— Я понимаю, — сказала девушка, и Алдия вздрогнул и заозирался по сторонам. Как раз в поисках того самого лоскута, поняла Шаналотта и испуганно прикусила губу. Ей не хотелось умирать без возможности попрощаться.

— Я обещаю… Я постараюсь, чтобы всё прошло безболезненно, — таким же неживым, напоминающим о сером тумане из кошмаров голосом проговорил архимаг, отвернулся к столу за спиной и закопошился там: звякнуло стекло, раздалось негромкое шипение.

— Расскажи, что ты собираешься делать, — попросила Шаналотта. — Мне будет легче умирать, понимая, ради чего всё это.

— Умирать ни от чего не легче, — глухо сказал Алдия, и Шаналотте почудились в его голосе какие-то человеческие нотки. — Но я расскажу — почему бы и нет. Душа дракона в твоём теле — вот что мне нужно. Она хранилась в надёжном месте все эти годы, набиралась сил для воплощения в своём истинном виде и предназначении. И теперь я готов дать ей воплощение. Настоящее драконье тело для драконьего разума.

— И я умру? — Шаналотта очень старалась, чтобы это не прозвучало жалобно, но голос всё же дрогнул.

— Вряд ли твоё тело выдержит… процесс извлечения души, — голос архимага снова стал холодным, спокойным, но теперь в нём зазвучало ещё что-то… Азарт? Предвкушение?

— Отец, — умоляюще проговорила девушка, — обернись… посмотри на меня.

— Ты ведь понимаешь, как это глупо, — не меняя тона, отозвался Алдия. — Ты надеешься разжалобить меня? Ведь это ты была со мной рядом все эти годы, ты знала, чем я занимаюсь, и не отвернулась от меня! Напротив, ты поддерживала меня, впитывала мои кошмары, чтобы я раньше времени не сломался, не сдался и имел силы продолжать! Дракон в тебе знал, что делает. Знал, какова его цель. И вот теперь время пришло! — он развернулся к Шаналотте, держа в руке сосуд с пылающей внутри душой. — Душа гиганта как источник силы. Сердце Пепельного Тумана как катализатор. Тела гигантов как материал. И душа Древнего Дракона, которая получит новую жизнь!

Шаналотта смотрела в горящие восторгом и безумием глаза человека, которого любила как отца. Хотелось заплакать, но слёз не было. И не было ни страха, ни сожаления. Она понимала — Алдия прав. Вся её жизнь была подготовкой к сегодняшнему дню. Она была создана людьми, но рождена драконом. И теперь настало время явить истинную сущность.

— Я готова, — сказала она и улыбнулась. Видимо, улыбка эта обо многом сказала архимагу, потому что сияние восторга исследователя на его лице потускнело, однако он мгновенно взял себя в руки и шагнул к столу.

— Ну что ж, начнём, — сказал он, поставил сосуд с душой у головы Шаналотты, протянул над ней руки и заговорил.

Факелы на стенах с громкими хлопками погасли. Руки архимага испускали тревожный багровый свет. Стены словно сдвинулись, потолок угрожающе навис над прикованной к столу девушкой. Слова древнего заклинания на мёртвом языке эхом отражались от стен, дробились и сплетались в жуткий и неотвратимый зов, наполняющий душу первобытным предсмертным ужасом. Шаналотта стиснула зубы, чтобы не закричать.

Боль взорвалась в груди, отдавая в спину, как в недавнем кошмаре — будто Шаналотту прибили к столешнице толстым заострённым колом. Крик вместе с волной крови вырвался из горла.

Шаналотта кричала и кричала, и горло раздирало и жгло уже не криком и не горячим потоком крови, а настоящим драконьим пламенем.

Дракон проснулся и расправил крылья.

Точнее, тот, кого Шаналотта до сих пор считала драконом.

«Пришло твоё время, дитя! Лети!»

Боли больше не было. Пламя лилось из груди легко, как песня. Шаналотту словно бы подбросило в воздух. Низкий закопчённый потолок лаборатории куда-то исчез, сменившись тёмно-синим куполом ночного неба. Боль под лопатками сменилась тянущим ощущением, будто тело требовало разминки после долгой неподвижности.

И развернулись в ночное небо кожистые крылья.

Неверие — осознание — полёт.

Присносущие Драконы лишены чувств.

