***

На третьем десятке лет войны усиленная отрядами наёмников из Фороссы армия Вендрика в очередной раз отбросила гигантов к самому побережью. Люди воспрянули духом, стараясь не вспоминать о том, что подобное происходило уже не впервые — и каждый раз заканчивалось одинаково: к гигантам приплывало очередное подкрепление, и они снова оттесняли войска Дранглика в глубь континента, угрожающе близко подбираясь к столице.

На рассвете одного из холодных летних дней Алдия, завершив обычную ночную серию экспериментов в лаборатории, поднялся к своим покоям, постоял мгновение перед дверями спальни, но, тряхнув головой, повернулся и побрёл по коридору дальше, шаркая ногами, как немощный старик.

В кабинете было зябко и сумрачно. Кто-то оставил окно открытым, и на полу перед ним растеклась большая лужа: всю ночь шёл дождь, да ещё и с сильным порывистым ветром. Архимаг переступил лужу и потянулся закрыть створку, но на мгновение замер, глядя в оконный проём.

Ненастное утро было неотличимо от вечера: небо затянуло сплошной облачностью, серая пелена мороси размывала контуры предметов, делая все цвета и оттенки какими-то тяжёлыми и тревожными. Зелень листьев напоминала скорее о болотной тине, каменные стены навевали мысли о забытых надгробиях, мокнущих под дождём на заброшенных, заросших кладбищах.

Эта картина в сочетании с одуряющим многодневным недосыпом рождала странное ощущение нереальности происходящего, погружения в сон наяву — или бодрствования во сне. Алдия потряс головой и со стуком захлопнул створку. Сел в кресло, потянулся было к стопке тетрадей, лежащей на столе. Уронил руку, откинулся на спинку кресла и обессиленно закрыл глаза.

Серое марево окончательно скрыло мир.

Проснувшись, Алдия рванулся вперёд, непроизвольно выставив руки перед собой для защиты. Он не понимал, где находится, не узнавал помещения, не помнил, как он здесь очутился… И только болезненный удар запястьями по краю столешницы немного привёл его в чувство.

— Сразу видно могущественного чародея, — раздался за спиной знакомый ехидный голос. — Проспать в кресле целый день — это надо уметь…

— День?.. — Алдия вскочил с кресла, неуклюже развернулся на месте — затёкшее тело не слушалось.

У окна стоял капитан Рейме, а за окном полыхал тревожно-алый закат.

— Ничего себе, — пробормотал архимаг, снова падая в кресло. — Я пришёл из лабораторий сразу после рассвета… А сейчас… Ничего себе!

— Я же говорю — ты очень могущественный человек, — Рейме обошёл стол и уселся напротив Алдии. — Так непоколебимо, несокрушимо спать — это редкая способность… Я тут сижу уже пару часов. Сам тоже подремал немного… В кои-то веки выдалась возможность зайти, поговорить. Прихожу — и вижу эту умилительную картину: королевский архимаг спит за столом, как перебравший пьяница. Сколько ты не спал-то? — в голосе капитана прозвучало искреннее сочувствие.

— Я уже даже не помню, — Алдия тряс головой, пытаясь выветрить из неё остатки утреннего серого марева. — Долго. Дней десять, наверное. Около того…

— Ты ведь ещё не нежить? — спросил Рейме, наклонившись вперёд и впившись в лицо архимага колючим взглядом.

— Нет, — вздохнул Алдия. — И… Вот только не надо мне сейчас ехидничать, что по виду не скажешь… Всё я понимаю. И то, что человеку нельзя так над собой издеваться, и что моя персона важна для королевства, и я не имею права… И всё в таком роде. Но, думаю, ты и сам понимаешь — иначе никак. Эти, — он, скривившись, махнул рукой куда-то в сторону спуска в подвалы, — без присмотра такого наворотят…

— Тебе нужно найти ассистента, — Рейме покачал головой. — Настоящего, толкового помощника, которому ты сможешь доверить и присмотр за твоими недоумками, и… Основную работу.

Алдия быстро глянул на капитана и кивнул.

— Да, верно, — сказал он. — Моя основная работа должна продолжаться. Даже война — не повод прекращать поиски лекарства от Проклятия Нежити.

