На грани катастрофы спартанцы впервые выстроились в фалангу. Поражения сменились победами, Аркадия и Аргос были нейтрализованы успешной дипломатией, и мессенцы снова отступили в горы и приморские области. Легенда о свирепости спартанцев разбивается об их неизменную практику – щадить врага, бегущего с поля боя.

Фаланга возникла, скорее всего, сама собой – из «мужских сообществ». Вынужденно на поле боя вышла элита спартанского общества, под напором врага ставшая плечом к плечу и дисциплинированная смертельной опасностью. Новая тактика, потом широко распространенная в других греческих государствах, быстро дала преимущество перед численно превосходящим, но неорганизованным и плохо обученным противником.

Ужас войны, страх перед возможным поражением кардинально изменил Спарту – элита окончательно отказалась от привилегий и стала частью сообщества равных – единого военного лагеря, всегда готового к войне и беспрерывно ведущего карательные операции в неспокойной Мессении.

Символизм исторической памяти затмевает реальные события и отвергает закономерности, более заметные при отсутствии запроса на осовременивание древности. Если не проводить сомнительных аналогий между историей и современностью, Спарта не будет выглядеть в качестве жестокого агрессора и оккупанта. Она будет эффективной аристократией или даже политией – системой государственного устройства, совмещающего монархические, аристократические и демократические черты. Действительно, страной правили цари (два одновременно – подобно римским консулам), геронты (совет старейшин) и народное собрание.

Процветание ранней Спарты могло смениться либо ее завоеванием, например Мессенией, либо мобилизацией. Спарта предпочла стать государством, преодолев свой племенной ландшафт и получив ресурсы для содержания такой власти, которая соединила спартиатов общим делом вне зависимости от достатка и социального положения. Этим делом стала война.

Спарта стала единственным территориальным государством в Элладе, распространив свою власть не только на ближайшие к своей столице земли. Прочие города-государства контролировали лишь незначительные территории, а избыточное население «сбрасывали» в колонии по всему Средиземноморью. И только война соединяла это пестрое сообщество в нестойкие коалиции. Рыхлые, скандальные демократии неизменно сменялись деспотиями и тираниями. Лишь Спарта устойчиво удерживала аристократический режим правления – скудный, аскетичный, но гордый своим суверенитетом и гражданской солидарностью.

Почему же Спарта не смогла объединить Элладу? Сказались, конечно же, внешние факторы. Но фундаментальной причиной было отсутствие имперских принципов – стратегии поглощения элиты противника и создания общегреческой аристократии. Спарта оставалась этнократией и пользовалась всеми преимуществами этого режима. Но этот же режим был ограничен в возможностях, в охвате человеческих ресурсов Эллады.

Война создала классическую Спарту, но война ее и погубила – как только Спарте была противопоставлена более многочисленная и столь же профессиональная армия. «Технология изготовления» спартанского воина рано или поздно должна была перейти к другим сообществам. Тем не менее, этот процесс продолжался столетия. В конце концов спартанская «технология» оказалась в руках македонцев, а затем римлян – родственников спартиатов от троянского корня.

История Мессенских войн, излагаемая историками вслед за Павсанием, откровенно необъективна и представляет спартанцев сущими извергами. При этом описанные Павсанием события отделены от него минимум шестью веками. Даже основной источник, которым пользовался Павсаний, – сочинения Мирона Приенского – вызывали у него самого большие сомнения в их правдивости и были откровенно антиспартанскими.

Двадцать лет первой Мессенской войны отмечены взаимными военными экспедициями спартанцев и мессенцев. Они грабили и разоряли территорию противника. При этом даже крупные сражения собирали с обеих сторон всего несколько сотен воинов. Штурмовать крепости спартанцы и мессенцы не умели, ограничиваясь лишь осадами, изматывающими обе стороны. О тяжести войны для спартанцев говорит легенда о том, что всех, уклонившихся от войны, спартанцы отдали в рабство, а родившихся в период войны детей назвали «парфениями» (сыновьями дев) и лишили права дележа земель Мессении. Позднее они как изгнанники создали спартанскую колонию в Таренте.