Но почему тогда новорождённое крылатое существо, взмывая всё выше, пело от восторга?..

Крылья рассекали воздух, звёзды звенели и подпевали песне пламени. Дракон поднимался и поднимался, пока цитадель не превратилась в едва различимый тёмный бугорок на зелёном ковре.

«А зачем нам возвращаться? Весь мир открыт перед нами! Кто нам этот жалкий обломок человека?»

«Он — наш отец. Он слишком многим пожертвовал, чтобы мы могли сейчас взлететь в небо. Мы обязаны ему жизнью — и свободой».

«Он готов был убить нас!»

«Не нас. Только меня. Чтобы спасти тебя. Любой ценой, даже ценой жизни собственного ребёнка. Вы, драконы — неповторимы. А нас, людей, и так слишком много в этом мире».

«Сестра. Тебе не кажется, что ты слишком милосердна?»

«Для тебя любое милосердие — слишком. Ты ведь бесчувственное древнее создание, не способное сострадать и привязываться…»

«Ирония нам всё же доступна, как я вижу…»

«Вот и хорошо. А теперь вернись в цитадель. Отец беспокоится… О нас».

«Я чувствую его беспокойство. И боль. Возможно, ты права…»

Шаналотта-дракон, снижаясь по спирали, опустилась на залитую дождём террасу пустующего храма на утёсе, окружённом ущельями и скалами.

«Вот наш дом. В цитадели нам не хватит места».

«Хороший дом. Настоящее гнездо дракона. И храм в нашу честь. Да будет твоя вечность спокойной. А мне пора возвращаться. Прощай».

«Прощай, сестра. Жду тебя в конце времён».

Шаналотта поморгала, но с открытыми глазами было видно не больше, чем с закрытыми. Пахло кровью и раскалённым железом. Было совершено тихо, только совсем рядом что-то капало в замедляющемся ритме.

Девушка попыталась сесть и охнула. Всё тело болело, а грудь будто бы раздавил ногой гигант. Но оков на руках и ногах больше не было.

Ощупав грудь, Шаналотта стиснула зубы: ран, казалось, не было, но платье пропиталось кровью. Судя по всему, это её кровь капала со стола.

Что произошло? Где Алдия?

Медленно приподнявшись, девушка села на столе и огляделась. Ни единого лучика света. Осторожно спустившись на пол, она вытянула вперёд руки и пошла вперёд. Наткнулась на стену, двинулась вдоль неё, спотыкаясь о скамьи и обломки неизвестно чего. Добравшись до двери, толкнула — и едва не захлебнулась воздухом и зажмурилась от света, показавшегося ей нестерпимо ярким, хотя это был всего-навсего факел на стене.

Знакомый коридор. Подземелье цитадели. Лаборатория.

Где же Алдия?..

А впрочем, где бы он ни был, пусть там и остаётся.

Шаналотта вспомнила всё. И безумный взгляд её «отца», произносящего над ней древнее заклинание Извлечения души. И невыносимую боль, когда тёмное колдовство отрывало вторую часть её сущности, которую Шаналотта привыкла считать драконом, от неё самой — от той, кто искренне считала себя человеком.

«Кто мы? Дракон в теле человека, наделённый чувствами, и человек в теле дракона, стремящийся к покою?»

«Мы — не человек и не дракон. Мы — вне законов этого мира. Наша судьба — вывести сам мир за эти пределы».

Вестник надежды.

Или пешка судьбы?

«Маджула. Нас ждут».

Шаналотта бросилась вверх по лестнице, на первый этаж, к комнатушке Петры.

Алдия. Сейчас

Мир тонул в крови. Кровь эта во всё замедляющемся ритме капала с края лабораторного стола.

Вихри багрового света под стиснутыми веками. Бешеное вращение серебряных точек на тёмно-синем. Мир скручивается, сжимается в сферу Тьмы — и взрывается всплеском драконьего пламени.

И снова перед глазами — растерзанное тело на столе. Прядь рыжих волос, обрывки пропитанной кровью ткани. Навеки остановившиеся глаза широко открыты. Золотисто-карий и фиолетовый. Смотрят прямо в душу, которой нет…

И снова — кап-кап. Кап. Кап.

Крик.

Рёв пламени.

Хлопанье исполинских крыльев.

Тишина.

Кап. Кап…

И снова — небо. Мерцание звёзд на миг заслоняет огромная серая тень.