— Именно война — повод умножить усилия, — тихо сказал Рейме. — Ты ведь знаешь, что в нашей армии почти не осталось людей?

Алдия молча кивнул.

— В последнее время опустошённые солдаты стали представлять едва ли не большую проблему, чем гиганты, — продолжил Рейме. — Собственно, именно об этом я и пришёл с тобой поговорить. Вендрик распорядился собирать души убитых полых солдат и привозить тебе. Из-за этого в армии зреет недовольство. Солдаты не хотят отдавать души своих товарищей «на отвратительные опыты безумному колдуну». Отказываются выполнять приказ, и, соответственно, приходится их наказывать. Ты можешь что-то с этим сделать? Нам там и так… — Рейме замолчал и отвернулся, поморщившись.

— Что я могу сделать? — горько проговорил Алдия. — Я могу, конечно, попросить Вендрика отменить приказ. Но… — он замолчал и растерянно глянул на капитана.

— Но где ты тогда будешь брать материалы для экспериментов?.. Я-то понимаю, — Рейме вздохнул, — хотя, по правде говоря, не хотелось бы оказаться в их числе. Никто ведь не знает, что происходит с этими душами. Чувствуют они что-то или нет… После.

Серая хмарь вернулась, затуманивая зрение и забивая горло. Алдия хрипло кашлянул.

И ничего не сказал.

Он-то знал, чувствуют ли что-то души на его прозекторском столе. И что именно они чувствуют — тоже знал. Знал слишком хорошо.

Они приходили к нему в кошмары и рассказывали об этом. И не давали ему забыть. Их голоса преследовали Алдию и наяву. Ни на мгновение не замолкая.

Но Рейме, конечно, ни к чему было знать такие подробности. Поэтому Алдия просто сказал:

— Я понял тебя. Поговорю с Вендриком. Что-нибудь придумаем.

— Спасибо, — Рейме вздохнул и поднялся со стула. — Ну ладно, мне пора. И так просидел у тебя два с половиной часа вместо получаса, как собирался…

— А почему не разбудил-то?

Рейме снисходительно покосился на архимага.

— Это ты у нас ужасный колдун, известный своей жестокостью, — сказал он, — и о тебе ходят слухи, что ты творишь с людьми всякие ужасные и отвратительные вещи. А я простой солдат, и у меня не поднялась рука ради пятиминутного разговора будить человека, который, по его собственному признанию, десять суток не спал…

— Спасибо, что тут ещё скажешь, — Алдия тоже поднялся и кивнул на дверь. — Пойдём, провожу тебя немного. Мне всё равно надо возвращаться в лабораторию.

Замок был огромен, и путь от комнат Алдии до крыла, в котором жили старшие офицеры стражи, занимал не менее четверти часа, если идти быстрым шагом. В числе прочего нужно было пересечь нежилую часть этого крыла — неосвещённый коридор со множеством дверей в пустующие комнаты, заставленные накрытой чехлами мебелью.

Рейме и Алдия быстро шли по пыльным ковровым дорожкам, не слыша звука собственных шагов. Казалось, что любой звук, донесись он сюда, в это царство затхлости, паутины и заброшенности, будет так же без остатка поглощён коврами и драпировками.

Тишина казалась непроницаемой и плотной, как спокойная озёрная вода.

И поэтому капитан и Алдия от неожиданности резко остановились, будто налетев на стену, когда услышали донёсшийся из-за двери одной из комнат сбивчивый, прерывающийся всхлипываниями и горестными стонами шёпот.

— О, как же так… Я не могу… Я не… Нет, нет… За что мне это? Скажите, за что ему?.. Отец, прости… Я не могу… сестра… Сестрички, помогите мне…

Шёпот ускользал, как отголосок сна, растворялся в душной ночной тишине, улетал прочь с лёгкими сквозняками. Он был почти неразличим — и архимаг и старый солдат замерли на месте, затаив дыхание, вслушиваясь и боясь упустить хоть слово.

Они не должны были узнать голос. Слишком тихим и сбивчивым он был, слишком искажён был неподдельным страданием. Но они были почти уверены, что узнают его.

Так почему же королева плачет в одиночестве, укрывшись в пустующих комнатах нежилого крыла замка?

Алдия. Давно