Повод к Первой Мессенской войне (743–724 гг. до н. э.) был следующий. Лакедемоняне утверждали, что мессеняне совершили насилие над их девушками во время праздника, а царя Телекла, который пытался остановить насилие, убили. Версия мессенян – что в девушек были переодеты юноши с кинжалами, которые напали на мессенскую знать, и инициатором заговора был Телекл, намеренный захватить Мессению. Аргументом мессенян было отсутствие требований компенсации за убийство Телекла со стороны лакедемонян. Что должно было подтверждать: о заговоре в Лаконии были хорошо известно. Но почему же тогда Спарта тут же не начала войну? Если она готовилась к захвату Мессении, то убийство царя было бы лучшим поводом для нападения, и поход возглавил бы царь из второй династии, царь-соправитель.

Только в следующем поколении взаимная неприязнь дошла до войны. В это время в Мессении правили сыновья Финта Антиох и Андрокл, а в Лаконии цари Алкамен, сын Телекла, и Феопомп – из второго царствующего дома. Поводом для войны стал конфликт между знатным мессенцем Полихаром, известным как чемпион в 4-й Олимпиаде. Он доверил своих коров лаконцу Эвфану, а тот не только продал их, но и убил сына Полихара. Полихар безуспешно пытался найти управу на обидчика у лаконских царей и эфоров, после чего обезумел и начал убивать всякого лакедемонянина, которого встречал. Мессенцы не выдали обезумившего Полихара (потому что не получили для расправы Эвфана), лакедемоняне же отказались решать вопрос в аргивском или афинском суде или в собрании амфиктионов (представительстве живущих вокруг народов), и объявили войну (здесь Павсаний входит в противоречие: пишет также, что лакедемоняне не послали вестника с объявлением войны).

Положение Мессении усугубилось внутренней распрей. При обсуждении на народном собрании Андрокл высказался за то, чтобы выдать Полихара как убийцу, а Антилох предложил представить, как того будут пытать на глазах Эвфана. Спор дошел до вооруженной схватки, в которой Андрокл и его окружение было перебито. Попытка Антилоха предложить лакедемонянам судебное разбирательство не была удостоена ответа. Сам Антилох через несколько месяцев умер, а царство принял его сын Эвфай, которому и пришлось вести войну с могущественным соседом.

Первым актом войны был захват лакедемонянами приграничного городка Амфеи, который располагался на удобном для обороны холме, но беспечно оставил ворота открытыми и без охраны. Ночью лакедемоняне овладели городом, перебив тех, кто попытался оказать сопротивление. Павсаний датирует это событие вторым годом 9-й Олимпиады.

Три года противостоящие стороны обменивались набегами и уводом скота. Города мессенцев хорошо охранялись, спартанское войско не могло их взять и быстро оставило эти попытки. На четвертый год Эвфай объявил поход, ему навстречу двинулось войско лакедемонян. Эвфай вывел войска к глубокому оврагу, с другой стороны подошло войско из Лакедемона. Овраг не позволил тяжеловооруженной пехоте сойтись в схватке, а легкая пехота и конница переходили через овраг и беспорядочно сталкивались с противником. Ночью Эвфай укрепил свой лагерь со всех сторон кольями, и наутро лакедемоняне убедились в невозможности продолжать сражение без тяжелых потерь. Обе стороны отступили.

На следующий год поход спартанцев возглавили цари Феопомп и Полидор, сын умершего к тому времени царя Алкамена, внук Телекла. Цари стали по флангам, а в центре командовал Еврилеонт родом из Фив, считавший себя дорийцем. Эвфай занял правый фланг мессенского войска напротив Феопомпа.